Монахиня Делала Ставки На Приходские Деньги

УДК

Б /

Д. В. Павлов

«С ПОЛУСЛОВА ПОНИМАЕТ НАС И ОТКРОВЕННО ОТ ДУШИ ВСЕ ДЕЛАЕТ В ПОЛЬЗУ ГОСУДАРСТВА»: МИТРОПОЛИТ ИОАСАФ (ЛЕЛЮХИН) — НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ПАТРИАРХ ЭПОХИ ХРУЩЕВСКИХ ГОНЕНИЙ

Аннотация. В настоящей статье исследуется архиерейское служение митрополита Иоасафа (Лелюхина) от епископской хиротонии до митрополита Киевского, экзарха Украины, и последствия его служения на различных кафедрах. В процессе исследования были изучены документы Государственного архива РФ (ф. ) и Государственного архива Днепропетровской области (ф. ): личное дело митрополита Иоаса-фа (Лелюхина), отчеты уполномоченных Сумской, Днепропетровской, Запорожской и Винницкой областей в Совет по делам Русской Православной Церкви, переписка уполномоченных с местными советскими и партийными органами власти, статистика закрытия храмов и монастырей и др. Большая часть архивных документов впервые вводится в научный оборот. Дополнительно были исследованы журналы заседаний и постановления Священного Синода, переписка патриарха Алексия с Советом по делам Русской Православной Церкви, публикации в «Журнале Московской Патриархии». В статье рассматриваются биография В. м. Лелюхина, его несколько рукоположений во иерея (включая недействительные), священническое служение в Днепропетровске. Выясняются обстоятельства его хиротонии во епископа Сумского и Ахтырского, совершенной архиепископом Днепропетровским и Запорожским Гурием (Егоровым). Анализируются высказывания уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви, фигурирующие в характеристиках, данных епископу Иоасафу как управляющему Сумской, Днепропетров-ско-Запорожской, Винницкой епархиями. В оценке его деятельности используются мнения представителей церковной стороны — архиереев, священников, монашествующих и верующих. Выясняется, что В. М. Ле-

(се)]

© Д. В. Павлов,

люхин служил интересам властей еще до епископской хиротонии, после чего продолжил выполнять их задания в архиерейском звании. Апогеем служения епископа Иоасафа стало назначение его митрополитом Киевским, экзархом Украины, — это решение навязали патриарху Алексию высшие руководители Совета по делам Русской Православной Церкви. В их планах было дальнейшее продвижение митрополита Иоасафа на Патриарший пост, но Божий Промысл распорядился по-другому.

Ключевые слова: русская Православная Церковь, патриарх Алексий, митрополит киевский иоанн (соколов), архиепископ гурий (Егоров), государственно-церковные отношения, хрущевские гонения, антирелигиозная кампания, совет по делам русской Православной Церкви, уполномоченный совета, Днепропетровская и Запорожская епархия, тихвинский женский монастырь, священник виталий Яелюхин, епископ/ митрополит иоасаф (Яелюхин).

цитирование. Павлов Д. В. «С полуслова понимает нас и откровенно от души все делает в пользу государства.»: митрополит Иоасаф (Лелю-хин) — несостоявшийся патриарх эпохи хрущевских гонений // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. № 2 (30). С. DOI: /

Сведения об авторе: Павлов Дмитрий Владимирович — магистр теологии, специалист отдела новейшей истории Русской Православной Церкви Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (Россия, г. Москва). E-mail: [email protected]

Поступила в редакцию Принята к публикации

Хрущевская антирелигиозная кампания гг. стала новым испытанием для Русской Православной Церкви. Отправным моментом наступления на религию стало секретное постановление ЦК КПСС от 4 октября г. «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам "О недостатках научно-атеистической пропаганды"», которое ставило перед государственными органами власти масштабные задачи по ограничению прав религиозных организаций. 16 октября г. были подписаны два антицерковных правительственных постановления. Согласно первому постановлению «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также

доходов монастырей» было значительно увеличено обложение подоходным налогом свечного производства в мастерских Московской Патриархии и Епархиальных управлений, что отразилось на каждом приходе и явилось серьезным ударом по экономической базе Церкви. Второе постановление «О монастырях в СССР» предусматривало сокращение монастырских земель, установление для каждого монастыря «нормы монашествующих», запрещение использования наемного труда. Этим постановлением Совет министров СССР также поручал Советам министров республик совместно с Советом по делам Русской Православной Церкви в шестимесячный срок изучить вопрос о возможности сокращения количества монастырей и скитов в СССР. Предусматривалось значительное уменьшение земельных наделов, вновь вводились отмененные в г. налог со строений и земельная рента, были повышены ставки налога с земельных участков. К тому же Совет по делам РПЦ потребовал не принимать в монастыри граждан до 30 лет и прекратить дотации монастырям без согласия Совета1.

В начале г. появился ряд партийных документов, касающихся Церкви. 9 января г. было принято постановление ЦК КПСС «О задачах партийной пропаганды в современных условиях» с критикой руководителей некоторых партийных организаций, которые заняли пассивную позицию «по отношении к враждебной марксизму-ленинизму идеалистической, религиозной идеологии» и примиренчески относились к «пережиткам прошлого в сознании советских людей»2. Одним из главных антирелигиозных «изобретений» государства в период гг. стала церковная реформа, направленная на подавление активности и внутреннее разрушение Русской Православной Церкви как духовного сообщества и социального института. Начало проведения реформы было связано с секретным постановлением ЦК КПСС от 13 января г. «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах» (этот документ не был опубликован и не вошел в сборники важнейших материалов КПСС). Причиной появления его стали значительные расхождения реальной церковной жизни послевоенного

1 Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в годах). М.: Изд-во Крутицкого подворья, С.

2 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (). М., Т. 9 (). С.

периода и действовавшего законодательства в отношении религиозных организаций в СССР3.

г. принес еще более серьезные изменения в государственно-церковных отношениях. На всесоюзном совещании уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви в г. была дана установка для нового широкомасштабного наступления на Церковь. Все, что в течение гг. по отношению к религиозным организациям отрабатывалось и апробировалось, в г. получило юридическое оформление4. По мнению О. Ю. Васильевой, «церковная реформа» была рассчитана на несколько десятилетий и была направлена на изменение канонических основ Русской Православной Церкви5. Следующим шагом стало принятие специального постановления Совета министров СССР от 16 марта г. «об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», которое стало правовой основой для церковной реформы. Важным пунктом принятого постановления было разрешение закрывать молитвенные дома (всех культов) по решениям не республиканских Советов министров, а областных (краевых) исполкомов при условии согласования с Советами по делам РПЦ и религиозных культов. Это ускорило процедуру закрытия церквей и молитвенных домов. В результате были сняты с регистрации: в г. 1 православный приход, в — еще 1 Также постановлением предусматривалось ограничение колокольного звона, «если это вызывается необходимостью и поддерживается населением».

После подготовки юридической базы церковной реформы власти перешли к ее реализации. Но так как перестройка церковного управления могла оказаться делом «сложным и деликатным», идеологами реформы было придумано следующее решение: «Для того, чтобы не вызвать каких-либо осложнений в отношениях между церковью и государством, многие

3 Марченко а., прот. Религиозная политика советского государства в годы правления Н. С. Хрущева и ее влияние на церковную жизнь в СССР. М.: Изд-во Крутицкого подворья, Общество любителей церковной истории, С.

4 Чумаченко Т. А. Государство, Православная Церковь, верующие. гг. М., С.

5 Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь и II Ватиканский Собор. М.: Лепта, С.

6 Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и СМ СССР за г. // Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Оп. 1. Д. Л. 19; Докладные записки Совета по делам РПЦ за г. // Там же. Д. Л.

мероприятия [следует] проводить церковными руками»7. В связи с этим Совет по делам Русской Православной Церкви рекомендовал патриарху Алексию пересмотреть некоторые пункты «Положения об управлении Русской Православной Церкви» г., приняв поправку об отстранении духовенства от финансово-хозяйственной деятельности в церковных общинах и передаче ее в руки приходских церковных советов.

18 апреля г. состоялось заседание Священного Синода, по итогам которого было принято решение разграничить обязанности настоятелей и исполнительных органов, освободив священников от участия в хозяйственно-финансовой деятельности общины. 18 июля г. в Троице-Сергиевой лавре в обстановке секретности прошел Архиерейский Собор. Власти потребовали от патриарха Алексия и Священного Синода так провести Собор, чтобы он единогласно утвердил решение о радикальном реформировании порядка приходского управления8. Навязанная Церкви реформа приходского управления, по замыслу ее действительных инициаторов, должна была привести к развалу приходской жизни и подорвать влияние Церкви в обществе. Это осознавали участники Архиерейского Собора, почти все духовенство и ответственные миряне. Но в сложившихся тогда условиях открытое неповиновение властям могло повлечь за собой разгром церковной организации. По этой причине священноначалие не могло рисковать легальным статусом канонической Церкви. Под страхом увольнения на покой и репрессий архиереи были вынуждены подписать заранее подготовленные постановления Собора, ставившие церковную иерархию в унизительное положение и отстранявшие ее от реальной церковной власти. Архиерейский Собор г., утвердив апрельское постановление Священного Синода, обеспечил осуществление приходской реформы, которая возвратила состояние приходского вопроса на уровень х гг.

Следующий удар хрущевской церковной реформы по благосостоянию духовенства был нанесен в г. «Ударить по карману» священнослужителей было решено путем перевода их на твердые оклады. Теперь вместо получения своей доли из церковной кружки и оплаты за совершение треб священники стали получать скромную фиксирован-

7 васильева о. Ю. Русская Православная Церковь и II Ватиканский Собор. С.

8 Цыпин в., прот. История Русской Церкви. М.: Изд-во Спасо-Преобра-женского Валаамского монастыря, С.

ную зарплату независимо от количества совершенных ими богослужений и выполненных треб. Перевод всего духовенства Русской Православной Церкви на твердые оклады состоялся весной г. Это мероприятие, как и вся приходская реформа, совершалось на основании постановления ЦК КПСС от 13 января г. Реформа осуществлялась с вынужденного согласия Московской Патриархии. Руководству Совета по делам РПЦ удалось добиться от патриарха Алексия рассылки Епархиальным управлениям письменного указания — «О целесообразности перевода духовенства на твердые оклады» — под предлогом устранения недоразумений между священнослужителями и финансовыми органами в начислении подоходного налога. 2 января г. ЦК КПСС принял постановление «О мероприятиях по усилению атеистического воспитания населения». В целях выполнения этого постановления ЦК КПСС Совет по делам Русской Православной Церкви разослал уполномоченным Совета циркулярно-инструктивное письмо за подписью В. А. Куроедова.

В ходе реализации хрущевской антирелигиозной кампании испытанию подверглись не только верующие и рядовое духовенство, но и высшее звено священнослужителей — епископат. В условиях нового безбожного натиска на Церковь состояние церковной жизни в каждой епархии напрямую зависело от поведения архиереев, их принципиальной позиции в отстаивании церковных интересов9. Проявляли себя они по-разному. Многие епископы оказали достойное сопротивление властям, мужественно защищая церковную жизнь своих епархий, препятствуя закрытию храмов, активизировав деятельность подчиненного духовенства, в то же время игнорируя распоряжения властей. К числу таких можно отнести митрополита Минского (впоследствии Ленинградского) Гурия (Егорова), архиепископов Пензенского и Саранского Феодосия (Погор-ского), Ивановского и Кинешемского Илариона (Прохорова), Тамбовского и Мичуринского Иннокентия (Зельницкого), епископов Львовского и Тернопольского Палладия (Каминского), Уфимского и Стерлитамакского Никона (Лысенко), Чебоксарского и Чувашского Николая (Федосьева). Классическим примером противостояния властям со стороны церковной иерархии стала борьба архиепископа Ташкентского и Среднеазиатского Ермогена (Голубева) с местным уполномоченным Совета Н. Ф. Ворониче-

9 Пономаренко Д., диак. Епископ Стефан (Никитин). М.: Изд-во ПСТГУ С.

вым Но некоторые епископы проявили себя иначе: они беспрекословно выполняли распоряжения уполномоченных Совета, закрывали храмы, увольняли активных священников. Знать о таких архипастырях необходимо, поскольку на их фоне ярче проявляется подвиг достойных. В этой связи рассмотрим биографию и деятельность епископа Иоасафа (Лелюхина), впоследствии ставшего митрополитом Киевским.

Виталий Михайлович Лелюхин родился 28 апреля г. в с. Ду-басище Ельнинского уезда Смоленской губернии. Происходил он из потомственной семьи священнослужителей, о чем сообщил в автобиографии: «Отец мой, деды и прадеды, а также и другие родственники, как по отцу, так и по матери, были лицами духовного звания и занимали различные должности при церкви. Имеются среди родственников псаломщики, диаконы и священники. Дед моего отца о. Стефан Савинский, овдовев, принял монашество и с именем Софрония был иеромонахом Троицкого монастыря в г. Смоленске. Двоюродный брат матери отца был в сане архиепископа и возглавлял в свое время миссию Русской Православной Церкви в Японии (архиепископ Николай Касаткин)»

Виталий Лелюхин окончил Вяземское духовное училище и два класса Смоленской духовной семинарии (закрытой в г.). В г. поступил в Смоленский университет, где отучился год. В Смоленске Лелюхин, согласно его личным признаниям, был в курсе церковной жизни, имел знакомства со многими духовными лицами, часто посещал Успенский кафедральный собор, прослушал организованные архиепископом Филиппом (Ставицким) пастырские курсы. В г. В. М. Лелюхин добровольно поступил на службу в Красную армию и до г. служил в штабе Западного военного округа. В г. ввиду наступившей безработицы на семейном совете было решено, что Виталий вместе с братом отправятся в Днепропетровск, где проживал их дядя, и устроятся рабочими на местном заводе. Вскоре после переезда братьев Лелюхиных к ним в Днепропетровск вместе с семьей переехал их отец — священник Михаил, впоследствии поступивший на служ-

10 Подробнее см.: Марченко а. Н. Сопротивление епископата Русской Православной Церкви «хрущевским» гонениям годов по материалам Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР // Вестник Челябинского государственного университета. № 6 (). История. Вып. С.

11 Митрополит Днепропетровский и Запорожский Иоасаф (Лелюхин Виталий Михайлович) // ГА РФ. Ф. Оп. 7. Д. Л. 3.

бу в Вознесенский собор. С по г. В. М. Лелюхин работал на днепропетровском заводе, в гг. заочно учился в харьковском отделении Московского института связи. Получив специальность техника-связиста, работал инспектором технического отдела Днепропетровского областного радиокомитета.

Во время немецкой оккупации в августе г. В. М. Лелюхин был рукоположен сначала во диакона, затем во иерея. По одним сведениям, он был рукоположен «епископом» украинской Автокефальной Православной Церкви Геннадием (Шипринкевичем), по другим — подчинялся епископу Днепропетровскому Димитрию (Магану) в юрисдикции автономной уПЦ, находившейся в каноническом общении с Московским Патриархатом Сам он изложил следующую версию: «В священный сан посвящен Преосвященным епископом Димитрием (Маган) 16 августа г. в сан иерея <.> В расколе не был, но первоначально был в г. рукоположен архиепископом Георгием Константиновским, который во время оккупации выдал себя за православного епископа, и ему было разрешено рукополагать, но по приезду в Днепропетровск епископа Димитрия выяснилось, что он обновленец»

Во время оккупации священник Виталий Лелюхин служил в храмах с. Елизарово и с. Широкое Солонянского района Днепропетровской области. После изгнания немецких войск архиепископ Днепропетровский и Запорожский Андрей (Комаров) в г. присоединил его к Русской Православной Церкви и назначил в с. Лоцманская Каменка для принятия местного храма от украинских автокефалистов. В октябре того же года архиепископ Андрей перевел священника Лелюхина в Благовещенскую церковь г. Днепропетровска, а в январе г. назначил настоятелем Николаевского молитвенного дома в п. Амур (в городской черте Днепропетровска)

Архиепископ Днепропетровский и Запорожский Андрей (Комаров) умер в июле г. Временно управляющим епархией был назначен архиепископ Симон (Ивановский), а в ноябре г. постановлением Священного Синода на Днепропетровскую кафедру был переведен архиепископ

12 Никитин Д. Н. Иоасаф (Лелюхин Виталий Михайлович) (), митрополит Киевский и Галицкий // Православная энциклопедия. М., Т. С.

13 ГА РФ. Ф. Оп. 7. Д. Л. 8.

14 Там же. Л.

Черниговский и Нежинский Гурий (Егоров) Архиепископ Гурий, приняв в управление Днепропетровскую и Запорожскую епархию, начал наводить в ней порядок. Одним из его решений стало увольнение секретаря Епархиального управления — настоятеля Троицкого кафедрального собора Днепропетровска протоиерея Виталия Турбина, который, по словам архиепископа, «будучи секретарем, решал многие вопросы, принадлежащие компетенции архиерея» В марте г. секретарем Днепропетровского епархиального управления был назначен священник Виталий Лелюхин, ранее занимавший в управлении пост казначея. Архиепископ Гурий назвал нового секретаря «хорошо знающим епархию сотрудником».

В г. в Днепропетровской и Запорожской епархии произошло, по словам архиепископа Гурия, «крупное событие» — 17 августа состоялась хиротония священника Виталия Лелюхина во епископа Сумского и Ахтырского. Для Днепропетровска это стало исключительным событием, так как этот город 40 лет не видел архиерейских хиротоний. Посвящение в сан епископа привлекло в Троицкий кафедральный собор множество народа, присутствовало большое количество духовенства из разных районов епархии

И здесь невольно возникают два вопроса. Первый: как рядовой приходской священник, даже не протоиерей18, хотя и секретарь правящего архиерея, был хиротонисан во епископа, а через шесть лет, в г., стал митрополитом Киевским, печально прославившись при этом как самый податливый иерарх Русской Православной Церкви периода хрущевских гонений? Второй вопрос: почему архиепископ Гурий «проглядел» Лелюхина как личность и не воспрепятствовал его хиротонии?

Архивные документы позволяют проследить интерес государственных органов к священнику Виталию Лелюхину. Еще до прибытия

15 Постановления Священного Синода // Журнал Московской Патриархии (ЖМП). № С. 3.

16 Отчет архиепископа Гурия по Днепропетровской епархии за г. // Государственный архив Днепропетровской области (далее — ГА ДО). Ф. Оп. 1. Д. 6. Л.

17 Отчет архиепископа Гурия (Егорова) в Патриархию за г. // ГА ДО. Ф. Оп. 2. Д. Л.

18 В статье Д. Н. Никитина прослеживаются две ошибки: священник Виталий Лелю-хин не был возведен в сан протоиерея и не был настоятелем Троицкого кафедрального собора Днепропетровска. См.: Никитин Д. Н. Иоасаф (Лелюхин Виталий Михайлович). С.

архиепископа Гурия уполномоченному по Днепропетровской области Ф. П. Агафонову в апреле г. пришел запрос из Москвы за подписью заместителя председателя Совета по делам Русской Православной Церкви С. К. Белышева: «Совет просит сообщить Ваше мнение о возможности использования для обслуживания заграничных церковных делегаций, приезжающих в СССР, священника г. Днепропетровска Ле-люхина Виталия Михайловича, а также подходит ли он по своим данным для использования его в качестве епископа»

В мае г. Агафонов ответил на запрос Совета: «Настоящим сообщаю, что священник Лелюхин Виталий Михайлович может быть использован для обслуживания заграничных церковных делегаций, приезжающих в СССР. В настоящее время Лелюхин В. М. служит священником Николаевского молитвенного дома в поселке Амур г. Днепропетровска. Кроме того, последние два года по совместительству работает личным секретарем архиепископа Андрея (Комарова. — Д. П.). Проживает он в доме родителей в г. Днепропетровске, неженатый, "целибат". Из имеющихся документов видно, что его деды и отец служили священниками. Мое мнение — Лелюхин по своим данным может быть использован в качестве епископа»

Спустя три года экзарх украины митрополит Киевский Иоанн (Соколов) рекомендовал Священному Синоду назначить Лелюхина на Сумскую кафедру. На основании этой рекомендации Синод 31 июля г. принял решение: «На свободную Сумскую кафедру по пострижении в монашество и возведении в сан архимандрита назначить секретаря архиепископа Днепропетровского — священника Лелюхина Виталия Михайловича, с тем, чтобы наречение и хиротония в епископский сан произведены были в г. Киеве» Указ был выслан митрополиту Иоанну и архиепископу Гурию.

Можно предположить, что Лелюхина «отслеживали» и вели к епископской хиротонии высшие руководители Совета по делам Русской Православной Церкви. Сначала его кандидатуру (как угодную власти)

19 Информационный отчет уполномоченного по Днепропетровской области за 2-е полугодие г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

20 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

21 Журналы заседаний Священного Синода ( гг.) // ГА РФ. Ф. Оп. 2. Д. а. Л.

на должность секретаря Днепропетровского епархиального управления могли на месте «порекомендовать» архиепископу Гурию. Не исключено, что о его последующей хиротонии перед патриархом Алексием мог ходатайствовать лично Г. Г. Карпов. В данной ситуации правящий архиерей Днепропетровской и Запорожской епархии всего лишь исполнял волю патриарха. Уполномоченный по Днепропетровской области Я. А. Днепровский отмечал, что священник Виталий Лелюхин был хиротонисан во епископа Сумского и Ахтырского «по указанию патриарха Алексия»

По всей видимости, наречение и хиротония Лелюхина состоялись в Днепропетровске по причине болезни митрополита Иоанна Все произошло довольно быстро: Лелюхин за четыре дня до своей хиротонии был пострижен архиепископом Гурием в монашество в Тихвинском женском монастыре, наречен Иоасафом и возведен в сан архимандрита. Хиротонию возглавил архиепископ Гурий, ему сослужили архиереи из соседних епархий Восточной Украины — епископ Кировоградский и Николаевский Иннокентий (Леоферов) и епископ Полтавский и Кременчугский Алипий (Хотовицкий). Но самое примечательное во всей этой истории то, что в «Журнале Московской Патриархии» не было опубликовано сообщение о хиротонии Лелюхина во епископа Сумского и Ахтырского. Из 11 епископских хиротоний, совершенных в период с июля г. по декабрь г., 10 были отмечены в «Журнале Московской Патриархии», и лишь хиротония Лелюхина не удостоилась такой чести Сохранилось слово, произнесенное архиепископом Гури-

22 Информационный отчет уполномоченного по Днепропетровской области за 2-е полугодие г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

23 Следует отметить, что епископские хиротонии не всегда совершались в Москве, иногда они происходили на местах. Так, например, пострижение в монашество, наречение и хиротония протоиерея Антония Хотовицкого во епископа Полтавского и Кременчугского по решению Синода должны были быть совершены в Киеве (ГА РФ. Ф. Оп. 2. Д. а. Л. 40). Пострижение протоиерея Антония в монашество с именем Али-пий и возведение его в сан архимандрита состоялись в Киево-Печерской лавре июня г. Хиротония же архимандрита Алипия из-за болезни митрополита Киевского Иоанна была совершена в Харькове 15 июня архиепископами Харьковским Стефаном (Проценко), Днепропетровским и Запорожским Гурием (Егоровым), Черниговским Андреем (Сухенко) и епископом Кировоградским Иннокентием (Леоферовым).

24 См.: Наречение и хиротония архимандрита Павла (Голышева) // ЖМП. № 7. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Поликарпа (Приймака) // ЖМП. № 8. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Иосифа (Савраша) // ЖМП.

ем в Троицком кафедральном соборе Днепропетровска, но не на самой хиротонии, а вечером этого воскресного дня. Правящий архиерей, не упоминая епископа Иоасафа и не затрагивая его личных качеств, рассказал о таинстве Священства и его значении в Церкви

Протоиерей Сергий Никитин (будущий епископ Стефан. — Д. П.), сообщая в письме своей сестре об архиерейской хиротонии архимандрита Иоанна (Вендланда), состоявшейся в декабре г., поделился впечатлением и от посвящения Виталия Лелюхина во епископы: «Владыка [Гурий], отец Михей и мать Ефросиния (Елизавета Николаевна [Вендланд]) срочно выехали в Москву на хиротонию, и теперь нет больше о. Иоанна: есть владыка Иоанн. Хиротонию совершал сам патриарх в Елоховском соборе. Это событие несравненно более приятное, чем подобное, бывшее в августе в нашем городе»

Архиепископ Гурий управлял Днепропетровской и Запорожской епархией три с половиной года до мая г., после чего определением Священного Синода был назначен на Минскую кафедру с возведением в сан митрополита За время управления епархией архиепископом Гурием власти закрыли незначительное количество приходов — не более 16 (из них 6 в Днепропетровской области и 10 в Запорожской). В большинстве случаев это были малодоходные сельские приходы. Поводом для закрытия послужили отсутствие в течение длительного времени богослужений и постоянных священников и изъятие властями общественных зданий, «захваченных» верующими во время немецко-фашистской оккупации. Верующие в ряде мест оказывали сопротивление закрытию, архиепископ Гурий делал все возможное для сохранения этих приходов.

№ 9. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Антония (Блума) // ЖМП. № 2. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Флавиана (Дмитрюка) // ЖМП. № 4. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Феодосия (Погорского) // ЖМП. № 7. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Алипия (Хотовицкого) // ЖМП. № 8. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Иоанна (Вендланда) // ЖМП. № 2. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Никона (Лысенко) // ЖМП. № 4. С. ; Наречение и хиротония архимандрита Леонида (Полякова) // ЖМП. № 8. С.

25 Гурий, митр. Проповеди и беседы // Альфа и Омега. № 3 (44). С. (Беседа в вечер воскресный, Неделя я по Пятидесятнице, 17/УШ г. в кафедральном соборе г. Днепропетровска в день хиротонии епископа Иоасафа).

26 Пономаренко Д., диак. Епископ Стефан (Никитин). С.

27 Определения Священного Синода // ЖМП. № 6. С.

После перевода архиепископа Гурия в Минск на Днепропетровскую кафедру был назначен епископ Сумской и Ахтырский Иоасаф (Лелюхин). Днепропетровская и Запорожская епархия практически была уничтожена усилиями местных властей и уполномоченных Совета за 2 года правления епископа Иоасафа при его непосредственном участии и попустительстве. Активную роль в уничтожении епархии сыграл уполномоченный по Днепропетровской области Я. А. Днепровский, который вступил в свою должность еще при архиепископе Гурии. Он в отчете за г. докладывал в Совет, что епископ Иоасаф, приняв епархию, не принимал каких-либо серьезных мер, направленных на пополнение и перемещение кадров священнослужителей с целью укрепления положения Церкви. Во всех случаях назначения или перемещения духовенства епископ Иоасаф советовался с уполномоченным и производил назначения только после согласования с ним. Пользуясь податливостью нового правящего архиерея, Я. А. Днепровский «на основе здоровых деловых отношений» проводил линию по «снижению церковной деятельности». По словам уполномоченного, епископ Иоасаф помогал ему закрывать «самораспадающиеся» приходы на основании указаний Патриархии, прикрепляя маломощные и не имеющие возможности существовать без дотаций Епархиального управления общины к соседним приходам.

Не скрывал епископ Иоасаф от уполномоченного и активных проповедников из числа духовенства епархии. Одним из таковых, по мнению днепропетровского уполномоченного, был благочинный Синель-нического округа священник Н. Н. Аврамов. В беседе с Я. А. Днепровским епископ Иоасаф заявил: «Аврамов в практической работе много проявляет активности по защите религии, он не хочет понять того, что расширить активность церкви нельзя, Аврамов всячески пытается активизировать работу церковников» Помимо этого епископ Иоасаф расправлялся с неугодными ему священниками. Так, благочинный Широ-ковского благочиннического округа протоиерей К. В. Платонов противился снятию с регистрации прихода в с. Андреевка и сдаче антиминса по указанию правящего архиерея. Последний по совету уполномоченного сократил Широковское благочиние, протоиерея К. В. Платонова оставил рядовым священником в молитвенном доме с. Широкое, а через

28 Информационный отчет уполномоченного по Днепропетровской области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л. 7.

некоторое время и вовсе уволил его за штат. В г. епископ Иоасаф, по данным уполномоченного, не дал ни одной рекомендации молодым людям, обращавшимся к нему для поступления в духовные семинарии. Способствовал в этом вопросе епископу его секретарь — священник Константин Стаховский, отказывавший кандидатам на поступление под разными предлогами. Не совершил правящий архиерей ни одного посвящения в духовный сан из числа местных кандидатов.

Осенью г. от преподавательского состава Днепропетровского государственного университета и учителей местной школы, расположенных рядом с Троицким кафедральным собором, поступили жалобы, что колокольный звон собора мешает проводить занятия в этих учебных заведениях. Инспектор Совета по делам Русской Православной Церкви А. П. Исаев, находившийся в командировке в Днепропетровске, встретился с епископом Иоасафом и поинтересовался, можно ли колокола установить внутри собора. По словам Я. А. Днепровского, епископ Иоасаф без колебаний выполнил рекомендации Исаева и через три дня сообщил о перемещении колоколов и прекращении наружного звона. Уполномоченный по Днепропетровской области при помощи епископа Иоасафа в г. удерживал свободными 36 приходов, препятствуя назначению священников, в целях дальнейшего их закрытия

В отчете за г. Я. А. Днепровский докладывал, что епископ Иоа-саф согласовывал с ним все принципиальные вопросы церковной деятельности в епархии, сам же уполномоченный давал свое согласие только на те мероприятия, которые были полезны властям (ослабление материальной базы Церкви, снижение религиозной обрядности и др.), и реализовывал их руками самого епископа. Я. А. Днепровский сообщил, что он сам лично и с помощью членов комиссии содействия уполномоченным Совета изучал проповедническую деятельность священников, формы и методы работы духовенства среди населения, особенно с молодежью и детьми. За различные нарушения многие священники Днепропетровской епархии были сняты уполномоченным с регистрации и уволены за штат епископом Иоасафом. 4 священника были сняты в г. уполномоченным с регистрации за произнесение «недозволенных по содержанию проповедей».

Уполномоченный отмечал, что он последовательно проводил мероприятия по сокращению церковной сети, и прежде всего за счет рас-

29 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

падающихся общин. На 1 января г. в Днепропетровской области было церквей и молитвенных домов. В течение г. было снято 22 церковные общины — на 1 января г. оставалось церквей и молитвенных домов. В г. были сняты с регистрации 54 храма, из них такие крупные, как Николаевский собор в Днепродзержинске, Преображенский собор в Никополе, Покровский храм в Кривом Роге. В зданиях закрытых церквей были организованы музеи. Таким образом, на 1 января г. в Днепропетровской области оставался зарегистрированный приход — за 2 года было снято с регистрации 76 приходов. Большинство церковных зданий, занятых церковными общинами в период немецко-фашистской оккупации, возвращались бывшим «владельцам» и использовались под клубы, школы, медицинские учреждения, спортивные залы, мастерские бытового обслуживания и т. п. Вместо изъятых общественных зданий местные власти давали церковным общинам возможность арендовать здания для молитвенных целей.

На г. уполномоченным было запланировано изучение 50 общин для дальнейшего их снятия с регистрации по причине экономической несостоятельности, продолжительного отсутствия постоянных священников и церковных служб, а также в целях «упорядочения дислокации церквей» Количество духовенства за 2 года значительно сократилось: со человек на 1 января г. до человек на 1 января г., т. е. уменьшилось на 67 человек Только в г. убыло 44 священнослужителя, из них 18 были сняты с регистрации «за нарушения законодательства о культах», при этом двое были лишены сана.

По всей видимости, довольный результатами своей работы Я. А. Днепровский докладывал в Совет о сокращении «густой сети благочиний». Ранее в Днепропетровской области был 21 благочиннический округ, что способствовало более организованному управлению приходским духовенством, а благочинные несомненно активизировали деятельность церквей. По рекомендации днепропетровского уполномоченного с целью ослабления руководства церквями епископ Иоасаф своим распоряжением от 8 октября г. установил по области всего 4 благочиния (Днепропетровское, Днепродзержинское, Криворожское и Павлоградское), сократив 17 благочиннических округов. По словам Я. А. Днепровского, была изжита

30 Информационный отчет уполномоченного по Днепропетровской области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

31 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л. 5; Д. Л.

практика покупки приходами свечей у частных лиц «по дешевке» с целью увеличения церковных доходов. Уполномоченный расценивал это как нарушение советского законодательства о культах, виновников снимал с регистрации, что служило предупреждением для остальных — во второй половине г. таких случаев, по его данным, не было выявлено.

Давая характеристику своим отношениям с правящим архиереем, Я. А. Днепровский отмечал: «Говоря о деятельности правящего епископа Иоасафа, <.> надо сказать, что Иоасаф полностью служит нашим интересам в отношении церкви. Понимая значение роли правящего епископа в нашей работе, я не на минуту не забываю этого в работе с ним, всегда в рамках возможного направляю его работу так, чтобы через него быть полностью осведомленным в церковной обстановке в области, и беспрепятственно провожу в жизнь все вопросы, касающиеся сдерживания деятельности церковников в нашей области. Он с полуслова понимает нас и откровенно от души все делает в пользу государства» Уполномоченный привел пример, когда епископ Иоасаф, даже будучи больным, проявлял инициативу изъятия антиминсов из закрытых храмов в целях ускорения передачи церковных зданий государству. Когда же Я. А. Днепровский посвятил правящего архиерея в планы закрытия 50 церковных общин в г. и сообщил о 30 приходах в порядке согласования, то епископ Ио-асаф «без всякого, даже малейшего колебания, с охотой принял это предложение». Когда же речь зашла о снятии с регистрации крупной общины Николаевской (Брянской) церкви в Днепропетровске, то епископ «с веселым настроением» рассказал Я. А. Днепровскому, что эта церковь в х годах первой была закрыта рабочими завода им. Петровского, где в то время он, Виталий Лелюхин, работал электриком

Днепропетровский уполномоченный в обмен на лояльность и ос-ведомительство епископа Иоасафа пытался покровительствовать последнему — в частности, в начале г. обратился в Совет с просьбой: «В случае, если патриарх обрушится на епископа Иоасафа за большое количество закрытых церквей и молитвенных домов, поддержать Иоасафа, потому что он все для нас делает, но только боится, чтобы патриарх его не наказал» В отчете за г. Я. А. Днепровский привел методы, с помо-

32 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

33 Там же. Л.

34 Там же. Д. Л.

щью которых ему удавалось закрывать храмы при содействии правящего архиерея. Во-первых, если приход по какой-либо причине оставался без настоятеля, то на такой приход священник назначался только в том случае, если была «необходимость по каким-либо деловым соображениям». При этом вопрос решался по согласованию с епископом Иоасафом, во всех остальных случаях приходы снимались с регистрации. Во-вторых, частыми были случаи внутрицерковных распрей между священниками и приходскими исполнительными органами. Тогда уполномоченный не реагировал на жалобы священников, а епископ Иоасаф занимал нейтралитет в этом вопросе. Затем церковный актив выживал священника, приход оставался без настоятеля, религиозная жизнь в приходе затухала и в итоге он снимался с регистрации. В-третьих, в ситуации, когда у прихода изымалось в пользу государства занятое верующими во время немецко-фашистской оккупации здание, община пыталась получить разрешение на покупку здания для молитвенных целей, но верующим во всех случаях отказывали. Разрешалась только аренда, но в силу практической невозможности арендовать здание для молитвенных целей приход оставался без здания, священники уходили, община распадалась и в итоге приход также снимался с регистрации. Я. А. Днепровский привел данные на 18 священников, снятых с регистрации, и сообщил, что во всех случаях снятие производилось им после перепроверки данных и с согласия правящего епископа. Далее уполномоченный доложил, что епископ Иоасаф в ответ на свой рапорт в Патриархию по делу священника Владимира Исакова получил резолюцию патриарха Алексия, в которой тот, по мнению Я. А. Днепровского, «гневался» на несправедливое отношение уполномоченного к священникам и сомневался в том, что епископ Иоа-саф до конца выяснил действительность обвинения священника Исакова в нарушении советских законов

Схожая ситуация сложилась и в Запорожской области. Уполномоченный Е. Н. Сидоренко докладывал в Совет, что за г. им за различные нарушения были сняты с регистрации 6 священников. При этом Сидоренко отметил, что эти нарушения, на первый взгляд, были следствием «погони духовенства за наживой», но на самом деле являлись организованной формой усиления влияния Церкви, чтобы «закрепить религиозные предрассудки и приостановить начавшийся отход веру-

35 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л. ,

ющих от церкви». По сведениям запорожского уполномоченного, епископ Иоасаф не имел четких указаний от Патриархии — как поступать с духовенством, снятым с регистрации за нарушения законодательства о культах. Епископ считал, что по прошествии времени от полугода до года священник отбыл свою «меру наказания», и пытался назначить таковых священников на вакантные приходы. «В некоторых случаях, — отмечал Сидоренко, — [епископ Иоасаф] даже настаивал зарегистрировать служителя, снятого некоторое время назад с учета. Получается так — архиерей за нарушения не наказывает, а уполномоченный снимает с регистрации. Значит, епархия и патриархия законов, относящихся к церкви, не обязаны соблюдать?»36

Уполномоченный привел ряд примеров, когда снятые с регистрации за нарушения священники писали жалобы и добивались регистрации, и в этом вопросе им помогали делегации верующих, посещавшие Запорожский облисполком. Сидоренко из своих умозаключений сделал вывод о необходимости введения следующего правила — священнослужитель, снятый уполномоченным Совета с регистрации за нарушения, не должен подлежать регистрации ни в какой области СССР. Только тогда для духовенства наказания, по мнению запорожского уполномоченного, станут реальными и чувствительными. «В настоящее же время, — отметил Сидоренко, — священник, нарушивший законы советской власти, относящиеся к церкви, не очень обеспокоен, так как он получает назначение и проходит регистрацию в другой области» Далее уполномоченный привел примеры, когда снятые с регистрации священники Олейников и Скорик жаловались непосредственно патриарху Алексию. При этом Олейников давал следующую оценку епископу Иоасафу: «Он боится уполномоченных, без них ничего не делает, церковью управляет не он, а уполномоченные» Патриарх после этого назначил священника Олейникова в Курскую епархию, тем самым, по мнению уполномоченного, «подчеркнув» несогласие с действиями епископа Иоасафа. Примеру священника Олейникова последовал священник Скорик, которому в назначении отказал епископ Иоасаф, согласившись с действиями

36 Информационный отчет уполномоченного по Запорожской области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л. 2.

37 Там же. Л.

38 Там же. Л. 3.

запорожского уполномоченного. Священник Скорик подал жалобу на правящего архиерея патриарху Алексию, и тот затребовал от Днепропетровского епископа объяснений. В конце доклада Сидоренко посетовал на сложившуюся ситуацию, когда епископ Иоасаф, хотя и не поддерживал нарушителей, все же не мог отказать им в назначении по причине отсутствия разъяснений со стороны Патриархии.

В отчете за г. уполномоченный Сидоренко привел сведения, что за прошедший год «по разным причинам» с одобрения Совета был снят с регистрации 21 приход. Указал он и основания для ликвидации: самороспуск малодоходных общин, где продолжительное время не было священников и не проводились службы; закрытие общин, не имевших молитвенного здания; две церкви были сняты с регистрации «за ненадобностью, как излишние». Здания снятых с регистрации храмов освобождались от церковного имущества и передавались государству для общественных целей. Как признался уполномоченный, медленное освобождение и передача церковных зданий снижали эффективность его действий, так как верующие успевали подавать жалобы. А это, в свою очередь, становилось препятствием для ликвидации следующих общин, намеченных к закрытию. Запорожский уполномоченный сообщил, что из действующих 79 приходов в 17 не было постоянных священников. Причиной, по его мнению, было то, что Епархиальное управление не располагало достаточным количеством кадров, а большинство общин являлись малодоходными и находились на грани распада. По этой причине Сидоренко сдерживал регистрацию священников для этих приходов либо в целях объединения их с более мощными общинами, либо для снятия с регистрации этих приходов как распавшихся

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Духовенства в Запорожской области на 1 января г. состояло на учете 71 человек: 66 священников и 5 диаконов. Сидоренко отметил, что при архиепископе Гурии на 1 января г. было 90 человек духовенства. Епископ Иоасаф намеревался принять из других областей 10 священников, но уполномоченный зарегистрировал только двоих. Остальных он отклонил под разными предлогами. По словам Сидоренко, ограничение в регистрации священников стало положительной мерой против активизации религиозных общин. ушедшие за штат священники периодически писали прошения на имя епископа и получали назначения. Но впослед-

39 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

ствии по рекомендации уполномоченного епископ Иоасаф прекратил практику назначения заштатных священников на приходы области.

Сидоренко по итогам г. отметил, что епископ Иоасаф «внимателен к соображениям уполномоченного» и, если согласился с уполномоченным провести то или иное мероприятие, не меняет своих договоренностей и обязательно проводит их в жизнь. В другом месте отчета запорожский уполномоченный привел сравнение днепропетровских архиереев, выделив в частности, что в сравнении с архиепископом Гурием епископ Иоасаф «более уступчив и прислушивается к мнению уполномоченного серьезно». Новый архиерей ликвидировал в Запорожье резиденцию архиепископа Гурия, согласился со снятием с регистрации в Запорожской области 21 церкви, провел только одну архиерейскую службу в сослужении трех местных священников (архиепископы Симон и Гурий, по сведениям Сидоренко, привлекали на такие службы по человек духовенства), отказавшись от встречи с цветами и других почестей

В закрытии приходов запорожский уполномоченный нередко использовал лояльных власти священников. В частности, в январе г. он в докладной записке в Совет приводил сведения о запорожском благочинном и настоятеле Покровского собора архимандрите Августине (Шкварко). Последний был благочинным с г., сана архимандрита удостоился в г. Годом позже по представлению архиепископа Андрея (Комарова) рассматривался патриархом Алексием как кандидат в епископы, но по причине его отказа возглавить одну из епархий Западной Украины вопрос был отложен. Архимандрит Августин, по словам Сидоренко, пользовался доверием архиепископа Андрея, а после смерти последнего заслужил расположение архиепископа Симона (Ивановского). Архиепископ Гурий, заступив на должность управляющего Днепропетровской и Запорожской епархией, наоборот, с недоверием относился к архимандриту Августину, пытался снять его с должности благочинного и настоятеля Покровского собора. Ситуацию усугубила оплошность Шкварко, когда тот в декабре г. в день именин архиепископа Гурия преподнес не подарок, а пачку денег в сумме 10 рублей, которые правящий архиерей якобы «с обидой» вернул дарителю.

Сидоренко привел сведения, что архимандрит Августин, находясь в «близких отношениях с архиереями», ничего не скрывал и всегда подробно информировал его, как уполномоченного Совета, о деятельности,

40 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

быте и настроениях правящих епископов. В частности, много ценного благочинный сообщил о действиях архиепископа Симона. Сидоренко отметил лояльность Шкварко советской власти, особенно тот оказывал неоценимую практическую помощь в разоблачении нарушителей советского законодательства о культах. Архимандрит Августин первым из числа благочинных Запорожской области участвовал в привлечении верующих к процессу передачи имущества из закрытых церквей. В итоге на территории Запорожского благочиния в гг., по сведениям уполномоченного, руками архимандрита Августина была «сокращена церковная сеть на 10 единиц». Сидоренко докладывал: «Во всех этих зданиях он вовремя и без инцидента снял антиминсы и проводил среди верующих такую работу, в результате которой не было и единственного случая сопротивления фанатиков» При этом уполномоченный заметил, что архимандрит Августин порой проявлял излишнюю активность, как, например, в случае закрытия Филипповской церкви в г., когда он несколько раз в день появлялся в храме, где верующие по его инициативе грузили и перевозили в назначенное место церковное имущество.

Такая чрезмерная активность запорожского благочинного послужила поводом для жалоб верующих. Около шести жалоб было направлено патриарху Алексию, который пересылал их для проверки епископу Иоа-сафу. Последний, покрывая действия архимандрита Августина, давал положительные отзывы о своем подчиненном. Но, несмотря на эти заключения, патриарх дал указание днепропетровскому архиерею — при первом удобном случае освободить архимандрита Августина от должности благочинного, установив за ним особое наблюдение. Патриархия постоянно требовала от епископа выполнить распоряжение об освобождении Шкварко. Понимая опасность ситуации, епископ Иоасаф поделился с Сидоренко своими предположениями о близости митрополита Ленинградского и Ладожского Гурия (Егорова) к патриарху Алексию. Получая от своих доверенных лиц из Запорожья информацию о положении церквей, митрополит Гурий, будучи постоянным членом Священного Синода, давал отрицательные отзывы о епископе Иоасафе и настаивал на освобождении архимандрита Августина от занимаемой должности. Отметил Сидоренко и сокращение количества благочиний в Запорожской области благодаря

41 Информационный отчет уполномоченного по Запорожской области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л. 2.

«усилиям» епископа Иоасафа — из 8 благочиний осталось только 4. При этом Запорожское благочиние под руководством архимандрита Августина включало в себя церкви семи районов области. Уполномоченный отметил, что Шкварко «успешно справлялся» с его поручениями в деле сокращения церковной сети Запорожской области и поэтому снимать архимандрита Августина с должности благочинного и перемещать нецелесообразно исходя из интересов властей. Видимо, исходя из «ценности таких кадров», Сидоренко запросил поддержку Совета: «Прошу Вас принять возможные меры к тому, чтобы патриархия и экзарх патриархии на Украине прекратили бы необоснованные претензии к благочинному Запорожского округа Августину, а одновременно и к епископу Днепропетровскому и Запорожскому Иоасафу, который со мной поддерживает постоянный деловой контакт, воспринимает и проводит в жизнь обоснованные предложения и против полезных законных мероприятий никогда не возражает. То положение, что Шкварко сейчас в неплохих взаимоотношениях с правящим епископом Иоасафом, и он его перед патриархом защищает, создает мне возможность оставить Шкварко благочинным до тех пор, пока он нужен будет в нашей работе» По всей видимости, при поддержке епископа Иоа-сафа и запорожского уполномоченного архимандрит Августин (Шкварко) удержался на своих должностях благочинного и настоятеля Покровского собора Запорожья. Более того, в г. он стал наместником Почаевской лавры, которую власти пытались закрыть различными способами.

Сидоренко в отчете за г. сообщил, что в Запорожской области в течение отчетного периода было ликвидировано 27 приходов. При этом денежные средства снятых с регистрации общин, находившиеся на хранении в Госбанке и в сберегательных кассах, а также вырученные при реализации церковного имущества, в общей сумме рублей были переданы государству. Общины были сняты с регистрации по следующим причинам: 2 — за нарушения советского законодательства, 6 — по причине отсутствия молитвенного здания, 4 — по заявлениям верующих об отказе от церквей, 4 маломощные общины — в порядке объединения, 11 общин распались и не имели постоянных священников. Если на 1 января г. в Запорожской области числилось приходов, на 1 января г. было , то на 1 января г. оставалось 52 действу-

42 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

43 Там же. Д. Л.

ющих храма Таким образом, за 2 года ( гг.) в Запорожской области было снято с регистрации 48 приходов. При этом из оставшихся 52 приходов в 14 не было постоянных священников, богослужения в них не совершались, что создавало угрозу их закрытия. Освободившиеся церковные здания занимались под клубы, библиотеки, школьные спортзалы или использовались для различных хозяйственных нужд. Зарегистрированного духовенства в Запорожской области на 1 января г. оставался 61 человек: 57 священников и 4 диакона. В целом за гг. произошло значительное уменьшение числа священнослужителей — на 29 человек. При этом новых посвящений в духовный сан не было. Количество поступлений в духовные учебные заведения упало: в г. только один поступил в Одесскую духовную семинарию. Запорожский уполномоченный в отчете дал оценку епископу Иоасафу, отметив, что тот проявляет слабую инициативу в активизации церковной деятельности, под разными предлогами отклоняет кандидатуры для поступления в духовные учебные заведения, практически не принимает в свою епархию священнослужителей из западных областей Украины. Сидоренко подчеркнул: «В том случае, если будет в г. решаться вопрос по сокращению количества епархий на Украине, следовало бы Ио-асафа удержать управляющим епархией в Днепропетровске и далее»

Докладывал уполномоченный и о своих решительных мерах в отношении запорожских церквей при поддержке епископа Иоасафа: в частности, изымался автотранспорт общин, священникам не разрешалось сопровождать похоронные процессии, были отменены панихиды на кладбищах на Радоницу, под запретом оказался колокольный звон, были запрещены праздничные храмовые трапезы, снятым с регистрации за нарушения священникам отказывали в дальнейшей регистрацию, были ограничены работы по капитальному ремонту храмов, у приходов изымались подсобные помещения и здания. При этом усилилась научно-атеистическая пропаганда: в г. в Запорожской области существовало лекториев, в которых читали лекции на научно-атеистические темы лекторов и — на естественнонаучные. Всего, по данным уполномоченного, в области было прочитано за год более 17 лекций.

44 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

45 Там же. Л.

В г. в Днепропетровской и Запорожской епархии было снято с регистрации еще 83 прихода: 61 — в Днепропетровской области и 22 — в Запорожской. На 1 января г. в епархии осталось всего 70 приходов: 40 — в Днепропетровской области46 и 30 — в Запорожской Таким образом, за 3 года ( гг.) в Днепропетровской и Запорожской епархии было закрыто приходов или 75 % по отношению к действовавшим при архиепископе Гурии (по состоянию на 1 января г.).

Не менее болезненным событием помимо закрытия более чем приходов в Днепропетровской и Запорожской епархии стало упразднение Тихвинского женского монастыря в Днепропетровске. Произошло это 5 августа г. — через 2 месяца после перемещения архиепископа Гурия на Минскую кафедру. 24 июня г. на имя экзарха Украины митрополита Иоанна (Соколова) поступила телеграмма из Патриархии за подписью митрополита Николая (Ярушевича) о сокращении в г. 8-ми монастырей и скитов на территории Украинской ССР с последующим размещением монашествующих в других обителях. Патриарший экзарх должен был сообщить об этом решении епархиальным архиереям и с республиканским уполномоченным согласовать места размещения монашествующих указанных монастырей. В этот список входил и женский Тихвинский монастырь в Днепропетровске

По всей видимости, митрополит Гурий не знал о существовании данной телеграммы в момент ее отправки из Москвы и получения в Киеве 24 июня, так как 4 июня он отбыл в Минск. Но информацию о закрытии Тихвинского монастыря от митрополита Иоанна получил епископ Днепропетровский и Запорожский Иоасаф. Такие же сведения правящий архиерей получил и от уполномоченного Я. А. Днепровского, имевшего на тот момент копию телеграммы из Совета по делам Русской Православной Церкви. Уполномоченный сообщал в Совет: «О том, что правящий епископ прислушивается к нашим советам и не стремится укреплять устои церкви, говорят и такие факты: в июне, когда мною на приеме было устно объявлено Иоасафу о решении по вопросу закрытия

46 Информационный отчет уполномоченного по Днепропетровской области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

47 Информационный отчет уполномоченного по Запорожской области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л. 1.

48 Документы о деятельности и закрытии Тихвинского женского монастыря в Днепропетровске за гг. // ГА ДО. Ф. Оп. 2. Д. Л.

Тихвинского женского монастыря в Днепропетровске, он в веселом тоне заявил: "Давно бы надо было ликвидировать это кодло"»

Имея неприязненное отношение к женской обители в Днепропетровске, епископ Иоасаф все же был вынужден возглавить в монастыре престольный праздник в честь Тихвинской иконы Божией Матери 9 июля г. По сведениям уполномоченного, на монастырском празднике присутствовало около 3 верующих менее чем через месяц монастырь был закрыт местными властями. Игумения Евгения (Волощук), тогда еще монахиня Анастасия, отразила в своих воспоминаниях, что когда утром 5 июня иеромонах Стефан (Никитин) совершал в монастырской церкви проскомидию, неожиданно вошли приехавшие без предупреждения представители епископа Иоасафа (секретарь епархии протоиерей Константин Стаховский, благочинный протоиерей Алексий Жбанчиков, протодиакон Иаков Ильченко). Пройдя в алтарь, они потребовали прервать проскомидию и отказали совершить литургию, объявив, что служба не состоится по причине закрытия монастыря. Стаховский забрал из алтаря антиминс, людей из храма удалили. Епископ Иоасаф представителей монастыря не принял. В Днепропетровском исполкоме им объявили, что обитель закрыта распоряжением патриарха и должна быть освобождена к вечеру текущего дня, потому что в монастыре должен был разместиться интернат и дети уже с утра сидят в вагонах на станции

Днепропетровские руководители обкома партии и облисполкома также рапортовали о закрытии Тихвинского монастыря в ЦК КП Украины и в Совет министров УССР. Они описали, как «отдельные деятели церкви» пытались не допустить ликвидации монастыря. Речь в данном случае шла о митрополите Гурии (Егорове), на тот момент пребывавшем на Минской кафедре. По всей видимости, информация о закрытии монастыря дошла до него с некоторым опозданием. 4 августа г. митрополит Гурий направил в Днепропетровск иеромонаха Михея (Харха-рова) с целью воздействия на епископа Иоасафа, чтобы принудить того подать ходатайство об оставлении Тихвинского женского монастыря. Авторы привели слова иеромонаха Михея, сказанные им якобы в разговоре с протодиаконом Иаковом Ильченко: «Что о себе думает Иоа-

49 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л. 8.

50 ГА ДО. Ф. Оп. 2. Д. Л.

51 Пономаренко Д., диак. Епископ Стефан (Никитин). С.

саф? Ведь митрополит Украинский Иоанн слишком слаб, вскоре на его место придет митрополит Гурий и тогда спросит [с Иоасафа] за этот монастырь» В день прибытия иеромонаха Михея в Днепропетровск 4 августа Тихвинский монастырь отмечал храмовый праздник в честь святой Марии Магдалины; в этот же день он встретился с секретарем игумении обители монахиней Анастасией (Волощук), которая, по словам авторов доклада, «пребывала в большом почете» у митрополита Гурия и фактически руководила монастырем. Иеромонах Михей вылетел из Днепропетровска в Минск 5 августа в 15 часов «под сильным впечатлением того, что на этот час монастырь по большей части был ликвидирован». Местные руководители посчитали, что все же иеромонах Михей воздействовал на отдельных монахинь, включая Анастасию (Волощук), так как они не явились своевременно в райисполком 5 августа, куда вызывались на 8 час. 30 мин., а пребывали на литургии, рассчитывая на то, что в монастырский храм как всегда прибудут в 7 часов утра окрестные верующие.

Областные руководители опасались сопротивления монахинь закрытию обители и потому рекомендовали епископу Иоасафу не участвовать в праздновании храмового праздника Марии Магдалины 4 августа, сославшись на тяжелое состояние здоровья. В то же время епископ должен был направить своего секретаря Стаховского с приказом не начинать литургию, а потом вместе с руководством монастыря прибыть в райисполком. Вместо этого делегация монахинь (до 20 человек) направилась не в исполком, а к правящему архиерею. Но представители местных властей успели переговорить с епископом Иоасафом и подсказали ему объявить монахиням о полученной телеграмме от митрополита Иоанна (Соколова) с распоряжением патриарха Алексия о закрытии Тихвинского монастыря. Епископ Иоасаф не растерялся перед «наступлением монахинь» и твердо сказал им: «Такова воля Божия», благословив их на выполнение распоряжения Патриархии. Прибывшие в райисполком монахини просили: «Дайте нам возможность всем переехать в другой монастырь и дайте нам срок, чтобы мы закончили пост, попрощались, письма написали, собрались и забрали свою святыню — иконы с собой». На собрании монахинь в монастырской трапезной, по словам днепропетровских руководителей, руководители Тихвинской обители

52 ГА ДО. Ф. Оп. 2. Д. Л.

в лице игумении Руфины (Шулан) и секретаря монахини Анастасии (Во-лощук) молчали. В то же время некоторые насельницы высказались за отселение из монастыря. В частности, монахиня Вера (Перевязко) якобы заявила: «Мне уже 76 лет, я имею угол в Чечеливке. Если иконы — нашу святыню — представители власти не изымают, а отдают в собор, то и нам в монастыре делать нечего, отправляйте меня первой. Спасибо власти и всем за чуткое отношение к нам, старухам, за помощь.». Аналогично, со слов руководителей местных властей, высказалась и монахиня Анастасия (Мирошниченко): «Мне 63 года, я получаю благодаря советской власти рублей пенсии, у меня есть купленная комната в г. Днепропетровске и я тоже благодарю, что нам помогают и по-человечески к нам относятся. Пускай дети будут вместо нас учиться. Мы не против того, чтобы здесь снова была школа.»

По данным уполномоченного, на все мероприятия по эвакуации монахинь Тихвинского женского монастыря было израсходовано рублей епархиальных средств. Епископ Иоасаф через бухгалтера Епархиального управления выдал каждой монахине единовременное пособие в размере от до 1 рублей (материальная помощь была оказана на сумму 57 рублей), а также оплатил транспортные расходы По рассказу очевидицы событий игумении Евгении (Волощук), железнодорожные билеты для иногородних монахинь до названного ими пункта назначения купили на изъятые монастырские деньги. Данный пример лишний раз подтвердил принцип, заявленный Советом по делам Русской Православной Церкви своим уполномоченным на местах: для уничтожения Церкви, по возможности, делать все «руками самих церковников».

Не обошлась эта операция без использования спецслужб, так как одним из основных объектов гонения стали православные монастыри — «рассадники религиозного фанатизма», по выражению оперативников КГБ УССР. В монастырях сотрудники КГБ видели «концентрацию цер-ковно-кликушеского элемента и приверженцев ИПЦ», «распространение фанатизма через схимников, затворников и "сестер духовных"», открытие нелегальных курсов для подготовки ко вступлению в семинарии. Схема работы по «беспроблемному» закрытию женских монастырей была типичной в арсенале чекистов: агентура отслеживала все процессы в мо-

53 ГА ДО. Ф. Оп. 2. Д. Л.

54 Там же. Л.

настыре, оперработники проводили профилактические беседы с монахинями, партийно-советские работники вели «воспитательную работу». В результате таких мероприятий психологически подавленные и запуганные монахини в большинстве своем «безропотно и положительно» воспринимали решение о закрытии монастыря. Официальные материалы КГБ УССР по закрытию Тихвинского женского монастыря подтверждают это: по монашествующим велось 14 дел-формуляров, 17 предварительных агентурных разработок, имелось 7 негласных источников УМГБ — УКГБ. При подготовке закрытия монастыря в соответствии с постановлением Совета министров УССР от 17 июня г. использовалось 15 агентов из числа сестер обители и епархиального духовенства. В день закрытия в ограде монастыря работали 5 агентов, которые уговаривали сестер спокойно выехать, 2 оперработника работали среди грузчиков

Таким образом, усилиями местных властей и спецорганов при непосредственной поддержке епископа Иоасафа и его «сподручных» священнослужителей была закрыта единственная обитель в Днепропетровской и Запорожской епархии — Тихвинский женский монастырь, который заботами архиепископа Гурия возрастал в годы его пребывания на Днепропетровской кафедре экономически и духовно. При всем своем желании митрополит Минский и Белорусский Гурий не смог повлиять на ход событий тех дней в силу объективных причин — решение было принято в Москве, а на месте не нашлось достойных защитников. Сам патриарх Алексий на встрече с председателем Совета по делам РПЦ В. А. Куроедо-вым 11 марта г., отмечая допущение грубых ошибок при закрытии ряда монастырей, заявил, что при ликвидации Днепропетровского монастыря применялись насильственные меры, монашествующих «просто выкидывали из зданий без всякого предоставления жилплощади»

Дальнейшая судьба епископа Иоасафа (Лелюхина) была следующей: его кандидатуру рассматривали на пост экзарха Украины. 21 августа г. по запросу уполномоченного по УССР Г. П. Пинчука уполномоченный по Днепропетровской области Я. А. Днепровский направил в Совет характеристику на епископа Иоасафа, в которой было указано:

55 веденеев Д. в. Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины. М.: Алгоритм, С.

56 Записи бесед председателя и членов Совета по делам РПЦ с патриархом, духовенством и др. лицами // ГА РФ. Ф. Оп. 2. Д. Л. 3.

«За время работы управляющим епархией, а также и раньше, показал себя всесторонне положительно, работает в нашу пользу безотказно. Не было ни одного случая возражений против проводимых нами мероприятий по сокращению деятельности церкви, наоборот, во многих случаях проявляет личную инициативу по закрытию приходов, расстановке в нашу пользу духовенства, церковного актива, сокращению транспортных средств и т. д. За время его работы управляющим в Днепропетровской епархии с его согласия снято с регистрации приходов из приходов, в настоящее время осталось 63 прихода. По моему совету он постоянно ведет наблюдение за духовенством и о всех, кто проявляет в чем-либо недовольство против проводимых мероприятий в нашу пользу, информирует меня для принятия мер, а где ему удобно, под благовидными предлогами принимает личные меры воздействия вплоть до увольнения за штат и т. д. <.> В обращении прост, в разговорах откровенный, по всем вопросам церковной жизни рассказывает запросто, открыто, работать с ним очень легко. За свою полезную работу с нами вполне заслуживает доверия на выдвижение его на епархию, где еще сохранилось много приходов, он быстро наведет порядок. А если понадобится, то он может быть ценнейшим экзархом Украины, на него по всем вопросам церковной жизни в нашу пользу можно смело положиться. Свою преданность нам он доказал на практической с нами работе как в бытность епископа, так и до этого, когда он был рядовым священником»

В августе г. епископ Иоасаф был назначен управляющим Винницкой епархией. Уполномоченный по Винницкой области Куликов в отчете за г. докладывал в Совет о том, что его взаимоотношения с правящим архиереем нормальные и деловые, епископ Иоасаф выполнял все рекомендации уполномоченного, нарушивших законодательство священников запрещал и выводил за штат, по своей инициативе предлагал закрывать затухающие приходы и близко расположенные друг к другу церкви

В октябре винницкий уполномоченный докладывал Куроедову, что Браиловский Троицкий женский монастырь «самораспался», все монахини добровольно выехали из монастыря к родственникам и знакомым. При-

57 ГА РФ. Ф. Оп. 7. Д. Л.

58 Информационный отчет уполномоченного по Винницкой области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

чинами распада, по мнению Куликова, стали неподобающее поведение руководителей обители, присвоение монастырских доходов, издевательства над монашествующими. Уполномоченный отметил, что епископ Иоасаф способствовал распаду монастыря: «Он неоднократно выезжал туда с этой целью, и в тех случаях, когда приезжали к нему монашествующие с жалобами, то он давал соответствующие разъяснения в нашу пользу» В отчете за г. винницкий уполномоченный привел сведения, что епископ Ио-асаф содействовал объединению общин Преображенского кафедрального собора Винницы и храма Рождества Богородицы. В связи с закрытием Преображенского собора статус кафедрального перешел к храму Рождества Богородицы. Таким образом, по словам Куликова, состоялся «перевод кафедрального собора из центра города на окраину»

По всей видимости, «достижения» епископа Иоасафа на Винницкой кафедре после разгрома Днепропетровской и Запорожской способствовали его дальнейшему продвижению в церковной иерархии. В апреле г. уполномоченный по УССР Пинчук, давая нелицеприятную характеристику Патриаршему экзарху митрополиту Иоанну (Соколову), рекомендовал Куроедову: «Можно согласиться с заменой экзарха Украины, но лицом еще более послушным и деятельным, в частности в вопросах борьбы с унией в западных областях. Таким лицом мог бы быть, по нашему мнению, епископ Винницкий Иоасаф (Лелюхин)» В конце концов, мысль о назначении Лелюхина экзархом удалось навязать и патриарху Алексию. 2 апреля г. он писал председателю Совета Куроедову: «Вопрос о преемнике м[итрополита] Иоанна, видимо, успокоил. Я ему в письме моем, приложенном к указу Синода писал: ".Я уверен, что е[пископ] Иоасаф является наиболее подходящим преемником Вашим из всех возможных кандидатов на этот пост. А кто мог бы быть кандидатом? 1. Митр[ополит] Гурий? Но он болезненный, если не совсем больной, каким он оказался на Ленингр[адской] кафедре. 2. М[итрополит] Борис (Вик. — Д. П.)? Но он только что перенес едва не смертельную болезнь и теперь еще не совсем оправился от нее.

59 ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

60 Информационный отчет уполномоченного по Винницкой области за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

61 Информационный отчет уполномоченного по Украинской ССР за г. // ГА РФ. Ф. Оп. 1. Д. Л.

3. М[итрополит] Виктор (Святин. — Д. П.)? Едва ли на новом месте, в незнакомых ему украинских условиях он смог бы удовлетворить новым условиям данного места. А кто еще? Неужели м[итрополит] Нектарий (Григорьев. — Д. П.) или б[ывший] Львовский а[рхиепископ] Палладий (Каминский. — Д. П.)? А Пр[еосвященный] Иоасаф (Лелюхин. — Д. П.) — хорошо Вам известный и, что очень важно, преданный Вам — таким образом, оказался наиболее приемлемым кандидатом. И мы на его кандидатуре остановились". Простите за подробное письмо. Сердечно Вас почитающий П[атриарх] Алексий» Патриарх в письме митрополиту Иоанну выразился «хорошо Вам известный» и «преданный Вам» по той причине, что именно экзарх Украины рекомендовал в г. священника Виталия Лелюхина на пост епископа Сумского и Ахтырского

30 марта г. на заседании Священного Синода было рассмотрено прошение митрополита Киевского Иоанна (Соколова), который просил освободить его от должности Патриаршего экзарха по состоянию здоровья Синод удовлетворил просьбу митрополита Иоанна и выразил ему «чувство братской признательности за его многолетнее беспорочное усердное служение Церкви Христовой», назначив персональную пенсию в 1 рублей. На том же заседании архиепископ Винницкий Иоасаф был назначен митрополитом Киевским и Галицким, Патриаршим экзархом Украины, постоянным членом Священного Синода

Архиепископ Ермоген (Голубев) в известном открытом письме на имя патриарха Алексия подверг критике незаслуженное повышение епископа Иоасафа (Лелюхина): «30 марта г. Киевским митрополитом и постоянным членом Синода был назначен епископ Винницкий Иоасаф (Лелюхин), несмотря на то, что вся церковная деятельность этого иерарха была противопоказанием к назначению его на эти высокие посты. До архиерейской хиротонии он 3 раза был рукополагаем

62 Письмо патриарха Алексия В. А. Куроедову от 2 апреля г. // Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР ( гг.): в 2 т. М.: РОССПЭН, Т. 2. С.

63 В статье Д. Н. Никитина прослеживается еще одна ошибка: слова «хорошо Вам известный.» адресованы не председателю Совета В. А. Куроедову, а митрополиту Иоанну (Соколову). См.: Никитин Д. Н. Иоасаф (Лелюхин Виталий Михайлович). С.

64 Письма патриарха Алексия I. С.

65 Определения Священного Синода // ЖМП. № 5. С. 7.

во священника (здесь и далее выделено в тексте. — Д. П.): первый раз в обновленческом расколе, второй раз во время гитлеровской оккупации Украины епископом Геннадием, юрисдикции еп[ископа] Поликарпа Сикорского и третий раз архиепископом Андреем (Комаровым). Будучи хиротонисан во епископа Сумского, способствовал закрытию епархии. Будучи, по закрытии епархии, перемещен на кафедру епископа Днепропетровского и Запорожского, принял епархию с действующими приходами и, будучи через непродолжительное время перемещен на Винницкую кафедру, оставил в Днепропетровской епархии менее сорока приходов (в этой справке архиепископ Ермоген не учел приходы Запорожской области. — Д. П.), а в Виннице через очень короткое время закрыт был кафедральный собор»

Несмотря на столь высокое звание, митрополит Иоасаф не пользовался любовью и уважением у духовенства и верующих. Простые киевляне в г. написали «слезное письмо» на имя председателя Совета по делам РПЦ В. А. Куроедова. В письме они обратились со следующими словами и просьбами: «В прошлом году к нам назначили нового митрополита Киевского Иоасафа, он же является и экзархом Украины. Необходимо признать должное, что в истории Русской Церкви Киевская епархия на своей кафедре не имела еще такого убогого, бездарного, не имеющего ни вида, ни доброты, ни других каких-либо положительных качеств, каковыми обладает наш бездарный горе-митрополит Иоасаф (подчеркнуто в оригинале документа. — Д. П.) с его назначением на древнюю Киевскую кафедру. Митрополиты Киевские в свое время именовались митрополитами Киевскими и всея Руси. Киевская кафедра по своему праву вполне достойна иметь у себя таких духовных руководителей, как митрополит Пимен (Извеков. — Д. П.), митрополит Никодим (Ротов. — Д. П.), митрополит Гурий (Егоров. — Д. П.), архиепископ Калужский Ермоген (Голубев. — Д. П.), архиепископ Пермский Леонид (Поляков. — Д. П.) и много других имеется у нас архиереев, более достойных убогого, хилого митрополита Иоасафа. Умоляюще просим Вас назначить в Киев вместо митрополита Иоасафа кого-либо другого по Вашему усмотрению. Пошел второй год по назначении к нам митрополита Иоасафа. Первое время мы терпеливо молчали, думали, авось привыкнем и примиримся с новым на-

66 Ермоген (голубев), архиеп. К летию восстановления Патриаршества: исторически-каноническая и юридическая справка // Вестник РСХД. Париж, № С.

значением, но чем дальше, тем больше разгорается наше неуважение и антипатия к нему. Умоляюще, слезно просим Вас, воздействуйте на патриарха Алексия о назначении к нам другого митрополита»

Относительно митрополита Иоасафа (Лелюхина) существует версия, что власти продвигали его на высшую ступень иерархии, поскольку патриарх Алексий находился уже в преклонном возрасте и был болен. Епископ Иоасаф в частной беседе с монахиней Анастасией (Волощук) предлагал последней: «Иди ко мне, я через пару недель буду Киевским. <.> А потом еще буду в Москве патриархом». Позже она, будучи уже игуменией Евгенией, отмечала в своих воспоминаниях: «Значит, ему сулили большее, и он это знал. И патриарх ведь не мог приостановить такое бесчиние!.. При помощи гражданской власти он на место экзарха Иоанна встал. Все ужаснулись тогда: "Боже, что же делается!?" Но не долго был он в Киеве — умер быстро, а молодой был.» Митрополит Иоасаф пробыл на Киевской кафедре всего лишь два года, скоропостижно скончавшись 24 апреля г. в возрасте 62 лет. Его преемником на посту экзарха стал архиепископ Филарет (Денисенко).

Таким образом, архивные документы убедительно свидетельствуют, что в годы хрущевских гонений епископ Иоасаф (Лелюхин) активно сотрудничал с представителями советской власти. К епископской хиротонии его вели высшие руководители Совета по делам Русской Православной Церкви (возможно, и спецслужбы), т. к. будучи еще рядовым священником он выполнял их задания. Свое дело Лелюхин продолжил, став епископом: сначала он способствовал ликвидации Сумской епархии, затем «угробил» (по выражению митрополита Гурия) Днепропетровскую и Запорожскую, в Винницкой епархии был причастен к закрытию кафедрального собора и женского монастыря. Все уполномоченные единодушно отмечали, что епископ Иоасаф понимал их с полуслова, был абсолютно преданным, полностью служил интересам государства в отношении Церкви, не возражал против закрытия храмов и снятия с регистрации священников и т. д. За все эти «заслуги» власти способствовали его назначению на должность митрополита Киевского, экзарха Украины. Митрополит Иоа-саф претендовал на пост Первосвятителя Русской Православной Церкви, но в итоге не пережил патриарха Алексия.

67 ГА РФ. Ф. Оп. 7. Д. Л.

68 Пономаренко Д., диак. Епископ Стефан (Никитин). С.

Митрополит Иоасаф (Лелюхин)

Хиротония архимандрита Иоасафа (Лелюхина) во епископа Сумского и Ахтырского в днепропетровском кафедральном соборе. 17 августа г. Фотография из личного архива прот. Валерия Бояринцева (Крым, г. Алупка)

Источники

1. Государственный архив Днепропетровской области (ГА ДО). Ф. Оп. 1. Д. 6; Оп. 2. Д. 33,

2. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Оп. 1. Д. , , , , , , , , , , , , ; Оп. 2. Д. а, ; Оп. 7. Д.

3. гурий, митр. симферопольский и крымский. Проповеди и беседы // Альфа и Омега. № 3 (44). С.

4. ермоген (голубев), архиеп. К летию восстановления Патриаршества: исторически-каноническая и юридическая справка // Вестник русского студенческого христианского движения. Париж, № С.

5. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (). М., Т. 9 ().

6. Наречение и хиротония архимандрита Алипия (Хотовицкого) // Журнал Московской Патриархии. № 8. С.

7. Наречение и хиротония архимандрита Антония (Блума) // Журнал Московской Патриархии. № 2. С.

8. Наречение и хиротония архимандрита Иоанна (Вендланда) // Журнал Московской Патриархии. № 2. С.

9. Наречение и хиротония архимандрита Иосифа (Савраша) // Журнал Московской Патриархии. № 9. С.

Наречение и хиротония архимандрита Леонида (Полякова) // Журнал Московской Патриархии. № 8. С.

Наречение и хиротония архимандрита Никона (Лысенко) // Журнал Московской Патриархии. № 4. С.

Наречение и хиротония архимандрита Павла (Голышева) // Журнал Московской Патриархии. № 7. С.

Наречение и хиротония архимандрита Поликарпа (Приймака) // Журнал Московской Патриархии. № 8. С.

Наречение и хиротония архимандрита Феодосия (Погорского) // Журнал Московской Патриархии. № 7. С.

Наречение и хиротония архимандрита Флавиана (Дмитрюка) // Журнал Московской Патриархии. № 4. С.

Определения Священного Синода // Журнал Московской Патриархии. № 5. С. 7.

Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР ( гг.): в 2 т. М.: РОССПЭН, Т. 2.

Постановления Священного Синода // Журнал Московской Патриархии. № С. 3.

Литература

1. васильева о. Ю. Русская Православная Церковь и II Ватиканский Собор. М.: Лепта,

2. веденеев Д. в. Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины. М.: Алгоритм,

3. Марченко А. Н. Сопротивление епископата Русской Православной Церкви «хрущевским» гонениям годов по материалам Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР // Вестник Челябинского государственного университета. № 6 (). История. Вып. С.

4. Марченко а., прот. Религиозная политика советского государства в годы правления Н. С. Хрущева и ее влияние на церковную жизнь в СССР. М.: Издательство Крутицкого подворья, Общество любителей церковной истории,

5. Никитин Д. Н. Иоасаф (Лелюхин Виталий Михайлович) (), митрополит Киевский и Галицкий // Православная энциклопедия. М., Т. С.

6. Пономаренко Д., диак. Епископ Стефан (Никитин). М.: Изд-во ПСТГУ

7. Цыпин в., прот. История Русской Церкви. М.: Изд-во Спасо-Преобра-женского Валаамского монастыря,

8. Чумаченко т. А. Государство, Православная Церковь, верующие. гг. М.,

9. Шкаровский М. в. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в годах). М.: Изд-во Крутицкого подворья,

Dmitry V. Pavlov

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

"HE UNDERSTANDS US PERFECTLY AND FRANKLY DOES EVERYTHING IN FAVOR OF THE STATE": METROPOLITAN JOASAPH (LELYUKHIN) — THE FAILED PATRIACH OF THE KHRUSHCHEV PERSECUTION ERA

Abstract. This article explores the archbishop's ministry of Metropolitan Joasaph (Lelyukhin) from his Episcopal consecration to the position of Metropolitan of Kiev, the Exarch of Ukraine and also the consequences of his ministry in various dioceses. In the course of the study, a number of documents of the State Archives of the Russian Federation (Stock ) and the Dnepropetrovsk region (Stock ) were studied: the personal file of Metropolitan

Joasaph (Lelyukhin), reports of the authorized representatives of the Dnepropetrovsk, Sumy, Zaporozhye and Vinnitsa regions addressed to the Council for the Russian Orthodox Church Affairs, as well as their correspondence with local Soviet and Party authorities, statistics on the closure of churches and monasteries, etc. Most of the archival documents are introduced into scientific circulation for the first time. Moreover, the journals of meetings and resolutions of the Holy Synod, along with the correspondence of Patriarch Alexy with the Council for the Affairs of the Russian Orthodox Church, and publications in the Journal of the Moscow Patriarchate have been additionally investigated. The biography of V. M. Lelyukhin, and several priesthood ordinations of him (including invalid ones), together with his ministry as a priest in Dnepropetrovsk are also considered. The circumstances of his consecration as bishop of Sumy and Akhtyrsk performed by the Archbishop of Dnepropetrovsk and Zaporozhye Guriy (Egorov) are being clarified. The author analyzes the characteristics given by the authorized representatives of the Council for the Russian Orthodox Church Affairs with regard to Bishop Joasaph as the manager of the Sumy, Dnepropetrovsk-Zaporozhye and Vinnitsa dioceses. Assessing the activity of V. M. Lelyukhin, the author uses opinions of various representatives of the church — bishops, priests, monks and ordinary believers. It turns out that V. M. Lelyukhin had served the interests of the Soviet authorities even before the Episcopal ordination, after which he continued to carry out their tasks in the rank of bishop. The apogee of Bishop Joasaph's ministry was his appointment as Metropolitan of Kiev, Exarch of Ukraine — this decision was imposed on Patriarch Alexy by the top leaders of the Council for the Russian Orthodox Church Affairs. Their plans included further advancement of Metropolitan Joasaph to the Patriarchal post, but God's Providence decreed in a different way.

Keywords: Russian orthodox Church, patriarch Alexy, Metropolitan of Kiev John (Sokolov), Archbishop Guriy (Egorov), church-state relations, "Khrushchev persecution", anti-religious campaign, Council for the Russian Orthodox Church, Commissioner of the Council, Dnepropetrovsk and Zaporozhye Diocese, Tikhvin Monastery, Priest Vitaly Lelyukhin, Bishop / Metropolitan Joasaph (Lelyukhin).

Citation. Pavlov D. V. «S poluslova ponimaet nas i otkrovenno ot dushi vse delaet v pol'zu gosudarstva»: mitropolit Ioasaf (Lelyukhin) — nesostoiavshiisia patriarkh epokhi khrushchevskikh gonenii ["He Understands Us Perfectly and Frankly Does Everything in Favor of the State..": Metropolitan Joasaph (Lelyukhin) — the Failed Patriarch of the Era of the Khrushchev Persecution]. Vestnik Ekaterinburgskoi dukhovnoi seminarii — Bulletin of the Ekaterinburg Theological Seminary, , no. 2 (30), pp. DOI: /

About the author. Pavlov Dmitry Vladimirovich — Master of Theology, specialist of the Department of Contemporary History of the Russian Orthodox Church of St. Tikhon's Orthodox University (Russia, Moscow). E-mail: [email protected]

Submitted on 17 December, Accepted on 14 February,

Д. В. Павлов References

1. Chumachenko Т. A. Gosudarstvo, Pravoslavnaia Tserkov', veruushchie. gg. [State, Orthodox Church, Believers]. Moscow,

2. Ermogen (Golubev), arkhiep. К letiiu vosstanovleniia Patriarshestva: istoricheski-kanonicheskaia i iuridicheskaia spravka [To the th Anniversary of the Restoration of the Patriarchate: Historical-Canonical and Legal Information]. Vestnikrusskogostudencheskogo khristianskogo dvizheniia — Bulletin of the Russian Student Christian Movement, , no. 86, pp.

3. Gurii, mitropolit Simferopol'skii i Krymskii. Propovedi i besedy [Guriy, Metropolitan of Simferopol and the Crimea. Sermons and Conversations]. Al'fa i Omega — Alpha and Omega, , no. 3 (44), pp.

4. Marchenko A. N. Soprotivlenie episkopata Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi «khrushchevskim» goneniiam godov po materialam Soveta po delam RPTs pri Sovete Ministrov SSSR [Resistance of the Episcopate of the Russian Orthodox Church to the "Khrushchev's Persecution" of Based on Materials from the Council for the ROC under the Council of Ministers of the USSR]. Vestnik Cheliabinskogogosudarstvennogo universiteta — Bulletin of Chelyabinsk State University, , no. 6 (), Istoriia [History], issue 63, pp.

5. Marchenko A., prot. Religioznaia politika sovetskogo gosudarstva v gody pravleniia N. S. Khrushcheva i eie vliianie na tserkovnuiu zhizn v SSSR [The Religious Policy of the Soviet State during the Reign of N. S. Khrushchev and Its Influence on Church Life in the USSR]. Moscow,

6. Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Alipiia (Khotovitskogo) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Alipius (Khotovitsky)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 8, pp.

7. Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Antoniia (Bluma) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Anthony (Bloom)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 2, pp.

8. Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Feodosiia (Pogorskogo) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Theodosius (Pogorsky)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 7, pp.

9. Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Flaviana (Dmitriuka) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Flavian (Dmitriyuk)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 4, pp.

Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Ioanna (Vendlanda) [The Nomination and Consecration of Archimandrite John (Wendland)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 2, pp.

Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Iosifa (Savrasha) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Joseph (Savrash)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 9, pp.

Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Leonida (Poliakova) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Leonid (Polyakov)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 8, pp.

Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Nikona (Lysenko) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Nikon (Lysenko)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 4, pp.

Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Pavla (Golysheva) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Paul (Golyshev)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 7, pp.

Narechenie i khirotoniia arkhimandrita Polikarpa (Priimaka) [The Nomination and Consecration of Archimandrite Polycarp (Priymak)]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 8, pp.

Nikitin D. N. Ioasaf (Leliukhin Vitalii Mikhailovich) (), mitropolit Kievskii i Galitskii [Joasaf (Lelyukhin Vitaliy Mikhailovich) (), Metropolitan of Kiev and Galicia]. Pravoslavnaia entsiklopediia — Orthodox Encyclopaedia. Moscow, , vol. 25, pp.

Opredeleniia Sviashchennogo Sinoda [Acts of the Holy Synod]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 5, p. 7.

Pis'ma Patriarkha Aleksiia I v Sovet po delam Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi pri Sovete Narodnykh komissarov — Sovete Ministrov SSSR ( gg.) [Letters from Patriarch Alexy I to the Council for the Affairs of the Russian Orthodox Church under the Council of People's Commissars — the Council of Ministers of the USSR ()]. Moscow, , vol. 2.

Ponomarenko D., diak. Episkop Stefan (Nikitin) [Bishop Stephen (Nikitin)]. Moscow,

Postanovleniia Sviashchennogo Sinoda [Decisions of the Holy Synod]. Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii — Journal of the Moscow Patriarchate, , no. 11, p. 3.

Shkarovsky M. V. Russkaia Pravoslavnaia Tserkov' pri Staline i Khrushcheve (gosudarstvenno-tserkovnye otnosheniia v SSSR v gg.) [The Russian Orthodox Church under Stalin and Khrushchev (State-Church Relations in the USSR in )]. Moscow,

Tsypin V., prot. Istoriia Russkoi Tserkvi. [The History of the Russian Church]. Moscow,

Vasil'eva O. Yu. Russkaia Pravoslavnaia Tserkov' i Vtoroi Vatikanskii Sobor [The Russian Orthodox Church and the Second Vatican Council]. Moscow,

Vedeneev D. V. Ateisty v mundirakh. Sovetskie spetssluzhby i religioznaia sfera Ukrainy [Atheists in Uniforms. Soviet Special Services and the Religious Sphere of Ukraine]. Moscow,

Одной из самых ярких форм антинацистской деятельности православного духовенства и мирян было спасение евреев во время холокоста. Эта тема до настоящего времени мало привлекала внимание историков, между тем как христианские конфессии, и прежде всего Русская Православная Церковь, оказались в центре событий Второй мировой войны и были вынуждены самым непосредственным образом реагировать на холокост. Первая часть публикуемого цикла статей посвящена выдающимся личностям монахини Марии (Скобцовой, Кузьминой-Караваевой) и настоятеля церкви Покрова Пресвятой Богородицы при обществе «Православное Дело» в Париже, духовника общества священника Димитрия Клепинина. За активную деятельность по спасению евреев им было присвоено звание «Праведник народов мира».

Одной из самых ярких форм антинацистской деятельности православного духовенства и мирян было спасение евреев во время холокоста (массового физического уничтожения немецкими нацистами евреев, цыган и некоторых других национальных и социальных групп в годы Второй мировой войны). Эта тема до настоящего времени мало привлекала внимание историков, между тем как христианские конфессии, и прежде всего Русская Православная Церковь, оказались в центре событий Второй мировой войны и были вынуждены самым непосредственным образом так или иначе реагировать на холокост. Следует подчеркнуть, что Русская Православная Церковь не была в тот период единой и распадалась на несколько юрисдикций, позиции которых в этом вопросе не во всем совпадали. Раньше всего, еще до начала войны между Германией и СССР, свое отношение к преследованиям евреев высказали многие русские священники-эмигранты в различных странах Европы. Они принадлежал к двум юрисдикциям – Западно-Европейского экзархата во главе с митрополитом Евлогием (Георгиевским)[i] в Париже и Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) в Белграде.

В Западно-Европейский экзархат Владыки Евлогия, с г. подчинявшегося Константинопольскому Патриарху, входило и несколько русских приходов, расположенных на территории Германии. Уже вскоре после прихода в г. национал-социалистов к власти эти общины стали подвергаться разнообразным преследованиям и ограничениям. При этом в качестве предлога использовался миф о том, что деятельность евлогианских приходов в Германии – важнейшее звено широкомасштабного заговора против III рейха с участием русских эмигрантов, направляемого и финансируемого международными еврейско-масонскими структурами и французской разведкой. Гестапо обвиняло митрополита Евлогия в принадлежности к масонству еще с г.[ii]

Нацисты справедливо подозревали евлогиан в отсутствии симпатий к их режиму, его антилиберальной идеологии и агрессивным устремлениям в области внешней политики. Негативно относилась паства митрополита Евлогия и к расовой теории, прежде всего к культивируемой ненависти к евреям. Несколько православных евреев имелось среди преподавателей знаменитого Свято-Сергиевского богословского института в Париже под патронажем Владыки Евлогия, о чем нацистам было хорошо известно (так, например, 22 июня г. они арестовали и отправили в лагерь известного философа и богослова, профессора Льва Александровича Зандера). Правда, о какой-либо широкой оппозиционности евлогианской общины в самой Германии говорить нельзя. Ее духовенство отличал подчеркнутый аполитизм и глубокая сосредоточенность на религиозной жизни. Исключение составлял только вопрос об отношении к евреям[iii].

Глава германских евлогианских приходов архимандрит Иоанн (Шаховской)[iv] никогда не скрывал своего крайне негативного отношения к антисемитизму нацистской идеологии и политики. Аналогичная характеристика правомерна и в отношении его прихожан. Уже на второй год нацизма архимандрит Иоанн дал на него пастырский ответ, опубликовав в г. в Берлине брошюру «Иудейство и Церковь», где рассказал о несовместимости националистической религии и расизма с христианской верой[v].

В послевоенных воспоминаниях в то время уже архиепископ Сан-Францисский Иоанн о своей позиции в связи с преследованиями евреев, к сожалению, писал немного и скромно: «Сколько людей оказывало по деревням и городам бескорыстную помощь несчастным людям… Как сейчас вижу одну глухую, средних лет, еврейку с аппаратом на ухе, странствующую из дома в дом. Ей давали приют христиане. Это было одно из ужасных апокалиптических видений тех лет – люди с желтой звездой Давида, обреченные на заклание. Вспоминаю совершенный мною тайный постриг над одной еврейкой-христианкой, моей духовной дочерью, рабой Божьей Елизаветой, получившей вызов из гестапо. В значении этого вызова мы не сомневались. Благословляя ее на мученичество, я дал ей новое имя, Михаилы, в честь архангела Михаила, вождя еврейского народа… Конечно, как и всем, пришлось мне в те дни в гестапо подтверждать документами свое "арийское происхождение" и говорить о своих убеждениях и о вере Церкви… Однажды следователь, допрашивавший меня, зная, что я принимаю в лоно Церкви всякого человека, без различия расы, спросил меня: "Ну, а если бы Литвинов[vi] захотел креститься (Литвинов в те годы был в Германии персонификацией того, что называлось "иудобольшевизмом") – вы бы его тоже крестили?" "Конечно, – ответил я, – если бы Литвинов покаялся и захотел жить во Христе, Церковь приняла бы его наравне со всеми"»[vii].

В июле г. гестапо впервые поставило вопрос о высылке архимандрита Иоанна из страны. В соответствующем письме в Рейхсминистерство церковных дел от 27 июля подчеркивалось: «Иоанн особенно в последнее время снова вносит беспокойство в среду здешней русской эмиграции своими подчеркнуто дружественными евреям проповедями и высказываниями и сознательно пытается помешать усилиям антибольшевистски настроенных групп эмигрантов… Вследствие своей дружеской расположенности к евреям он уже много лет подвергается резкой критике национально-мыслящих русских эмигрантов». В целом же гестапо рассматривало отца Иоанна как «яркого представителя враждебного Германии и масонского церковного направления парижского епископа Евлогия»[viii].

Министерство церковных дел исходило из своих собственных планов проведения унификации русской православной общины в Германии и включения евлогианских приходов по возможности мирными средствами в Берлинскую и Германскую епархию Русской Православной Церкви за границей. Поэтому оно предложило гестапо «наблюдать за развитием дела Шаховского», не прибегая к высылке. Неудачей закончилась и попытка гестапо второй раз поставить вопрос об удалении из страны архимандрита Иоанна и других евлогианских священников в июле г. Высылке помешало заключение 3 ноября компромиссного соглашения, по которому евлогианские приходы должны были войти в епархию Берлинскую и Германскую, но признавалась и их принадлежность к юрисдикции митрополита Евлогия. Однако и в дальнейшем архимандрит Иоанн подвергался различным преследованиям. В г. было запрещено издание его миссионерского журнала «За Церковь», в январе г. гестапо произвело обыск на квартире и в книжном складе архимандрита. Бумаги и письма отца Иоанна оказались конфискованы, а сам он после многочасового допроса был вынужден дать подписку о невыезде из Берлина[ix].

Особенно активно проявило свою позицию по отношению к холокосту евлогианское духовенство в оккупированной нацистами Франции. Близкие к митрополиту Евлогию люди так характеризовали его настроение в дни оккупации Парижа: «В эти дни Владыка сумрачен, озабочен и печален. Когда говорим о том, что кругом творится, он морщится и начинает волноваться: «Насильники, насильники… и что они с евреями делают!» А в одном из своих писем 26 октября г. митрополит писал: «… будучи убежденным националистом, т.е. верным и преданным сыном своего народа, я, конечно, совершенно отвергаю тот звериный национализм, который проявляют теперь немцы по отношению к евреям, равно, как будучи православным, я чужд религиозного фанатизма… Выше всего чту свободу во Христе»[x].

Позицию Владыки разделяли почти все представители евлогианского духовенства. Хорошо известен, например, подвиг монахини Марии (Скобцовой, Кузьминой-Караваевой). Имя ее увековечено мемориальным деревом, посаженным в аллее «Праведников народов мира» при иерусалимском Мемориальном центре памяти жертв холокоста (Шоа) и институте «Яд Вашем» в Израиле.

Будущая монахиня Елизавета Юрьевна Скобцова (урожденная Пиленко, в первом замужестве Кузьмина-Караваева) родилась 8 декабря г. в Риге в семье крымского помещика и агронома – директора Никитского ботанического сада. Сначала она училась в Ялте, затем, с г. – в частной гимназии Таганцевой в Санкт-Петербурге, по окончании которой поступила на философское отделение высших Бестужевских кур­сов, также была вольнослушательницей Санкт-Петербургской Духовной Академии. В г. Е.Ю. Пиленко вышла замуж за члена партии эсеров Д.В. Кузьмина-Каравае­ва, ставшего впоследствии в эмиграции католическим священни­ком. С этого времени она писала стихи и участвовала в литературной и художе­ственной жизни Петербурга: посещала «башню» В. Иванова и кружок А. Блока, с которым дружила и состояла долгие годы в переписке. В г. Елизавета Юрьевна издала свой первый сборник стихов «Скифские черепки», в г. поселилась в семейном имении в Анапе (Крым), где продолжала писать стихотворения, став известной русской поэтессой «серебряного века». В начале г. она стала городским головой Анапы, летом в Москве участвовала на стороне эсеров в восстании против большевиков, в марте г. была арестована на Юге белыми войсками и приговорена к кратковременному заключению. В г. Елизавета Юрьевна вместе с семьей эмигрировала через Тифлис в Константинополь, а оттуда в Сербию, при этом в Константинополе после развода второй раз вышла замуж – за Д.Е. Скобцова. В г. она поселилась с семьей в Париже, долгое время была активным членом Русского студенческого христианского движения (РСХД), участницей его первых съездов и с г. – секретарем движения во французской провинции.

Еще в г., после смерти дочери Анастасии, Елизавета Юрьевна приняла решение стать монахиней. 7 марта г. Е.Ю. Скобцова получила церковный развод и в том же месяце была пострижена в монашество с именем Мария митрополитом Евлогием в храме Свято-Сергиев­ского подворья. В Париже тогда не было православных монастырей, и она стала «монахиней в миру». Ее духовником, «руководителем, другом, отцом» стал протоиерей Сергий Булгаков[xi]. Труды и проповеди этого знаменитого богослова и пастыря вдохновили мать Марию на занятия иконописью, в том числе иконами-вышивками.[xii]

 27 сентября г. мать Мария вместе с Г.П. Федотовым, И.И. Фондаминским и Т.Ф. Пьяновым основала в Париже христианскую благотворительную и культурно-просветительную организацию «Православное Дело» и возглавила ее в качестве председателя (заместителем председателя был К.В. Мочульский, секретарем – Ф.Т. Пьянов, а активными участниками – протоиерей Сергий Булгаков, философы Н.А. Бердяев, Г.П. Федотов и др.). В следующем году она устроила при «Православном Деле» общежитие для неимущих и беспри­ютных, основала дешевую столовую для бедняков и безработных в Париже, а так­же дом отдыха для выздоравливавших в Нуази-ле-Тран. В здании «Православного Дела» была устроена церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Читались лекции, доклады, шли дискуссии. Мать Мария организовала при общежитии курсы псаломщиков, в – гг. открыла миссионерские курсы. «Православное Дело» рассматривалось его основателями в качестве свободной и самоуправляемой организации. Название предложил знаменитый философ Н.А. Бердяев. Каждый член этой организации должен был про­являть самостоятельность и свободу.

 Митрополит Евлогий вспоминал: «Участники «Православного Дела» ведут работу в приходах на окраинах Парижа, устраивают школы, собеседования, организуют лекции, литературные вечера организуют они и съезды представителей нескольких прихо­дов – начинание очень интересное, жизненно закрепляющее взаим­ную связь, взаимообщение между ними. Вообще «Православное Дело» широко развивает свою деятельность по распространению религиоз­ного и национального просвещения среди русского рассеяния, зате­рянного во французской рабочей среде и пребывающего вне связи с Православной Церковью и эмигрантскими просветительными орга­низациями. Эта работа, удерживающая русскую массу от денациона­лизации, имеет огромное значение».

Саму же монахиню Марию Владыка Евлогий характеризовал так: «Необычайная энергия, свобо­долюбивая широта взглядов, дар инициативы и властность – характер­ные черты ее натуры. Ни левых политических симпатий, ни демагогиче­ской склонности влиять на людей она в монашестве не изжила. Собра­ния, речи, диспуты, свободное общение с толпой – стихия, в которую она чувствует потребность хоть изредка погружаться, дабы не увянуть ду­шою в суетной и ответственной административной работе по руководст­ву «Православным Делом». Мать Мария приняла постриг, чтобы отдать­ся общественному служению безраздельно. Приняв монашество, она принесла Христу все свои дарования. В числе их – подлинный дар Бо­жий – умение подойти к сбившимся с пути, опустившимся, спившимся людям, не гнушаясь их слабостей и недостатков. Как бы человек ни опу­стился, он этим м. Марию от себя не отталкивает. Она умеет говорить с такими людьми, искренно их жалеет, любит, становится для них «сво­им» человеком: она терпит их радостно, без вздохов и укоризны, силится их поднять, но умело, т.е. не подчеркивая уровня, с которого они ниспа­ли».[xiii]

Протоиерей Борис Старк в свою очередь отмечал, что «она была мо­нахиня до мозга костей, после довольно пестро прожитой жизни. Ряса для нее была кожей, а не маскхалатом. Для матери Марии любовь к Бо­гу и любовь к людям были неотделимы»[xiv].

В г. монахиня Мария написала статью «Расизм и религия», в которой гневно осуждала нацизм и говорила о том, что Церковь не должна молчать, «…да она и не молчит». Летом г. Американский еврейский рабочий комитет подготовил список лиц, которые беспрепятственно могли получить визу для выезда в США. В списке было имя Скобцовой, но она осталась в оккупированной германскими войсками Франции[xv].

Ближайшим помощником монахини Марии был настоятель основанной ею церкви Покрова Пресвятой Богородицы при обществе «Православное Дело», духовник общества священник Димитрий Андреевич Клепинин. Он родился 14 апреля г. в г. Пятигорске Владикавказской губернии в семье известного архитектора и храмоздателя Андрея Николаевича Клепинина и Софьи Александровны (урожденной Степановой) – двоюродной сестры поэтессы «серебряного века» Зинаиды Гиппиус. Крестным отцом Дмитрия Андреевича был муж З. Гиппиус – знаменитый писатель Дмитрий Мережковский, также оказавшийся в эмиграции во Франции. Среднее образование Дмитрий получил в Одессе, в г. эмигрировал в Константинополь (Стамбул), где учился в американском колледже, в г. переехал в Белград (Сербия), с г. состоял членом местного студенческого кружка преп. Серафима Саровского, но в следующем году переехал во Францию и в г. поступил в Парижский Свято-Сергиевский богословский ин­ститут, который окончил в г. В – гг. он был стипендиатом Нью-Йоркской протес­тантской богословской семинарию, а после временного проживания в Югославии и Чехословакии в – гг. служил псаломщиком во Введенской церкви Парижа, являясь активным участником Русского студенческого христианского движения. В г. Дмитрий Андреевич венчался с Тамарой Федоровной Баймаковой, с которой познакомился на одном из съездов Русского студенческого христианского движения. 11 сентября г. митрополит Евлогий (Георгиевский) рукоположил его в Александро-Невском соборе в Па­риже в сан диакона, а на следующий день – в сан иерея. С 1 октября по 1 октября гг. отец Димитрий служил помощником настоятеля Введенской церкви в Париже, затем – с 1 октября по 1 мая гг. – настоятелем Свято-Троицкой церкви в Озуар-ля-Ферьер и, наконец, с 1 октября г. – настоятелем Покровской церкви общества «Православное Дело». После нападения Германии на СССР в этой церкви регулярно служили молебны о спасении России. Вместе с матерью Марией священник Димитрий Клепинин вел работу с психи­ческими больными и опекал русских туберкулезных больных в парижских больницах[xvi].

Располагавшееся в Париже на улице (рю) Лурмель, 77 общество «Православное Дело» почти весь период оккупации этой страны постоянно помогало евреям. В оккупированной части Франции у евреев уже вскоре изъяли предприятия, запретили работу в банках, страховых кампаниях, торговле, ресторанах, гостиницах, рекламных агентствах и на транспорте. Германским оккупационным властям удалось склонить к сотрудничеству многих представителей французской интеллигенции, Радио-Пари и значительная часть прессы начали пропаганду нацизма. Под лозунгом «Франция для французов» осенью г. была создана «Молодая французская гвардия» – фактически банды антисемитов-погромщиков, а в январе г. – профашистская партия «Национальное объединение». Даже в «свободной» части Франции созданный прогерманским правительством маршала Петэна Генеральный секретариат по еврейским делам проводил в жизнь Статут для евреев (ликвидацию их имущества и удаление с руководящих постов). В целях регистрации понятие «еврей» впервые получило свое определение во Франции в декрете от 27 сентября г., где говорилось, что евреями считаются принадлежащие к иудейской вере[xvii].

В результате возникла острая необходимость в свидетельствах о крещении, которые стали своеобразной «охранной грамотой» и могли помочь избежать унижений, ограничений, а возможно, и гибели. К священнику Димитрию Клепинину начали поступать срочные просьбы о выдаче таких удостоверений евреям нехристианам. И он решил с полного одобрения матери Марии выдавать свидетельства о принадлежности к своему приходу. Причем тех, кто искренне желал принять Православие, священник тщательно готовил ко Крещению. Другим же просто выдавал документ о принадлежности к лурмельскому приходу. Как вспоминала С.С. Куломзина, отец Димитрий был уверен, что «милостивый Христос дал бы» ему «это свидетельство», если бы он «был в подобном положении». Поэтому священник «тоже должен исполнять их просьбу». Один из знакомых отца Димитрия, С.П. Жаба, писал, что за «его великую скромность и полное бесстрашие» священника «можно было бы назвать капитаном Тушиным Воинства Небесного»[xviii].

Среди спасенных отцом Димитрием была Наталья Кирилловна Ружина – ее отца (украинца) арестовали в г. и отправили в лагерь в Северной Африке, а мать М.М. Ружина (еврейка) отказалась носить желтую звезду Давида, перешла на нелегальное положение и стала участвовать в группе Сопротивления. Зная это, отец Димитрий полагал, «что свидетельство о крещении может стать своего рода охранной грамотой, если не для матери, то хотя бы для ребенка». Позднее Н.К. Ружина вспоминала: «Он был глубоко верующим человеком, прекрасно относящимся к ней [матери]; потому-то и просил ее о позволении совершить обряд. Тем не менее, немало подобных свидетельств были выданы о. Димитрием и без его совершения. Тогда-то к нам попало Евангелие. Маму действительно несколько раз выручал листочек с грифом русской православной церкви на ул. Лурмель, в котором был засвидетельствован факт моего крещения. Этому человеку не только я – десятки людей обязаны жизнью». Подаренное священником Ружиным 28 декабря г. Евангелие с дарственной надписью хранилось в их семье все послевоенные десятилетия как святыня. Уже 22 декабря г. М.М. Ружина писала дочери пастыря Е.Д. Клепининой-Аржаковской: «Отец Димитрий – это икона, на которую я молюсь. Он, именно он, спас жизнь мне и Наташе. Когда мне тяжело, я обращаюсь к нему»[xix].

Вскоре в картотеке отца Димитрия накопились сведения приблизительно о 80 новых «прихожанах». Согласно же нью-йоркской еврейской газете «Forward» от 17 апреля г. священник выдал сотни ложных свидетельств о крещении. При этом отец Димитрий не допускал вмешательства и контроля в этом деле. О том, с какой непреклонностью и бесстрашием дейст­вовал священник, свидетельствует его категорический отказ на однажды поступившее из Епархиального управления тре­бование передать списки новокрещенных: «В ответ на Ваше предложение предоставить Вам списки но­вокрещенных, начиная с г., я позволю себе ответить, что все те, которые, – независимо от внешних побуждений, – приняли у меня крещение, тем самым являются моими духовными детьми и находятся под моей прямой опекой. Ваш запрос мог быть вызван исключительно давлением извне и продиктован Вам по соображе­ниям полицейского характера. Ввиду этого я вынужден отказаться дать запрашиваемые све­дения»[xx].

После окончания войны российская эмигрантка Т. Имбер вспоминала, как отец Димитрий в г. выдал фиктивный документ о крещении ее знакомой еврейке: «Через несколько дней я видела его еще раз – я должна была принести ему фотографию моей приятельницы. «Чтоб я смог узнать ее в случае очной ставки», – объяснил он. И тогда я впервые увидела его знаменитую картотеку, состав­ленную из карточек с фотографиями, целые религиозные curriculum vitae, которые он, как мне кажется, заучивал на­изусть. Сколько Финкельштейнов, Гольдбергов, Абрамови­чей скрывались здесь под славянскими именами? Когда речь шла о женщинах, часто встречались еврейские имена, но тогда все эти супруги неарийцев оказывались урожден­ными Петровыми, Ивановыми, Глебовыми. Так он надеялся спасти одновременно женщин и их мужей и детей, которые оказывались по супружеству или по происхождению арийца­ми»[xxi].

Утром 22 июня г., когда германские войска напали на Советский Союз, в оккупированной части Франции начались массовые аресты советских граждан и эмигрантов из России (по разным сведениям число арестованных русских эмигрантов составило от нескольких сотен до 1 тыс. человек). Вскоре их поместили в лагере Сталаг[xxii] вблизи города Компьень (в 80 километрах северо-восточнее Парижа). Среди интернированных в этом лагере российских эмигрантов были два православных священника, иеромонах Зосима (Телицын), а также евреев.

Вскоре евреев выделили в отдельную зону за высоким забором с колючей проволокой, с самым жестоким и голодным режимом. Эта зона быстро пополнялась, ее обитателей держали в лагере месяца два, а затем отправляли в товарных вагонах в Германию. Некоторое снисхождение проявляли к женатым на христианках, их сначала этапировали в особый лагерь Дранси в северном предместье Парижа. В июле г. в еврейской зоне скопилось 6 тыс. узников. Евреев лишили права получения посылок, переписки, свиданий. Поэтому русские старались незаметно для немца-охранника на вышке перебросить им продукты, папиросы, записки, хотя за это могли лишиться права свиданий. В еврейской и французской зонах лагеря за каждого убитого в Париже или другом месте немца назначали сто заложников, и если убийца не найден – десятерых увозили на расстрел. Впрочем, большинство евреев все равно ожидала отправка в лагерь смерти Аушвиц (Освенцим)[xxiii].

Среди заключенных в Компьенском лагере евреев – российских эмигрантов оказалось много известных политиков, предпринимателей, деятелей культуры и искусства. В их числе были: редактор популярных в эмиграции журналов «Современные записки» и «Русские записки» историк и публицист И.И. Фондаминский (Фундаминский)[xxiv], историк Д.М. Одинец (член ЦК Трудовой народно-социалистиче­ской партии и председатель правления российской эмигрантской публичной Тургеневской библиотеки до ее увоза нацистами в Германию; будучи высланным в г. из Франции, как председатель Союза советских патриотов, он стал профессором кафедры истории русского права в Казанском университете и до кончины в г. преподавал латынь), крупный предприниматель, возглавлявший табачную компанию в Париже, владелец фабрики «Биотерапия» А.С. Альперин. Один из руководителей Земгора и известный еврейский общественный деятель, основатель Лиги борьбы с антисемитизмом А.С. Альперин, стал главным авторите­том в еврейской зоне, слово его было законом для каждого заключенного в ней (выйдя из лагеря, он возглавил во Франции еврейское Сопротив­ление).

И.И. Фондаминский в июне г., после поражения Франции, бежал от нацистов из Парижа в неоккупированную зону страны – в г. Аркашон, юго-западнее Бор­до, однако вскоре вернулся и зарегистрировался как еврей. Знакомые недоумевали, зачем он вслед за К.В. Мочульским поехал осенью из «свободной зоны» в Париж. В это время устроенные Американским еврейским рабочим комитетом визы на выезд в США ждали в Марселе не только монахиню Марию, но и И.И. Фондаминского, В.В. Руднева, христианских философов Н.А. Бердяева и Г.П. Федотова. Из них в Америку уехал только Федотов. Мучимый сомнениями, уезжать ли, в ноябре от скоротечной бо­лезни умер Руднев. Остальные остались. После возвращения в ПарижИ.И. Фондаминский бедствовал, даже был вынужден продать свою огромную библиотеку немецкому офицеру; 22 июня г. И.И. Фондаминский был схвачен во время массовых арестов русских эмигрантов и отправлен в Компьенский лагерь[xxv].

Среди интернированных в лагере также были: преподаватель Свято-Сергиевского православного богословского института и соучреди­тель «Православного Дела» литературовед К.В. Мочульский, преподаватель Свято-Сергеевского богослов­ского института профессор философии Л.А. Зандер, председатель Союза защиты евреев-эмигран­тов и их детей видный адвокат Б.Л. Гершун, личный адвокат несколь­ких великих князей Н.Г. Нидермиллер, генеральный секретарь Союза русских писателей и журналистов и секретарь Русского союза адвокатов в Париже В.Ф. Зеелер, поэты Юрий Мандельштам и Леонид Райсфельд, виолон­челист С. Шварц, издатель русских книг и владе­лец Дома книги на рю д' Эперон в Париже Мишель Каплан и др.

С разрешения лагерных начальников интернированные про­фессора вели занятия по иностранным языкам и математике. Д.М. Одинец организовал чтение лекций заключенных другим заключен­ным: К.В. Мочульский читал лекции о литературе, Л.А. Зандер – об учении Ф.М. Достоевского, В.Ф. Зеелер – по искусству и т.д. Среди узников оказалось немало художников, в том числе живописцы Альберт Вейнбаум и Савелий Шлейфер, известные графики Серж Фотинский (Абрам Айзеншер) и Алек­сандр Цейтлин. Им разрешили рисовать афиши и программки концертов, портреты узников и охранников, сценки из жизни лагеря, пейзажи, устроить выставку, расписать помещение лагерной церкви. Почтмейстером в лагере являлся заключенный К.Г. Шевич, бывший второй заместитель главы партии младороссов А.Л. Казем-Бека (под влиянием пережитого в лагере он принял в г. монашество с именем Сергий, с г. до кончины в г. служил настоятелем Троицкой церкви в Ванве под Парижем, был архимандритом, и в – гг. – членом Епархиального совета Западно-Европейской епархии Московского Патриархата)[xxvi].

Заключенные Компьенского лагеря не остались без церковного окормления. 21 июля г. был арестован и на восемь месяцев интернирован в Сталаг бывший полковник белой Добровольческой армии Константин Альфонсьевич Замбржицкий, в г. рукоположенный в сан священника и в г. назначенный митрополитом Евлогием (Георгиевским) настоятелем Свято-Троицкой церкви в г. Клиши под Парижем. С согласия лагерного начальства в одном из бараков он оборудовал православную церковь, с иконостасом, алтарем, аналоем. Митрополит Евлогий прислал антиминс и чаши. Служить священнику (с 5 апреля г. протоиерею) Константину Замбржицкому помогали восьмидесятилетний иеромонах Зосима (в миру Николай Телицын), сохранявший советское поддан­ство и поэтому интернированный на несколько месяцев – до начала г. в Компьенский лагерь. 20 сентября г. протоиерей Константин Замбржицкий крестил упоминавшегося историка Илью Исидоровича Фондаминского, который из иудаизма пере­шел в Православие (крестныйотец – Федор Пьянов). Позднее отец Константин сказал, что ощутил «его ду­ховное и даже богословское превосходство». В начале литургии, «за кото­ ройИ[лья] И[сидорович] должен был впервые причаститься, ворвались немецкие солдаты и приказали прекратить службу, так как приходская церковь подлежала за­ крытию. Таинство было закончено вне церкви, в одном из бараков. Такстарый подпольщик в подполье встретил своего Христа»[xxvii]. Когда отца Константина Замбржицкого 24 марта г. увезли на лечение в парижский госпиталь, церковные службы в лагере временно пре­кратились.

Один из известных деятелей русской политической эмиграции Марк Вишняк писал, что Православие Илья Исидорович Фондаминский принял «не страха ради, а под влиянием, с юных лет начиная, общения с православны­ми своими друзьями и приятелями Мережковскими, а позднее – Бердяе­вым, Степуном, Федотовым, Булгаковым и другими». Однако «не пощади­ло его в лагере и последнее испытание: антисемитизм соотечественников, которых не смягчала и обреченность беззащитных евреев». И это испы­ тание он выдержал, как подобает христианину[xxviii].

Вскоре после крещения И.И. Фондаминский с язвой желудка попал в лагерный лазарет, и монахиня Мария (Скобцова) добилась свидания со своим другом и соратником с довоенных времен. Он исхудал настолько, что шутливо сравнил себя с Ма­хатмой goalma.orgики «Православного Дела» и русские социалисты – участники движения Сопротивления продумали и подготовили побег Ильи Фондаминского через «свободную» зону на Юге Франции в США, но его мучил вопрос, как совместить переход в Православие с преданностью еврейскому народу. И после долгих раздумий И.И. Фондаминский решил отказаться от побега и сознательно принять мученическую смерть заверу, по-христиански разделив участь других узников-евреев – своих родных по плоти братьев. В письме матери Марии он сообщил: «Пусть мои друзья обо мне не беспокоятся. Скажите всем, что мне очень хорошо. Я совсем счастлив. Никогда не думал, чтостолько радости в Боге». Потрясенная его решением мать Мария сказала: «Из такого теста святые делаются»[xxix].

В начале г. вместе с другими евреями Илья Фондаминский был депортирован нацистами в пере­сыльный лагерь Дранси в северном предместье Парижа,а затем в концлагерь Освенцим (Аушвиц), где и погиб. Об обстоятельствах его смерти сведения расходятся. В Париже прошел слух, что в Аушвице он вступился за избиваемого еврея и был насмерть забит нацистами[xxx]. После войны правительство Франции сообщило род­ным, что И.И. Фондамнский мученически погиб 19 ноября г. в газовой камере[xxxi].

«Сама смерть Фондаминского была одновременно и смертью борца-рево­ люционера, и смертью христианского мученика, безропотно и бесстрашнопредстоящего перед палачами», – писал В.С. Варшавский[xxxii]. Русский эмигрантский писатель Аминад Шполянский (Дон-Аминадо) признавал: «Но превыше всех путей был для него путь религиозного устремления, путь поздно обретенной веры, тяжкое и мучи­тельное восхождение на гору Фаворскую, вершины которой открылись емууже в концентрационном лагере Компьена и в предсмертном бреду в не­мецкой газовой камере»[xxxiii].

Религиозный философ Г.П. Федотов видел главное значение своего соратника в том, что «ему выпало на долю, как задача жизни, перебросить мост от революционного народничества к христианству Он, действительно, был праведником и христианском, и в светском смысле слова; умер мучеником. Правда, шан­ сов на канонизацию у него, еврея и социалиста-революционера, не много… В лице И.И. Фондаминского русское народничество заплатило Церк­ви с лихвой свой исторический долг»[xxxiv], (правда, в отношении канонизации Ильи Исидоровича Федотов оказался не прав).В Париже в г. Общество друзей матери Марии, публи­куя ее посмертный сборник «Стихи», посвятило его памяти И.И. Фонда­ минского.

В Освенциме также погибли доставленные из Сталага в г. российские эмигранты худож­ник и хореограф Давид Брайнин, пейзажист Абрам Берлин и виолон­челист С. Шварц, в г. – художники Альберт Вейнбаум и Савелий Шлейфер, не ранее г. – Яков Готко, не ранее г. – Юлиус Гордон, спасавший еврейских детей во Франции и пойманный нацистами при переправке их во Швейцарию. К.В. Мочульский вышел из Сталага с обострением туберкулеза горла, который в г. свел его в могилу[xxxv].

Среди заключенных Сталага оказался известный общественно-политический деятель Игорь Александрович Кривошеин[xxxvi], сыгравший затем видную роль в спасении евреев. Через шесть недель благодаря хлопотам парижских друзей он был освобожден, и в сентябре г. вместе со своей женой, а также монахиней Марией (Скобцовой), С.Ф. Штерном и отцом Димитрием Клепининым организовал негласный комитет по оказанию помощи нуждающимся, в первую очередь заключенным лагеря Компьень. Сотрудники комитета добывали документы, организовали сбор и доставку посылок заключенным в лагеря от имени лурмельской церкви (так называемую «фабрику посылок»), давали пищу и кров всем, кому требовалась помощь.

С марта г. во Франции начались облавы на евреев и их отправка в германские лагеря смерти. 4 июля г. вышел указ Гитлера об обязательном ношении евреями на груди желтой шестиконечной звезды. В этот день мать Мария написала стихотворение «Два треугольника – звезда…», которое расходилось среди русских эмигрантов и французов в списках. В Париже евреи должны были носить отличительный знак – желтую звезду Давида с марта г. По этому поводу мать Мария, с самого начала считавшая, что гонение на евреев – бремя общее для всех, говорила: «Нет еврейского вопроса, есть христианский вопрос. Неужели Вам непонятно, что борьба идет против христианства? Если бы мы были настоящими христианами, мы бы все надели звезды. Теперь наступило время исповедничества»[xxxvii]. В г. монахине удалось опубликовать большую статью «Размышления о судьбах Европы и Азии», в которой она резко и беспощадно подвергла нацизм критике.

В ночь с 15 на 16 июля г. в Париже были произведены массовые аресты евреев (около 13 тысяч). Большую часть из них – человек (в том числе примерно 4 тысячи детей) – загнали на парижский зимний велодром д’Ивер. Детей отделили от родителей, лишив их тем самым всякой заботы. Прямо с велодрома людей отправляли в концлагерь уничтожения Освенцим (Аушвиц). Благодаря монашескому одеянию матери Марии удалось проникнуть туда и провести три дня. Она утешала детей, поддерживала взрослых, распределяла кое-какую провизию. С помощью мусорщиков ей дважды удалось устроить побег четырех детей в корзинах с мусором. С 15 июля для евреев возникла острая необходимость в надежных убежищах и в возможности бегства. Дом «Православного Дела» на улице Лурмель стал именно таким убежищем. Один из его работников Мочульский писал: «На Лурмеле переполнение. Живут люди во флигеле, в сарае, спят в зале на полу… И евреи, и не евреи. Мать говорит: “У нас острый квартирный кризис. Удивительно, что нас до сих пор немцы не прихлопнули”»[xxxviii]. В одном из приютов матери Марии проживал известный российский поэт Константин Бальмонт.

 В общежитии «Православного Дела» и ча­совне храма прятали десятки людей, главным образом жен и детей уже арестованных евреев. В ноябре г. отец Димитрий уступил свою личную комнату в лурмельском общежитии еврейскому семейству. «Эти несчастные – мои духовные дети, – говорил он. – Церковь во все времена была убежищем для жертв варварст­ва»[xxxix].

Фактически дом «Православного Дела» стал центральным звеном целой цепи убежищ и путей бегства, которая была образована по всей Франции. По воспоминаниям И.А. Кривошеина: «Здесь вопрос уже шел не только о материальной помощи. Нужно было доставать для евреев [поддельные] документы, помогать им бежать в южную, еще не оккупированную зону, укрываться в глухих районах страны. Наконец, необходимо было устраивать детей, родители которых были схвачены на улицах или во время облав»[xl]. А К. Кривошеина писала, что дом «Православного Дела» стал одним из очагов Сопротивления: «в нем жи­ли бежавшие из плена советские солдаты, посылались посылки, день­ги, устраивались побеги. Душой лурмельского комитета была мать Ма­рия»[xli].

Спасение и помощь евреям были смертельно опасны; многие друзья не одобряли деятельности матери Марии, ее действия часто вызывали нарекания со стороны властей и администрации Парижа, а также способствовали пристальному вниманию со стороны коллаборационистов и гестапо. Однако монахиня вела себя открыто и бесстрашно. Свидетели вспоминали ее высказывание: «Если немцы придут разыскивать евреев, я им покажу икону Божией Матери»[xlii].

В конце концов, гестапо решило покончить с такой активной деятельностью и закрыть «Православное Дело». 8 февраля в доме на улице Лурмель начались обыски. В этот день у сына матери Марии псаломщика Юрия (Георгия) Скобцова нашли документы, свидетельствующие о помощи евреям (в частности, письмо от одной женщины-еврейки, которой Юрий доставлял пищу, к отцу Димитрию с просьбой о выдаче свидетельства о крещении). Эсесовцы отобрали удостоверение личности отца Димит­рия и С.В. Медведевой, приказав им на следующее утро явиться в гестапо. Юрий был увезен как заложник. Эсесовец Гофман, производивший обыск, объявил, что Юрий Скобцов будет освобожден, когда в гестапо явится сама мать Мария, кото­рая в тот день отсутствовала в Париже.

На следующий день, 9 февраля, сознавая, что может означать его вызов в гестапо, отец Димитрий встал на заре и отслужил ли­тургию – последнюю, которую он совершил на свободе. Евхаристия в это прощальное утро была отслужена в приделе, который некогда устроил сам отец Димитрий, и где он очень любил служить. Эта так называемая «малая церковь» была посвящена им священномученику Филиппу, митрополиту Московскому. Теперь проявилась вся умест­ность этого посвящения: святитель Филипп был замучен по повелению Ивана Грозного за то, что осмелился открыто осудить жестокие действия своего государя.

Сразу после службы отец Димитрий отправился с С.В. Медведевой в штаб гестапо. Священника допрашивали в продолжение четырех ча­сов. Позже, на Лурмель, Гофман рассказывал, как отцу Димит­рию предлагали свободу при условии, что он впредь не будет помогать евреям. Священник показал свой наперсный крест с изображением Распятия и спросил: «А этого Еврея вы знаете?» Ему ответили ударом по лицу. «Ваш поп сам себя погубил, – говорил на Лурмель Гоф­ман. – Он твердит, что, если его освободят, он будет посту­пать так же, как и прежде»[xliii].

Мать Мария 10 февраля сама пришла в гестапо, но Юрия Скобцова не освободили. В тот же день последовали новый обыск дома и аресты. Кроме священнослужителей арестованными оказались и некоторые православные миряне – Ю.П. Казачкин и А.А. Висковский, один из спасенных отцом Димитрием и матерью Марией душевнобольных, рабо­тавший на кухне общежития. Протестуя против его ареста, жена отца Димитрия Т.Ф. Клепинина сказала: «Он ведь больной!», – на что геста­повец сказал: «Мы там сумеем ему вправить мозги». 16 февраля в гестапо явился Ф.Т. Пьянов (уже побывавший в Компьенском лагере в г.), ко­торый сразу же был арестован. Тамаре Федоровне Клепининой, ввиду угроз ареста со стороны гестапо, пришлось скрыться в предместье Парижа, имея на руках шестимесяч­ного сына и четырехлетнюю дочь[xliv]. И.А. Кривошеину также тогда удалось избежать ареста.

Не только отец Димитрий, но и другие арестованные мужественно вели себя на допросах. Так, писатель Федор Пьянов в ответ на обвинение в оказании помощи евреям ответил: «Помощь оказывалась всем нуждающимся, как евреям, так и не евреям – такая помощь есть долг каждого христианина». Матери монахини Марии С.Б. Пиленко на допросе гестаповец крикнул: «Вы дурно воспитывали вашу дочь, она только жидам помогает!». На это София Борисовна ответила: «Моя дочь настоящая христианка, и для нее нет ни эллина, ни иудея, а есть несчастный человек. Если бы и вам грозила беда, то и вам помогла бы». Мать Мария улыбнулась и сказала: «Пожалуй, помогла бы», за что чуть было не получила удар по лицу[xlv].

Через несколько дней после ареста протоиерей Сергий Булгаков отслужил в церкви молебен об освобождении плененных, но вскоре по приказу оккупационных властей общество «Православное Дело» было окончательно ликвидировано, а его арестованных деятелей после двух месяцев, проведенных в тюрьме форта Ромэнвиль (расположенном в северо-восточном пригороде Парижа), 27 апреля отправили в Компьенский лагерь (Сталаг).

Об этой отправке Ф.Т. Пьянов позднее вспоминал так: «Нас собрали около человек во дворе. Из окон выглядывали накрашенные стенографистки – немки, француженки, русские; о. Димитрий в порванной рясе стал предметом насмешек. Один эсэсовец начал толкать и бить о. Димитрия, называя его «юде» [по-немецки еврей]. Юра Скобцов, стоявший рядом, начал плакать. О. Димитрий, утешая его, стал говорить, что Христос претерпел большие издева­тельства»[xlvi].

К г. Сталаг превратился в пересыльный лагерь. В нем скапливалось до 50 тыс. узников. Почти ежедневно железнодорож­ные эшелоны увозили их на каторжные работы в германские конц­лагеря или лагеря смерти. В г. через Сталаг прошли арестованные за укрывательство евреев мать Мария, ее сын псаломщик Юрий Скобцов, протоиерей Димитрий Клепинин, Федор Пьянов, а также настоя­тель храма Воскресения Христова в Виши протопресвитер Андрей Врасский и помощник настоятеля Трехсвятительского подворья в Париже священник Димитрий Николаевич Соболев. В начале г. в Компьенский лагерь вновь попал И.А. Кривошеин, уже как видный участник французского Сопротивления. В составе боевой группы «Вольные стрелки» он сражался с гитлеровцами, но оказался выдан провокатором, выдержал пытки, был приговорен к пожизненной каторге и попал в концлагерь Бухенвальд. Лагерь Сталаг прекратил существование 18 августа г., когда эшелон с последними узников отправили на уничтожение в германские концлагеря[xlvii].

В Компьенском лагере первое время были большие трудности с питанием, так как родные еще не могли присылать посы­лок и заключенные питались, главным образом находя про­питание в мусорных очистках. По воспоминаниям соузни­ков, «видя голодных, обездоленных, на грани отчаяния находящихся несчастных, о. Димитрий не находил себе покоя, если не помогал». Когда начали присылать по­сылки, отец Димитрий Клепинин прежде всего ходил к этим несчаст­ным и раздавал свои передачи. Видя это, друзья иногда делали священнику замечания, которые он либо не замечал, либо отделывался шуткой. «Редко так ставился вопрос о трагиз­ме судьбы человека, особенно несчастных людей, – отмеча­ет Ф.Т. Пьянов. – В этом о. Димитрий очень сходен с мате­рью Марией, у о. Димитрия было проще, он не ставил проблем, но практически следовал всем заповедям Христа». Однажды, когда завязался разговор на эту тему, о. Димит­рий сказал: «Если бы я не был священником, если бы я не делал этого, я был бы самым несчастным человеком Мой Богом данный мне путь спас меня, и я только горюю и грущу, что так мало делаю, вот здесь мы заключены, как будто и делать нечего, а сколько я не сделал, по­тому что ленив»[xlviii].

2 июня г. православное духовенство лагеря – священников Димитрия Клепинина, Димитрия Соболева и псаломщика Юрия Скобцова – поселили в одной комнате, а через несколько недель к ним присоединился и протопресвитер Андрей Врасский. Усилиями заключенного духовенства в одном из бараков устроили православную церковь свт. Николая Чудотворца: из кроватей, к которым присло­нены доски от столов был сооружен иконостас. Т.Ф. Клепининой удалось переправить своему мужу антиминс, и стало возможным со­вершать ежедневные богослужения. Одно время при лагерном храме даже существовал церковный хор из заключенных. При этом Юрия Скобцова готовили к принятию священного сана.

Один из заключенных так вспоминал о пастыр­ском служении отца Димитрия в Компьене: «Церковное богослужение, особенно Божественная ли­тургия, были центром жизни о. Димитрия. Он сам часто го­ворил нам, что без литургии он ходит как потерянный, ма­ло сил бороться против себя, своей самости и зла, вокруг нас лежащего. Без насилия, без уговоров, своим примером, разъяснениями он приближал нас к Святым Таинствам. Если нас не переселяли из помещения в помещение, а это бывало, мы служили ежедневно литургию и вечерню или всенощную. Он воспитал нас часто исповедоваться и при­чащаться, и действительно, мы участили эти Таинства, по­лучая огромную помощь. Он часто грустил, что не может воздействовать на советскую молодежь. К нам в Компьень прибывала советская молодежь, бежавшая из разных лаге­рей, большинство из них сходились за обеденным столом, за столом был установлен определенный порядок, совет­ская молодежь подчинялась этому (и другие относились к этому с уважением), но к церкви и к нашим молитвам они были чужды. Лишь позднее его попытки увенчались успе­хом Христос, как личность, всегда был коррективом его жиз­ни. Библия и Евангелие были постоянным его чтением в трудных условиях нашей жизни. У него были бессонницы, в нашей камере целые ночи напролет некоторые играли в карты. Он в углу под светом садился за карточный стол (другого стола не было) и до поздней ночи сидел с Библией или Пратом. Прочитанным он сейчас же делился. Сразу же по приезде в Компьень несколько человек попросили зани­маться с ними, и он руководил кружком по изучению жизни Иисуса Христа, Библии и богослужения»[xlix].

Православное духовенство Компьенского лагеря приветствовало избрание в сентябре г. митрополита Сергия (Страгородского) Патриархом Московским и всея Руси. Так отец Димитрий Клепинин желал воссоединения Западно-Европейского экзархата с Московским Патриархатом и 18 сентября г. писал из лагеря митрополиту Евлогию: «Мы с большой радостью узнали о созыве собора и избрании Патриарха…».[l]

Друзья, оставшиеся в Париже, делали все, чтобы освобо­дить отца Димитрия и других сотрудников «Православного Дела». При этом немецкий лютеранский пастор Петер, благо­склонный к православным и влиятельный в кругах оккупаци­онных властей, обещал помочь. При этом ставилось условие, что отец Димитрий заявит о том, что его деятельность при доме матери Марии ограничивалась свя­щенническими обязанностями. Тамара Федоровна сообщила ему об этом в тайной переписке, которую удавалось вести че­рез отдельный американский сектор лагеря. Однако отец Ди­митрий решительно отказался: «В хлопотах обо мне ни в коем случае не надо отмежевывать меня от «Православного Дела». Это бросает тень на него. Это как бы соглашение с обвинениями… Мы все равно несем ответственность и одинаково ни в чем не вино­ваты»[li].

Семья Клепининых имела сильную духовную связь с протоиереем Сергием Булгаковым, и Тамара Федоровна пересылала ему копии писем, которые получала от мужа из заключения. В ответных письмах Т.Ф. Клепининой протоиерей выражал деятельное сострадание отцу Димитрию, его соузникам и близким. Так, например, 18 февраля г. он писал: «Дорогая Тамара Федоровна! Хочется Вам сказать, насколько я сердцем и молитвой с Вами и вместе со многими, духовно и дружески связанными с Вашим мужем, которого Господь избрал исповедником Своего Имени в наши дни…». В другом письме от 12 января г. отец Сергий отмечал: «Дорогая Тамара Федоровна, только что получил копию письма о. Димы. Бесконечно умилен и потрясен, радуюсь и утешаюсь на этот образ исповедника, в вере обретающего мужество. Вижу в этом плод духовный его мученичества»[lii].

В середине декабря г. сотрудников «Православного Дела» вывезли в нацистские концлагеря на территории Германии. Священник Димитрий Клепинин, псаломщик Юрий Скобцов, протопресвитер Андрей Врасский и девять русских мирян 16 декабря были отправлены в концлагерь Бухенвальд, а затем – в январе г. – в подземный туннельный концлагерь Дора (отделение лагеря Бухенвальд недалеко от г. Веймара), где на подземных заводах изго­товляли ракеты ФАУ-2[liii].

Несмо­тря на свое тяжелое физическое состояние, отец Димитрий Клепинин мо­рально всячески поддерживал других павших духом заключенных. Не желая пользоваться привилегиями как гражданин Франции, он сорвал нашитый знак F и заменил его совет­ским, чтобы разделить более тяжелую участь своих соотечественников. Обеспокоенный ужасающим видом отца Димитрия один из заключенных, имевших влияние на распределение работы, пытался за него хлопотать. Он указал начальнику, что эта работа «старику» не под силу. На­чальник было согласился, но спросил возраст священника. Тот честно ответил, что ему 39 лет, и был оставлен на преж­ней работе по перетаскиванию тяжелых плит. «О. Димитрий не способен был на неправду, – вспоминал С.П. Жаба. - – Так был неизбежен его арест, так неизбежна стала его смерть»[liv].

Во время одной из долгих перекличек на ледя­ном ветру отец Димитрий простудился и тяжело заболел плев­ритом. Ю.П. Казачкин добился его перевода в помещение для освобожденных от работы по болезни. Когда через несколько дней Юрий Павлович посетил священника, он нашел его умирающим. 8 февраля г. Ю.П. Казачкин вновь посетил отца Димитрия, он тот уже не мог ни говорить, ни написать открытку близким. На следующий день, 9 февраля, Юрий Казачкин уже не нашел священника в помещении (он скончался ночью). Согласно рассказу надзирателя, бывшего свидетелем последних минут жизни отца Димитрия, он, лежа на цемент­ном полу и будучи не в состоянии двигаться, попросил над­смотрщика поднять свою руку и перекрестить себя.

В г., размышляя о будущем принятии священства, Дмитрий Клепинин записал в личном дневнике: «Каков путь Христианина: радость или страдание? Страдание, т.к. умирает со Христом телу плотскому, но это подавляется радостью, т.к. он совоскресает Христу и участвует в самом светлом процессе мира – созидании тела Христова, созида­ние это – все более раскрывающаяся жизнь, ведущая к необычайно­му свету, когда Бог будет всяческая во всем. Помяни нас, Господи, в Царствии Твоем». Там же – в концлагере Дора в феврале г. погиб Юрий Скобцов[lv].

В еще оккупированном немцами Париже довольно быстро узнали о гибели отца Димитрия и в мае г. русское духовенство совершило его соборное заочное отпевание в храме святого князя Александра Невского. В своем слове на собрании памяти погибшего священника митрополит Евлогий сказал: «…высокая христианская добродетель самоотречения особенно ярко проявилась в нем в последние дни его жизни на свободе, перед самым его арестом. Сначала была арестована только мать Мария, но он добровольно счел нужным заявить, что он во всем солидарен с ней… Тут во всей своей красоте, во всем своем величии сказалась душа доброго пастыря отца Димитрия, положившего жизнь свою за други своя»[lvi].

Российский поэт «серебряного века» Георгий Авдеевич Оцуп (писавший в эмиграции под псевдонимом Раевский), проживавший в годы войны в общежитии «Православного Дела» на ул. Лурмель (ему также грозила гибель), узнав о смерти священника в концлагере, написал большое стихотворение «Отцу Димитрию Клепинину», в котором были такие строки:

«…Среди огня, и мглы, и дыма
В жестокой буре бытия
Ты шел к отверженным, гонимым,
И твердая рука Твоя
 Их неизменно выводила
 Из круга демонской вражды,
 И кроткая Твоя любила
 Душа их бедные черты…
Не нам из тьмы, отсюда, снизу,
Не нам молиться за Тебя!
Твою сияющую ризу
Мы видим, помня и любя.
 И просим: нас осиротелых
 И в эти бедственные дни
 Оставшихся в земных пределах,
 Твоей молитвой осени!»[lvii]

Мать Мария после кратковременного пребывания в Компьенском лагере была заключена в германский концлагерь Равенсбрюк, в январе г. ее перевели в Югендлагерь, но после селекции возвратили в Равенсбрюк. Находившаяся вместе с ней в лагере С.В. Носович позднее вспоминала, что мать Мария «близко сошлась со многими советскими девушками и женщинами и всегда говорила о том, что ее заветная мечта: поехать в Россию, чтобы работать там не словом, а де­лом, и чтобы на родной земле слиться с родной церковью Ее не пугало официальное неверие, а лишь душевная узость, черствость. Часто ма­тушка радостно говорила о русской молодежи, ищущей знаний, любя­щей труд, полной жертвенности для блага будущих поколений. Как-то на перекличке, она заговорила с одной советской девушкой и не замети­ла подошедшей к ней женщины SS. Та грубо окликнула ее и стеганула со всей силы ремнем по лицу. Матушка, будто не замечая этого, спокойно докончила начатую по-русски фразу. Взбешенная SS набросилась на нее и сыпала удары ремнем по лицу, а та ее даже взглядом не удостоила. Она мне потом говорила, что даже и в эту минуту никакой злобы на эту женщину не ощущала: “Будто ее совсем передо мной и нет”»[lviii].

31 марта г., в канун Пасхи, мать Мария была казнена в газовой камере концлагеря Равенсбрюк. По одной из версий состояние здоровья монахини после долгой болезни дизентерией оказалось таким, что по лагерному методу «селекции» она была обречена на уничтожение и ее отправили в газо­вую камеру. По другой – мать Мария добровольно заменила собой девушку, которой было уготовано сожжение в газовой камере[lix].

«В личности м. Марии, – отмечал знаменитый русский философ Н.А. Бердяев, – были черты, которые так пленяют в русских святых женщинах: обращенность к миру, жажда облегчать страдания, жертвенность, бесстрашие… Была еще одна черта у м. Марии, которая играла огромную роль и с которой связана ее гибель. У нее была страстная любовь к России и русскому народу. Послед­ний период ее жизни, период войны, был весь окрашен в цвет страст­ного патриотизма, который принимал крайние формы. Исключи­тельная любовь к России, русской земле и русскому народу делали ее часто несправедливой к Западу и западным течениям. Ее мироощу­щение можно назвать революционным славянофильством. Мать Ма­рия во время оккупации была настоящей резистанткой. Помощь евреям. У меня было впечатление, что она стремилась к жертве и страданию, она хотела умереть за русский народ. Конец ее был ге­роический. В германском концентрационном лагере она нашла для себя религиозную деятельность, которая, вероятно, ее больше удов­летворяла, чем деятельность в мире свободном»[lx].

«Все те, кто ее знал или соприкасался с нею в тюрьме или лагере, – вспоминала С.В. Носович, – надолго сохранят ее яркий, незабывае­мый и столь редкий образ интеллигентной русской женщины, ставшей по настоящему деятельной христианкой, расточавшей в самые горькие минуты духовную помощь и поддержку всем, кто только к ней прихо­дил за ними»[lxi]. Последняя работа иконописная матери Марии была выпол­нена в концлагере Равенсбрюк: на вышивке изображена Богоматерь, держащая Младенца Христа, уже распятого на Кресте. После этой выдающейся женщины также осталось большое литературное наследство, прежде всего стихотворения, поэмы, мистерии и религиозно-философские произведения, в частности, известный труд “Типы религиозной жизни”»[lxii].

В начале х гг. два видных еврейских общественных дея­теля – Лев Поляков и Георгий Веллерс – решили ходатайство­вать перед Мемориальным центром памяти жертв холокоста и институтом «Яд Вашем» в Иерусалиме о при­суждении матери Марии и священнику Димитрию Клепинину звания «Праведник народов мира» (оно дается людям, помогавшим евреям избежать преследования нацистов в годы Второй мировой войны). Л. Поляков и Г. Веллерс обратились к вдове священника – Тамаре Федоровне Клепининой, прося ее найти евреев, спасенных благодаря помощи членов «Право­славного Дела», и попросить их письменно засвидетельство­вать о том, что именно выдача документов о крещении или укрытие в домах «Православного Дела» спасли их от уничто­жения. Тамаре Федоровне было неудобно этим заниматься, к тому же многие уцелевшие евреи разъеха­лись по различным странам мира. Тогда Л. Поляков и Г. Веллерс сами приня­лись за поиски и за несколько лет собрали увесистый сборник документов на рассмотрение института «Яд Вашем». И в феврале г. монахине Марии и отцу Димитрию было присвоено звание «Праведник народов мира». 15 июля г. вдову и дочь священника Димитрия Клепинина пригласили в посольство Израиля во Франции, где гене­ральный консул вручил им аттестаты на имя матери Марии и отца Димитрия. Через несколько недель Елена Клепинина и ее дочери Татьяна и Светлана посетили Иерусалим, где состоялась торжественная церемония, в ходе которой на аллее Праведников народов мира были посажены мемориальные деревья с именами обоих мучеников[lxiii].

7 мая г. указом Президиума Верховного Совета СССР монахиня Мария (Кузьмина-Караваева) была награждена орденом Отечественной войны II степени (посмертно). В г. в селе Юровка под Анапой, на могиле предков матери Марии, произошло символическое захоронение праха из концлагеря Равенсбрюк. 9 февраля г. на месте бывшего общежития матери Марии – дома «Православное Дело» (Париж, ул. Лурмель, 77) – была установлена мемориальная доска[lxiv].

[i] Евлогий (Георгиевский Василий Семенович), митрополит. Родился 10 апреля г., в г. окончил Московскую Духовную Академию. В г. хиротонисан во епископа Люблинского, с 14 мая г. - архиепископ Житомирский. 19 января г. эмигрировал из России в Сербию, в г. поселился в Париже. С 21 апреля по 10 июня гг. управлял Западно-Европейским экзархатом Московской Патриархии. В г. перешел в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, про должая возглавлять экзархат. 2 сентября г. воссоединился с Русской Церковью, остав лен экзархом Западной Европы. Скончался8 августа г. в Париже.

[ii] Российский государственный военный архив (РГВА), ф. , оп. 1, д. 10, л.

[iii] Никитин А.К. Нацистский режим и русская православная община в Германии ( гг.). М., С.      

[iv] Иоанн (Шаховской Дмитрий Алексеевич), архиепи­скоп. Родился 23 августа г. в Москве, из княжеского рода. Учился в гимназии Мая в С.-Петер­бурге, Царскосельской школе Левицкой, а затем в Император­ском Александровском лицее (), вступил добровольцем в ряды белой Добровольческой армии на Юге России (), был контужен в боях под Царицыном. В г. поступил в Севастопольскую морскую телеграфную школу, по оконча­нии которой был зачислен на Черноморский флот. В конце г. эмигрировал через Константинополь во Францию, прошел один курс Школы политических наук в Париже, в г. переселился в Бель­гию, в г. окончил историко-филологический факультет Лувенского университета в Бельгии, в это же время был редактором литературного жур­нала «Благонамеренный» в Брюсселе. Летом г. поступил послушни­ком на Афоне в Свято-Пантелеимоновский русский монастырь, там же 9 октября г. был пострижен в монашество. Вскоре вернулся во Францию и 1 ноября г. поступил в Парижский Свято-Сергиевский богословский институт. 8 декабря г. рукоположен во иеродиакона митрополитом Евлогием (Георгиевским). В начале г. переселился в Югославию и был принят в юрисдикцию РПЦЗ, 6 марта г. рукоположен во иеромонаха епископом Вениа­мином (Федченковым). С марта по 1 сентября г. служил помощником настоятеля церкви при Крымском кадетском корпусе в Бела Цркве, зако­ноучитель и настоятель церкви при Крымском кадетском Kopпyce (сентябрь ), строитель и первый настоятель русской церкви св. Иоанна Богослова в Бела Цркве, директор Православно-миссионерского издательства в Бела Цркве () В г. вернулся во Францию и был принят состав Западно-Европейского экзархата митрополита. Евлогия, разъездной священник во Франции (), первый настоятель церкви Всеми­лостивого Спаса в Аньере ( - март ). С 1 апреля по гг. служил настоятелем Свято-Владимировской церкви в Берлине, 18 мая г. возведен в сан игумена, с 26 мая г. бла­гочинный приходов Западно-Европейского экзархата в Германии. 2 мая г. возведен в сан архимандрита, в х гг. был редактором журнала «За Цер­ковь». В г. являлся духовным руководителем добровольческой рус­ской роты в рядах армии генерала Франко в Испании. С 31 января по 1 октября гг. - член Епар­хиального совета Германской епархии РПЦЗ в качестве представите­ля от евлогианских приходов, в гг. преподавал пастырского богословия на Православных богословских курсах в Берлине, был председателем Епархиального миссионерско­го комитета в Германии. В феврале г. уехал из Германии во Францию, 7 марта г. уволен из клира Западно-Европейского экзархата и уехал в США, где был принят в клир Северо-Американской русской мит­рополии. В гг. служил настоятелем храма в Лос-Анджелесе, с 11 мая г. - епископ Бруклинский и ректор Свято-Владимировского богословского института в Нью-Йор­ке. В гг. - епископ Сан-Францисский, член ЦК Все­мирного Совета Церквей (), в г. возведен в сан архиепископа, 14 мая г. временно ушел на покой по болезни, окон­чательно на покое с г. Был сотрудником радиостанции «Голос Амери­ки», на волнах которой около 40 лет еженедельно переда­вались его «Беседы с русским народом», поэт и писатель под лите­ратурным псевдонимом «Странник». Скончался 30 мая г. в г. Санта-Барбара (штат Калифорния, США).

[v] Косик В.И. Русское церковное зарубежье: XX век в биографиях духовенства от Америки до Японии. Материалы к словарю-справочнику. М., С.

[vi] М. Литвинов – в е гг. народный комиссар иностранных дел в СССР, еврей по национальности.

[vii] Архиепископ Иоанн (Шаховской). Избранное. Петрозаводск, С.

[viii] РГВА, ф. , оп. 1, д. 17, л.

[ix] Никитин А.К. Указ. соч. С. , ; Архиепископ Иоанн (Шаховской). Указ. соч. С. ; Материалы к биографии архиепископа Иоанна (Шаховского) // Церковно-исторический вестник. Москва. № 1. С.

[x] Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия. Париж, С. ,

[xi] Булгаков Сергий Николаевич, митрофорный протоиерей, богослов. Родился 16 июня г. в г. Ливны Орловской губернии в семье протоиерея. Учился в Орловской Духовной семинарии (), затем в Елецкой гимназии (), окончил юридический факультет Московского университета (), оставлен при университете профессорским стипендиатом, преподаватель политической экономии в Москов­ском техническом училище (), командирован за границу в Берлинский университет (), защитил магистерскую диссертацию (), ординарный профессор Киевского поли­техникума и приват-доцент Киевского университета (), про­фессор политической экономии Московского коммерческого института и приват-доцент Московского университета (), член Московского религиозно-философского общества (), член II Государственной Думы (). 21 сентября г. защитил док­торскую диссертацию в Московском университете на тему «Философии хозяйства», профессор Московского университета (), член Всероссийского Поместного Со­бора в Москве по избранию от Таврической епархии (), с 8 декабря г. член Высшего Церковного Совета при Патриархе Тихоне. 10 июня г. рукоположен во диакона, 11 июня г. рукоположен во священника в Москве. Вскоре поселился в Крыму, профессор политической экономии и богословия в Симферопольском университете (), помощник насто­ятеля Ялтинского собора (). 27 ноября г. выслан из России в Кон­стантинополь, 12 июня г. поселился в Праге, 8 мая г. приписан сверх штата к причту русского Свято-Николаевского храма в Праге, профессор по кафедре канонического права и богословия русского юридического факультета в Праге (), с 31 января г. - основатель и духовный руководитель братства Святой Софии. В июле г. поселился в Париже, член Комитета по сооружению Свято-Сергиевского подворья в Париже (), помощник наместника храма Сергиевского подворья в Париже (), профессор Свято-Сергиевского богословского института по кафе­дре догматического богословия (), с 9 октября по 13 июля г. - декан Свято-Сергиевского института, участник 1-го международного общеправославного съезда богословов в Афинах (), с 25 января г. - митрофорный протоиерей, с 14 июня г. - почет­ный доктор церковных наук Свято-Сергиевского ин­ститута, участник многих съездов РСХД, с г. - вице-председатель Англо-православного Содружества св. Альбания и преп. Сергия. Автор многочисленных книг и статей. Скончался 13 июля г. в Париже.

[xii] Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. Биографический справочник. М.-Париж, С. ; Протоиерей Сергий Гаккель. Мать Мария (). Париж, ; Кривошеин goalma.org Мария (Скобцова) (К летию со дня кончины) // Журнал Московской Патриархии (ЖМП). № 5; Линик goalma.org Мария // Вестник Русского христианского движения (Вестник РХД). № ; Varau goalma.org Marie (). Saint-Petersbourg - Paris - Ravensbruck. Paris, ; Священник М. Шполянски М. О братолюбии. К вопросу о пред­стоящей канонизации матери Марии (Скобцовой) // Вестник РСХД. №

[xiii] Митрополит Евлогий (Георгиевский). Указ. соч. С.

[xiv] Косик В.И. Указ. соч. С.

[xv] См.: Маныкина Т.Б. Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна // Энциклопедия Холокоста. М., Готовится к изданию.

[xvi] Косик В.И. Указ. соч. С. ; Нивьер А. Указ. соч. С. ; Ф.С.(Феодосий Спасский)Почившие священнослужители первого выпуска Богословского Института // Церковный вестник. № 4 (25); Протопресвитер Василий Зеньковский. Памяти о. Димитрия Кленинина // Вестник РХД. № 80; Мате­риалы к жизнеописанию о. Димитрия Клепинина // Вестник РХД. № ; Викторова Т.В., Струве Н.А. (сост.)Жизнь и житие священника Димитрия Клепи­нина (). М.-Париж, ; Arjakovsky goalma.org la vie sera amour. Лозанна,

[xvii] Рубакин А. Французские записи, М., С. ; Арад И. Холокост: катастрофа европейского еврейства (). Иерусалим, С.

[xviii] Косик В.И. Указ. соч. С.

[xix] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. Сост. Т.В. Викторова, Н.А. Струве. М.-Париж, С.

[xx] Протоиерей Сергий Гаккель. Указ. соч. С.

[xxi] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С.

[xxii] Stalag (Stammlager) – по-немецки лагерь постоянного пребывания.

[xxiii] Черняев В.Ю. Русские узники Компьенского лагеря и их судьбы // Нансеновские чтения СПб, С.

[xxiv] Фондаминский (Фундаминский, литературный псевдоним Бунаков) Илья Исидорович, русский революционер, общественный деятель, публицист, православный святой. Родился 17 февраля г. (по другим данным 17 октября г.) в Москве в еврейской купеческой семье. В гг. учился на философских факультетах Берлинского и Гейдельбергского университетов. С конца г. - эсер, боевик. Имел репутацию искусного оратора. Участник Московского восстания г. Несколько раз был арестован, в т.ч. за участие в восстании на «Памяти Азова». В гг. жил в Париже. Член Заграничной делегации партии эсеров. Участник Штутгартского конгресса II Интернационала (). В апреле г. вернулся в Россию через Англию. На III съезде эсеров избран в ЦК, товарищ председателя Всероссийского Совета крестьянских депутатов. Летом г. - комиссар Черноморского флота. Осенью г. избран депутатом Учредительного собрания от Черноморского флота, а также членом бюро фракции социалистов-революционеров. После разгона Учредительного собрания был сторонником широкой антибольшевистской коалиции. Весной г. эмигрировал во Францию, поселился в Париже. В гг. участвовал в издании журналов «Современные записки», эволюционируя к христианскому мировоззрению. В х гг. также был редактором христианских религиозно-философских журналов «Путь» и «Новый град» и оказывал им финансовое содействие. Участник Русского студенческого христианского движения и объединения «Православное дело». 22 июня г. был арестован во время облавы на русских эмигрантов и отправлен в лагерь под Компьеном, там 20 сентября г. принял Православие. Вскоре депортирован в Освенцим, где и погиб 19 ноября г., 1 мая г. канонизирован Синодом Константинопольского Патриархата.

[xxv] Черняев В.Ю. Как старый подпольщик встретил своего Христа: И.И. Бунаков (Фондаминский) в России и эмиграции // Политическая история России XX века. К летию профессора Виталия Ивановича Старцева. Сборник научных трудов. СПб., С.

[xxvi] Его же. Русские узники Компьенского лагеря и их судьбы. С.

[xxvii] Федотов Г.П. И.И. Фондаминский в эмиграции // Новый журнал. Нью-Йорк. Кн. С.

[xxviii] ВишнякМ.В. Годы эмиграции. Нью-Йорк, С. ,

[xxix] Протоиерей Сергий Гаккель. Указ. соч. С. ,

[xxx] Щербатов А.П., Криворучкина-Щербатова goalma.org на прошлое. М., С.

[xxxi] Протоиерей Сергий Гаккель. Указ. соч. С. ,

[xxxii] Варшавский В.С. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, С.

[xxxiii] goalma.org маленькая жизнь: Стихотворения. Политический памфлет. Проза. Воспоминания. М., С.

[xxxiv] Федотов Г.П. Указ. соч. С. ,

[xxxv] Черняев В.Ю. Русские узники Компьенского лагеря и их судьбы. С.

[xxxvi] Кривошеин Игорь Александрович. Родился в г. в семье известного российского государственного деятеля А.В. Кривошеина, сподвижника П.А. Столыпина и генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля. Окончил в г. Пажеский корпус, штабс-капитан лейб-гвардии Конной артиллерии. С г. - в Добровольческой армии, офицер гвардейской конной артиллерии, штабс-капитан, участник боев под Перекопом, эвакуирован в октябре г. в Константинополь. В Париже в г. окончил факультет физико-математиче­ских наук Сорбонны и в г. Высшую электротехническую школу, работал инженером-электриком. Член Российского общевоинского союза, Совета Торгпрома и партии младороссов. В июне г. был интернирован во Фронт-Сталаг, через 6 недель освобожден. Вновь подвергался аресту нацистами в г., отправлен в германский концлагерь, после освобождения из концлагеря Дора в апреле г. был избран председателем Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции, в гг. издавал «Вестник участников Сопротивления» («Вестник русских доброволь­цев, партизан и участников Сопротивления»), принял советское гражданство. В ноябре г. в группе 24 советских граждан власти Франции депортировали его в советскую оккупационную зону Германии. С февраля г. работал в Ульяновске инженером электропромышленного завода, а в сентябре г. после ареста стал узником внутренней тюрьмы МГБ, с г. - заключенный в Марфинской «шаражке» (вместе с Л. Копелевым, А. Солженицыным и др.), затем отбывал срок приговора в Тайшетском концлагере. В г. освобожден, был переводчиком и консультантом Академии коммунального хозяйства в Москве. В г. вернулся в Париж, где и скончался в г.

[xxxvii] Протоиерей Сергий Гаккель. Указ. соч. С.

[xxxviii] Там же. С.

[xxxix] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С.

[xl] Кривошеин И.А. Так нам велело сердце // Против общего врага. Советские люди во французском движении Сопротивления. М., С. ; Его же. Мать Мария (Скобцова) (К летию со дня кончины) // ЖМП. № 5. С.

[xli] Косик В.И. Указ. соч. С.

[xlii] См.: Маныкина Т.Б. Указ. соч.

[xliii] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С.

[xliv] Там же. С.

[xlv] Протоиерей Сергий Гаккель. Указ. соч. С. ; Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. Париж, С.

[xlvi] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С.

[xlvii] Черняев В.Ю. Русские узники Компьенского лагеря и их судьбы. С.

[xlviii] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С.

[xlix] Там же. С.

[l] Там же. С.

[li] Там же. С.

[lii] Там же. С. ,

[liii] Косик В.И. Указ. соч. С. ; Нивьер А. Указ. соч. С.

[liv] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С.

[lv] Там же. С. ; Косик В.И. Указ. соч. С.

[lvi] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С.

[lvii] Там же. С.

[lviii] Косик В.И. Указ. соч. С.

[lix] См.: Протоиерей Сергий Гаккель. Указ. соч.

[lx] Косик В.И. Указ. соч. С.

[lxi] Там же. С.

[lxii] См.: Скобцова Е.Ю. Жатва Духа. Париж, ; Скобцова Е.Ю. А. Хомяков. Париж, ; Скобцова Е.Ю. В. Соловьев. Париж, ; Скобцова Е.Ю. Досто­евский и современность. Париж, ; Монахиня Мария (Скобцова). Стихотворения, поэмы, мистерии. Париж, ; Монахиня Мария (Скобцова). Стихи. Париж, ; Мать Мария (Скобцова). Воспоминания, статьи, очерки. В 2 Тт. Париж, ; Мать Мария (Скобцова). Стихи. М., ; Мать Мария (Скобцова). Типы религиозной жизни. М., ; Мать Мария (Елизавета Кузьмина-Караваева). Жатва духа: Религиозно-философские сочинения / Сост. А.Н. Шустов; Вступ. ст. Г. Беневича. СПб,

[lxiii] Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина. С. ,

[lxiv] См.: Маныкина Т.Б. Указ. соч.

Михайло Шкаровський

"Портал goalma.org", 14 жовтня року

Монахиня Тавифа (Исаева)

Доклад на научно-практической конференции «Московский Иоанно-Предтеченский ставропигиальный женский монастырь: история обители от возникновения до наших дней», посвященной летию обители, 5 февраля

Клирики монастыря: священномученики Алексий Скворцов и Владимир Смирнов

В соборе на одном аналое лежат иконы наших священномучеников Алексия и Владимира, Бутовских новомучеников. Как по жизни они шли вместе, воспитаны были в одном духе, так прошли и одинаковый путь страданий: арест, ссылку, а спустя несколько лет претерпели мученическую смерть.

Большая часть их жизни была связана с Ивановским монастырем. Сначала в году на монастырский хутор по рекомендации клирика монастыря о. Димитрия Прокопьевича Рождественского был приглашен священник Петр Алексеевич Скворцов. На следующий год на освободившееся место псаломщика в Ивановском монастыре поступил его сын Алексий Скворцов (), а через год – зять: Владимир Смирнов ().

Семьи Рождественских, Скворцовых и Смирновых проживали в монастырском доме на хозяйственной территории, где сейчас находится Владимирская церковно-приходская школа. Между священническими династиями Рождественских и Скворцовых имелись дальние родственные связи, но важнее то, что священники Димитрий и Петр были духовно близки. Они также были отцами многочисленных семейств. У о. Петра родилось 16 детей, у о. Димитрия –

Об отце Димитрии с большой любовью написал его родственник, священник Петр Архангельский. Отцу Димитрию, как и подавляющему большинству русского священства, «были присущи черты высокого достоинства, отличавшие его всю жизнь: любовь к труду, скромность и простоту жизни, усердное, добросовестное отношение к исполнению своих обязанностей и глубокая религиозность».

Под руководством такого боголюбивого священника началось для будущих священномучеников их церковное служение. Однако вскоре о. Димитрий получил место настоятеля в Покровском храме на Лыщиковой горе, и многодетная его семья перебралась в дом причта, но добрые отношения между семьями сохранялись.

Отношения между Скворцовыми и Смирновыми были самими дружественными: Александра Петровна[1], жена о. Владимира, не имела своих детей, но была крестной матерью четырех детей своего брата, Алексия Петровича.

В году семьи разлучились, т.к. о. Владимира рукоположили во священника  и послали служить в хуторской Сергиевский храм. О. Алексий остался в Москве, но еще 10 лет продолжал служить диаконом.

Летом года диакон Алексий Скворцов наконец-то был возведен в священнический сан и последующие десять лет служил в монастырских храмах. На его долю пришлись самые трудные годы в жизни монастыря. Его усердное служение отмечено церковными наградами:

В году – набедренником.
В году – скуфьей.
В году – камилавкой.

В марте года от лица игумении Епифании, настоятеля храма, о. Иосифа Буделовича и Приходской общины Ивановского монастыря было подано прошение о награждении отца Алексия наперстным крестом. Обращает внимание, какими словами характеризуется будущий священномученик: «Игуменья и монашествующие рекомендуют о. Скворцова, как истового и усердного совершителя Богослужений, а о. настоятель как миролюбивого сослуживца».[2]

В году – о. Алексий возведен в сан протоиерея.

Отец Владимир, продолжая нести свое служение в хуторском храме, в году поступил в МГУ на юридический факультет[3]. После окончания учебы в году, его перевели в Москву, и восемь лет ( года по год) служил в церкви Семи Вселенских Соборов[4] на Девичьем поле близ Новодевичьего монастыря, а затем в церкви Сошествия Святого Духа на Кропоткинской улице в Москве. Обе церкви эти были разрушены в х годах[5]. 

В самом начале года Ивановский монастырь был окончательно закрыт, община верующих вместе с имуществом монастыря перешла в Троицкую церковь в Серебряниках. Отец Алексий два года служил в Троицком храме (вне штата), а после закрытия в году и этого храма, перебрался с матушкой и младшим сыном в село Загорново-Дорки Раменского р-на Московской области. Здесь жили родственники Скворцовых, и батюшку пригласили служить в Михайло-Архангельском храме, пустовавшем после ареста местного священника. 

В начале х годов усилились репрессии, и, конечно, первыми жертвами стали священники. Отец Владимир был арестован в Москве 28 декабря года. Отец Алексий арестован в селе Гжель, (куда он был переведен служить) 12 декабря года.

Священники осуждены на высылку: отец Владимир – на 3 года  в Северный край, отец Алексий – на 5 лет в Казахстан.

Следственное дело о. Алексия (на листах)[6] содержит опрос 9-ти свидетелей. Вместе с о. Алексием арестовано еще 7 человек. Отца Алексия обвиняли, как главаря террористической группировки.

В показаниях о. Алексия мы находим его рассказ о своей жизни. Батюшка высказывается откровенно: «Разговаривать … я вообще ни с кем остерегался, даже боялся ходить на поминки, т.к. боялся, что меня обвинят в чем-нибудь антисоветском. Жил я скромно… Проповеди я говорил очень редко. Иногда, скажем: Православные покайтесь! Очистите свои грехи!» Помню, еще как-то прислали на церковь большой налог. Денег в церковном ящике у нас не было ни копейки, в силу чего пришлось мне обращаться к верующим: «Православные! Нам прислали большой налог, платить нечем. Если дорог вам Божий храм, то помогите, кто чем может!» Свою вину Батюшка не признал.

 Сохранились несколько писем о. Алексия из ссылки, в которых батюшка описывает дорогу по этапу и начало своей жизни в г. Кустанае.

В этих письмах открывается чистая любящая душа Батюшки, его простота, незлобивость, живая вера:

Батюшка пишет дочери Марии:  «Слезы льются, чувствуя и испытывая на самом деле вашу сердечную любовь и немедленную отзывчивость на мои нужды, и от моей глубокой благодарности вам. А как сильно чувствуется это доброе дело находящимся на чужой стороне за км (если верно говорят) от вас, а тем более в голодном городе, где и коренные жители бьются как рыба об лед, не говоря уже о нас, высланных, которые, все как один человек, только и ждут помощи от родных, которая так кстати и своевременна, чтобы как-нибудь поддержать свое существование».

И дальше батюшка изливает свою боль о самых близких своих родных:

«Передай дорогой маме и Вовочке мой горячий и задушевный поцелуй, крепко бы я прижал их к своей наболевшей груди и облил бы их моими сердечными горячими слезами. Так мне жалко их. Не пришлось доживать мне с ними свой век. Ну да сохранит их Господь и помилует их. На Него вся наша надежда христианская!»

В письмах есть упоминание и о сестрах: «Дорогая Маня! В последнем письме я писал тебе, чтобы ты попросила Татьяну разыскать наших монахинь и сообщить им обо мне и о моем тяжелом положении. Я надеюсь, что они вспомнят обо мне и по мере сил помогут мне».

Из ссылки отец Алексий был отпущен досрочно, в конце года[7], он вернулся в Загорново и продолжил службы в Михайловском храме. Чтобы не подвергать опасности родных, Батюшка жил в подвале храма. 

Эту фотографию (так же как и письма, и наградной крест) в монастырь принес внук о. Алексия, Валерий Сергеевич Данков. Он вспоминал, что в их семье говорили об отце Алексии: «Дедушка – сама доброта!»

Матушка Юлия Петровна, из священнического рода Казанских, была любящей и верной помощницей, создавала в семье атмосферу любви. В семье Скворцовых родилось семеро детей: четверо сыновей и три дочери (одна умерла в младенчестве). Младшие дети, Мария и Владимир были особенно близки к родителям. Благодаря помощи Марии, Батюшка смог выжить в ссылке.

В году по просьбе прихожан прот. Алексий награжден Крестом с украшениями (в настоящее время этот крест находится в алтаре Собора. В памятные дни его выносят для поклонения в храм). В июне году прихожане Михайло-Архангельского храма не побоялись поставить свои подписи под «Заявлением» (именно так называлось тогда Прошение) епископу Дмитровскому Сергию, с просьбой наградить протоиерея Алексия Скворцова митрой в связи с летием его служения в Церкви. В этом документе есть такие строки:

«Мы, прихожане Михайло-Архангельского погоста Дорки-Загорнова тож, церкви заявляем Вашему Преосвященству нижеследующее:

В настоящее время настоятелем в нашем приходе состоит отец протоиерей Скворцов Алексей. С самого начала своего служения в нашем приходе о. протоиерей зарекомендовал себя своим отличным поведением: трезвостью, честностью, справедливостью, а также своим усердным служением и хорошим обращением со всеми прихожанами. Всем этим он расположил всех нас в свою пользу и заставил нас всех относиться к нему с большим уважением».

Это прошение осталось неисполненным. (Отцу Алексию был уготован мученический венец)

В марте года Батюшку арестовали. В те годы следствие быстро заканчивалось. А здесь – затянулось. Причина была в том, что арестованы были сами следователи, допрашивающие о. Алексия. В мае месяце, после назначения нового состава, допросы возобновились.

На допросе 14 мая ему был задан только один вопрос:

- Скажите, признаете ли вы себя виновным в проведении контрреволюционной деятельности и распространении гнусной клеветы о партии и правительстве среди местного населения? На что последовал краткий ответ:

-  В предъявленном мне обвинении в проведении контрреволюционной деятельности и распространении гнусной клеветы о партии и правительстве виновным себя не признаю, а посему поясняю, что контрреволюционную деятельность я совершенно среди местного населения не проводил, ни с кем никогда даже и не говорил и не беседовал, и все время находился дома.

Для очных ставок были вызваны дежурные свидетели, (при изучении двух следственных дел отца Алексия, оказалось, что один из местных жителей давал показания и , и в годах. Причем в году его допрашивали дважды). Но о. Алексий указал, что некоторых свидетелей он видит впервые, а других, хотя и видел, но никогда с ними не беседовал. Виновным себя Батюшка не признал.

7 июня, в день Третьего обретения главы Иоанна Предтечи, был подписан смертный приговор. 4 июля – приговор был исполнен. 

Так завершился крестный путь протоиерея Алексия Скворцова, тридцать лет прослужившего в Ивановском монастыре под покровительством святого Иоанна Предтечи, и после сопровождавшего его во обитель небесную.

В один день с ним были расстреляны священномученики Николай Розанов и Павел Успенский, преподобномученик Иона (Санков) и хлетний Василий Николаевич Рождественский, внук священника Димитрия Прокопьевича Рождественского.

24 июля года протоиерей Алексий Скворцов был «посмертно реабилитирован».

24 декабря года на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви прот. Алексий Скворцов был прославлен во святых в Соборе новомучеников и исповедников Российских XX века.

 К сожалению, об о. Владимире не сохранилось живых воспоминаний.

В году отец Владимир вернулся из ссылки и служил в Казанской церкви села Ярополец Волоколамского района Московской области. В эти годы он был возведен в сан протоиерея[8]. Повторно летний батюшка арестован в первый день Рождественского поста, 28 ноября года, по обвинению в «антисоветской агитации»[9].

Ответы священника следователю, даже через искаженную форму протокола, исполнены достоинства. «Правый сердцем», юрист по образованию, о. Владимир держался. Но чего это ему стоило!

Две фотографии протоиерея Владимира Смирнова. В году при поступлении в МГУ и после вынесения приговора в Они говорят сами за себя. 

5 декабря года Особой тройкой при УНКВД СССР по Московской области приговорен к высшей мере наказания - расстрелу[10]. Расстрелян на Бутовском полигоне 10 декабря года[11]. Здесь же в этот день пострадал и последний настоятель Троице-Сергиевой Лавры, прмч. Кронид (Любимов).

Канонизирован о. Владимир Определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 06 октября года.

Судьбы Ивановских сестер

Вторая часть доклада посвящена судьбам сестер Ивановского монастыря. В году сестер в монастыре было около Впоследствии более ти из них были арестованы и осуждены. О двух сестрах, живших в прислугах в семьях, нам рассказали дети их воспитанниц.

Сестры Крыловы, схимонахини Серафима и Мария изображены на картине худ. П.Д. Корина «Русь уходящая»  О нескольких сестрах, устроившихся на частных квартирах, имеются упоминания в следственных делах и в архиве. В Москве было несколько групп, которые поддерживали между собой связи, помогали друг другу, собирали посылки ссыльным. Храм Петра и Павла на Яузе был самым дорогим для сестер, потому что там находился чтимый соборный образ св. Иоанна Предтечи с обручем.

Но о большинстве наших Ивановских сестер нам ничего неизвестно.

В январе этого года в архиве монастыря появилась копия «Хуторского следственного дела» года. Об этих сестрах-исповедницах считаю своим долгом хотя бы кратко рассказать.

В ночь с 20 на е мая года прервалась монашеская жизнь Ивановского монастыря: большинство насельниц хутора (31 из 43) были арестованы и отправлены в Бутырскую тюрьму.

Арест произведен по делу «антисоветской контр-революционной группировки монахинь хутора Ивановского монастыря, возглавляемой Русановой З.А., за систематическую агитацию среди крестьян окружающих деревень против коллективизации с/х и всех проводимых мероприятий Сов. власти в деревне, используя при этом религию, в силу религиозных убеждений женщин-крестьянок[12]».

Следствие длилось чуть больше месяца,  и 28 июня года постановлением Тройки при ПП ОГПУ МО все монахини были осуждены по ст. 58/10 и 11 УК к заключению в Исправтрудлагерь сроком на 3 и 5 лет, с заменой высылкой через ПП ОГПУ в Казахстан на тот же срок[13].

Кто же они, эти сестры-исповедницы? 

По скупым сведениям послужных списков и следственных дел вырисовывается их духовный облик.

Они представляются нам  единой общностью как «Ивановские сестры». У большинства из них мы не знаем монашеских имен, и не понятно, были они пострижены или остались послушницами, зато до нас дошли ответы их на допросе в ходе следствия, свидетельствующие о верности Христу. Нам открыто, каков был общий настрой гонимых «монашек».

В жизни каждого человека есть моменты, когда нужно сделать выбор между духом и плотью. И от этого выбора будет зависеть дальнейшая судьба. Для наших сестер, уже многое претерпевших за 13 лет богоборческой власти, таким испытанием стало их поведение на допросах. Читая протоколы, напоминаем себе, что высказывания  подследственных записаны следователем-атеистом, задачей которого было так записать сказанное, чтобы получить улику против обвиняемого. Не смотря на это исповедание веры, преломляясь сквозь искажающую форму протокола, все же торжествующе звучит в высказываниях большинства сестер.

Общий настрой монашествующих выразила старшая монахиня Анатолия (в миру Зинаида Алексеевна Русанова). Мать Анатолия и в заточении продолжала оставаться лидером. В ее показаниях записано: «монастырь как таковой распался, но группы монахинь (послушниц) остались при нем. Теперешнее положение, созданное экономическими условиями, сломало монастырский устав, …однако вера, как таковая, созданная в человеческой душе, не может поколебаться среди тех, кто убежденно и глубоко верит, не считаясь с экономическими условиями жизни».

Послушницы Татиана Дмитриевна Лупнова (ее фамилия в следственном деле записана «Лупанова», в монашестве она – Евфросиния) и Акулина Михайловна Верещагина исповедовали, что обет,  данный Богу, они не оставят.

Упование на милость Божию укрепляло сестер, они верили, что: «Придет Спаситель и спасет!» (из показаний Селяковой Марии (Марионилы).

«Монастырь, хотя и потерял свое хозяйство, т.к. все отобрали, но дух монастыря остался. Например, прислали налог р., и когда объявила мать Артемия, то я продала все свое личное имущество и сдала в кассу монастыря для уплаты», - так записано в деле Беловой Марии Алексеевны[14].

Ответы монахинь несколько различаются и по содержанию, и по степени убежденности. Возможно, им задавали разные вопросы, но на ключевой вопрос об отношении к «Сов. власти» пришлось отвечать всем. Мы слышим искренние слова обиды «на Сов. власть за то, что лишила их гражданских прав, задавила налогами, выселяет из монастыря и закрывает церкви».

Из показаний

Баевой Наталии Павловны: «Вся жизнь проходит по Священному писанию, в котором говорится о кончине мира. Сейчас мы приближаемся к такому периоду, т.е. к началу кончины мира. Бог в наказание нам за наши грехи послал безбожную власть, которая закрывает церкви и устраивает гонение на религию и служителей религиозного культа».

Беловой Марии Алексеевны: «goalma.org мы считаем безбожной, т.к. она не признает Бога и борется с религией. Молиться за такую власть нельзя».

Терехиной Екатерины Игнатьевны: «Со своей стороны считаю, что goalma.org послана Богом в наказание за наши грехи».

Послушница Ирина Никитична Смирнова, как и другие, выражает общее настроение сестер. В ее показаниях записано: «что пришли времена антихристовы, и надо бороться путем распространения веры Христовой».

Особенно скорбели монахини о закрытии храмов, имея страх Божий, предупреждали: «разрушение Церкви ведут лица, уже заблудшие в жизни, которые должны будут отвечать перед Церковью».

Анкетные данные сообщают нам, что большинство арестованных монахинь вышли из крестьянских семей Рязанской, Смоленской, Владимирской и Московской губерний. Трое – из мещан, одна – из купеческого сословия и учительница мать Мария Лазаркевич – дочь сельского дьячка. Образование у всех, кроме двух, имеющих дипломы, - низшее, есть и малограмотные. Все сестры пришли в монастырь в юности, прожили в трудах на послушании большую часть своей жизни. Самой младшей из них, послушнице Ирине Игнатьевне Андреевой, исполнилось 33 года, старшим сестрам – около ти.

Посмертно, 28 февраля года, все осужденные сестры реабилитированы.

 О монахине Анатолии расскажу подробнее:

Основную тяжесть ответственности за сестер несла монахиня Анатолия (Русанова Зинаида Алексеевна), которая с года фактически исполняла обязанности настоятельницы хутора Ивановского монастыря, будучи помощницей и секретарем престарелой монахини Артемии (в миру Анна Григорьевна Шестакова). Сами сестры выбрали ее, как самую «грамотную», заведовать канцелярией, держать связь с викарием, получать заказы для рабочей артели.

Родилась мать Анатолия 26 сентября года в г. Раненбурге Рязанской губернии[15]. Сословная принадлежность: из мещан[16]. В родном городе Зинаида окончила городское училище, а затем, выдержав экзамен в Московском Епархиальном Филаретовском училище, получила диплом на звание учительницы церковно-приходской школы. В году в возрасте х лет девица Зинаида поступила в Ивановский монастырь, где с года уже жила на послушании ее старшая сестра Евдокия Русанова (род. в г.). Послушница Евдокия дежурила при гробе схимонахини Марфы в соборном храме[17]. Молодую учительницу в монастыре определили в устроенную в октябре года церковно-приходскую школу на хуторе для крестьянских девочек, где она «учительствовала с по год[18]». В сестры Евдокия и Зинаида были облечены в рясофор. За труды на ниве просвещения Зинаида награждена в году – серебряной медалью, а в году – золотой[19]. (изъяты при обыске в г.)

Неизвестно, в каком году монахиня Анатолия приняла постриг, но известно, что она пользовалась большим уважением среди сестер, обучала вновь поступивших монастырским правилам, малограмотным помогала писать письма родным, иногда проводила беседы на религиозные темы.

В протоколах допросов некоторых сестер о ней говорится:  

«руководительницей-наставницей у нас была Русанова, которая распоряжалась нами» (из показаний Селезневой. С. );

«на хуторе старшей у нас является Русанова, но со стороны последней не было никаких таких ярких наущений к нам, чтобы мы ходили по деревням и разносили слухи» (из показаний Селяковой Мариониллы. Мать Марионилла, как может, защищает мон. Анатолию).

Монахиня Параскева (Попкова Прасковья Ивановна, 38 л.):

«Нас всего монахинь 43 человека, из них одна – Русанова Зинаида была у нас в качестве Настоятельницы монастыря. Ранее она в монастыре была учительницей. Учила она нас тому, как мы должны вести себя в монастыре и среди верующих крестьян проповедовать Слово Божие, что мы и делали. Ходили на заработки в дер. Заболотье, копали у крестьян картофель и вели с ними беседы о религии… Когда у нас отобрали землю в колхоз, то на одном из наших собраний в январе месяце Русанова нам говорила: Вот, советская власть отобрала у нас землю и лишила избирательных прав. Этим самым хочет разогнать монастырь, значит, ведут борьбу с религией, и нам нужно к этому приготовиться, все претерпеть. Но во что мы верим, и глубоко в этом убеждены, от нас это никто не отнимет!»[20] ( ср. Евр зач «Кто ны разлучит от любве Божия; скорбь ли, или теснота, или гонение или глад, или нагота, или беда, или меч; якоже есть писано: яко Тебе ради умерщвляеми есмы весь день, вменихомся якоже овцы заколения. Но о сих всех препобеждаем за возлюбльшаго ны. Известихся бо, яко ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яеже о Христе Иисусе Господе нашем»)

Эти и другие показания были использованы против монахини Анатолии, но видно, что в большинстве своем, сестры относятся к ней, как к наставнице: с почтением и любовью. В справке о реабилитации Русанова тоже названа «настоятельницей монастыря».[21]

 «Как организатор и идейный руководитель к/р группировки» мать Анатолия была осуждена на 5 лет ИТЛ. Дальнейшая ее судьба нам неизвестна.

37 лет мать Анатолия подвизалась в монастыре. Воспитывала и учила детей, была примером для сестер, руководила жизнью хутора. Силу ее духа не сломили ни темница, ни осуждение. Перед безбожными судьями она исповедала веру не только свою, но выразила общий дух всех сестер. Именно глубиною веры сестры поддерживали друг друга в испытаниях.

Чтобы нам лучше понять, какой смысл вкладывали в те времена в понятие «вера», обратимся к слову их современника, священномученика Сергия Мечева[22]. Когда Батюшку спросили, что такое вера, он ответил: «Вера – это готовность умереть за Христа!..» Именно такую готовность мы видим в Ивановских сестрах. Никто из них не отрекся от Христа и от своих монашеских обетов.

Следующий рассказ – о послушнице Татиане Дмитриевне Лупновой (в монашестве Евфросинии) и ее племяннице, послушнице Ирине Игнатьевне Андреевой 

Они – те из репрессированных сестер, чья дальнейшая жизнь нам отчасти известна. О мон. Евфросинии сохранились самые добрые воспоминания. Сохранилась ее фотография. Все звали ее: «мать Татиана», поскольку в мантию она была пострижена незадолго до смерти.

Послушницы Татиана и Ирина происходили из благочестивых крестьянских семей села Вражек Пензенской губернии (Мать Татиана родилась в январе года, а Ирина – в году).

В году, в возрасте х лет Татиана поступила в Ивановский монастырь. Несла послушание огородницы и церковницы. Маленькая ростом, работящая, приветливая  – такой сохранилась она в памяти прихожан хуторского храма. «Летом клубники даст, на длинных вечерних службах скамеечку поставит» – на всю жизнь запомнилась ее доброта жительнице села Заболотья Пелагии Петровне ( г.р.), которую в детские годы отец водил на службы в монастырский храм, старшая сестра Пелагии училась в хуторской школе. 

Во время ареста послушнице Татиане исполнилось 52 года. В протоколе записано: При обыске присутствовал «Удодов священник…»

Далее, в  графе «партийность» записано – «приверженец христианского учения».

В показаниях «по существу дела» с ее слов записано: «Работаю в монастыре всего 31 год, все время послушницей. В последнее время в виду расстройства монастырского хозяйства, я занималась мелким приработком в ближайших деревнях… Настоятельницей монастыря была мать Филарета[23]. Теперь старшей хутора Ивановского монастыря является Шестакова, но хозяйство и руководство фактически ведет Русанова Зинаида, в прежнем учительница этого монастыря. Мы пробовали восстановиться в избирательных правах, нам это делала Русанова Зинаида, но безуспешно. Монастырь держит связь с благочинным, который живет в Троицком. 

Если бы мне предложили переменить место жительства, я не соглашусь, т.к. крестьянство меня знает и помогает. Не считаясь с тем, что они колхозники, помощь окажут. Т.к. в колхозе работников нет, работать некому, и когда опять начнет мерзнуть картофель, будут просить нашей помощи, за что и уплатят, как в прошлый год, а этого мне хватит на зиму. У меня все здесь свои. Москва – рядом. Я всегда заработаю кусок хлеба. Но обет, данный Богу, я не оставлю».

 В показаниях послушницы Ирины Андреевой записано:

«С года я поступила в послушницы хутора Ивановского монастыря при ст. Марк Коммунистического р-на и находилась там до ареста. Руководительницей-настоятельницей нашего хутора являлась Русанова, последняя … среди нас говорила, что пришел антихрист, но все равно вера Христова восторжествует. Мы, т.е. я и другие монашки хутора, ходя на работу по деревням, куда разносили работу рукоделия, среди крестьян говорили, что скоро будет война, вера Христова опять воскреснет. Но что касается … агитации против колхоза и других компаний, то я этого не говорила».

Выписка из протокола заседания тройки при ПП ОГПУ МО гласит: «Андрееву Ирину Игнатьевну заключить в Исправтрудлагерь сроком на три года…»

Из Бутырского изолятора послушница Ирина этапом отправлена в г. Мариинск. Срок свой она отбывала в Мариинском отделении Сиблага ОГПУ. Освобождена в году.

Лупнова Татиана Дмитриевна в числе других 29 сестер осуждена к 5-ти годам ИТЛ. По неизвестным причинам лагерь заменили ссылкой на тот же срок[24].

Когда сестер выслали, отец Иларион говорил: «Лучше бы меня одного забрали, а их бы оставили». Мать Татьяну и еще нескольких сестер выслали в Семипалатинск, на вольную. Высадили из вагона, а там кругом  пески… Вдруг женщина идет к ним, принесла кипяток, лепешки. Рассказала, что явилась ей во сне Пресвятая Богородица и сказала: «Напеки лепешек и иди к поезду: Мои приедут …»[25].

Жили по сестры, снимали угол за плату. Местное население, казахи, относились к ним сочувственно, не мешали вести православный образ жизни. Сестры жили по привычному для них монашескому уставу, вычитывали правило. Оставшиеся на свободе сестры и родные присылали посылочки. Отец Иларион заботился о своих чадах, и тоже отправлял им посылки. 

От тех лет сохранился следующий рассказ, ставший притчей:

Одна из ссыльных сестер накануне великого праздника в простоте сердечной попросила святого Иоанна Предтечу послать им в утешение пирожок. В ту же ночь св. Иоанн явился ей во сне и строго сказал: «Что ты у меня, постника, пирожка просишь! Проси у вашего баловника, святителя Николая!»

Так, заступничеством Божией Матери, святых покровителей монастыря  и молитвами отца Илариона ссылку пережили.

По окончании срока (в г.) мать Татьяна вернулась к отцу Илариону, который с года начал служить во Владимирском храме села Виноградово на Долгом пруде. Из закрытого хуторского храма Батюшка перенес иконы, своими руками устроил Сергиевский придел. Мать Татьяна помогала ему в алтаре. Алтарничала она около тридцати лет. 

Ирина Андреева после освобождения нашла себе место жительства где-то в Подмосковье по Ярославской железной дороге. Приезжала во Владимирский храм, пела на клиросе, помогала вести хозяйство.

Ивановским сестрам Сергиевский придел был особенно дорог. На праздники стекались они сюда к духовному отцу, к намоленным монастырским образам из разных мест своего теперешнего жительства, кто-то приезжал издалека. Сестры помогали убирать храм, пели на клиросе. Монахиня Пахомия приезжала из Тарасовки, Инокини Пелагия Чиркова и Мария Ручкина – из Лосиностровской. Мать Анастасия – из Петушков. Инокиня Наталья Прокофьева приезжала из Киржача, где работала медсестрой. Гостила она по пять-восемь дней. Инокиня Елисавета, келейница игумении Епифании, жила в Переяславле, изредка приезжала к отцу Илариону. 

Под духовным руководством схиархимандрита Илариона тайный маленький монастырек продолжал существовать еще несколько десятилетий. Теплился огонек лампадочки перед монастырскими иконами, не смолками монашеские молитвы. Старец Афонской закалки начинал свое правило около 4-х утра. Свою келью на втором этаже домика причта он называл своим «Афоном». Матушки, привыкшие к жизни по уставу, в своей маленькой келье по-соседству тоже начинали «порану». 

Перед самой войной Владимирскую церковь собирались закрыть, но по молитвам Батюшки Господь не допустил. В м зимой немцы подступили совсем близко, к Водникам. Отец Иларион закрылся тогда в храме в Сергиевском приделе на хорах, молился непрестанно. Все тогда горячо молились.        

Мать Татиана убиралась в алтаре, но, как и все, не знала, конечно, что в годы войны величайшая святыня Православной Церкви – глава преподобного Сергия, тайно находилась совсем рядом, под престолом центрального придела! 5 декабря года немецкие войска подошли к Лобне, что в восьми километрах от Виноградово. В самом селе расположился в эти дни штаб 5-й армии, подтягивались войска. Знаменательно, что глава Преподобного, находясь в алтаре Владимирского храма, фактически оказалась на линии фронта. Так, преподобный Сергий, во дни земной своей жизни благословивший великого князя Димитрия выступить на защиту страны, спустя лет послужил невидимо обороне Москвы на последнем рубеже[26]. Да, по милости Божией через Москва-реку немцы тогда не переправились.

Мать Евфросиния хранила и постоянно вычитывала монастырский синодик. Однажды случилась беда. Матушка забыла бесценный помянник в автобусе. Она очень горевала, молилась, чтобы пропажа нашлась. Надежды было мало. Но Господь смилостивился! Спустя некоторое время кто-то нашел и вернул ей синодик, хоть это и казалось невероятным. Синодик хранился в алтаре, отец Владимир Жаворонков, духовный сын отца Илариона, всегда поминал Ивановских сестер. После его кончины (+ г.) помянник пропал.

Родные сестры матери Евфросинии: Пелагия (Ломазина), регентовала в храме, и Евдокия (Макеева) – просфорница – «тоже Ивановские», жили в Виноградово. Племянница ее Ирина Андреева стала последней из ивановских сестер, принявших иноческий постриг от о. Илариона. Сестры Евдокия и Пелагия жили отдельно от церкви, снимали две комнатки в доме рядом с храмом (где потом жила мать Амвросия). А мать Евфросиния с матерью Анной (из Хотьковского монастыря) жили в маленькой комнате в сторожке. Мать Анна (Анна Николаевна Чебукова, в монашестве – Сергия) была псаломщицей. Монахини мало разговаривали, больше молились. Старшей у них считалась мать Татиана, ее слушались. 

В те годы не принято было рассказывать о себе и своих близких. Мать Татиана и не рассказывала. Только по некоторым, по случаю оброненным ею фразам, стали известны некоторые факты из ее жизни.

Добрым словом поминают мать Татьяну все знавшие ее прихожане. С теплотой и благодарностью вспоминает сестер монахиня Марфа (Анна Николаевна Большева), много лет служившая при храме: 

«Хорошо помню ивановских сестер с первых посещений Владимирской церкви.  В алтаре прислуживала мать Татьяна. Постригли ее в мантию года за до смерти, поэтому все звали ее «мать Татьяна». На клиросе управляла Пелагия, невысокого роста, курносенькая. Мать Ирина, высокая, статная ездила с Москвы. Пела и Евдокия. И отец Владимир еще пел тогда на клиросе, помню, все улыбался. И мать Амвросия (в схиме Феоктиста) пела. Отец Владимир всегда стоял рядом с Пелагией, так что я думала, что это его мама. Хорошо пели, благоговейно, тихо, спокойно.

Просфорня – Евдокия, но ей все помогали. Бывало, поставят тесто и молятся. Сколько они акафистов прочитают! Батюшка отец Владимир, добрым словом поминая сестер, говорил: «Молитва у них сильная была, и все они делали с молитвой!» Помню, стоит мать Татиана на клиросе, молится.

Мать Евфросиния замечания делала тихо, спокойно, так и слышу ее голос, как она мягко меня укоряла: «Ну что, трудно было поставить свечечку?» (Это, когда свечу после «Отче наш» забыли вынести).

Жалела девушек, которые приходили мыть полы в церкви, а работали в колхозе. Старалась помочь им. Учила меня послушанию:

Как-то кричит мне из окна:

- Анна, иди домой!
- Ну, сейчас, только грядки полью!
- Нет у тебя послушания! Ты негожа в монастырь!

После этих слов все бросила, побежала».

Раба Божия Анна, работавшая в храме «Взыскание погибших» за свечным ящиком вспоминает:

- Помню мать Татьяну, добрая была; нас, девчонок летних накормит, летом – корзину ягод даст. Когда в храме стоим, всегда приласкает, по головке погладит, подведет перед причастием поближе к солее.

Нина Федоровна (дочь дьякона) только и смогла сказать о ней:

- Добрая была …

Мария Георгиевна Куликова помогала матери Евфросинии в последние годы ее жизни, когда та уже болела. С любовью и благоговением вспоминает о матушке:

- Когда наша семья бедствовала, дочки были маленькие, мать Евфросиния помогала. Как-то вынесла 25 рублей: «Купи пальтишко девочке», – говорит.

Низенькая, маленькая мать Евфросиния делала все с улыбочкой, со всеми была приветлива, от нее свет исходил.

Когда обстирывала ее, приду к ней помогать, а она: «Замучила я тебя», – скажет, пожалеет.

Как-то принесла ей белье перед Страшной неделей, и что-то не успела: «Я Вам, матушка, закончу на Страшной и принесу» – «На Страшной неделе не надо работать! Что не успеешь, после Светлой доделаешь», – ласково благословила матушка.

Занемогла она месяца за два до смерти. Лежит, а личико приятное, приветливое. Ухаживала за ней женщина из Сергиева Посада. Незадолго до смерти матушка спрашивает как-то утром: «Я живая?» – «Живая, матушка, живая», – «Вот я проснулась сегодня и не знаю, где я? Здесь или уже Там!»

Схимонахиня Феоктиста дополнила: «Ее парализовало у могилки о. Илариона на Сретение, пролежала весь пост, а умерла в Великую субботу (и отец Петр – тоже, только позже). Похоронена на Старо-марковском  кладбище. Там, где три сестринские могилы без табличек. Отец Владимир всегда служил там литию на родительскую, заботился о поддержании порядка на этом участке».

 Скончалась монахиня Евфросиния 29 апреля г., в возрасте 90 лет, хоронили ее 1-го мая.

Монахиня Евфросиния всю свою долгую жизнь прожила по-монашески. В монастыре, в ссылке, при храме – везде она оставалась верной своим обетам. Сохранила «монастырский дух».

Инокиню Ирину прихожане запомнили меньше. Мать Ирина готовила и стирала батюшке отцу Петру (Удодову), брату и восприемнику отца Илариона. Смиренная, доброжелательная, уступчивая была. Похоронена она также на Старо-Марковском кладбище, на соседнем участке.

Они, «монашенки», как их все называли, особенные были, «не как все, а как святые»[27].

В заключение нужно дополнить, что Владимирский храм, где собраны иконы и святыни Ивановского монастыря, был местом пристанища и упокоения духовника и последних сестер, и он стал местом, откуда призваны были сестры нынешнего Иоанно-Предтеченского монастыря.

Готовясь к докладу, я вспоминала свое вхождение в церковную жизнь. И вот что вспомнила:

В году на Светлой седмице меня познакомили с отцом Димитрием Дудко. Отец Димитрий служил тогда во Владимирском храме села Виноградова. После короткой вечерней службы Батюшка пригласил к себе в сторожку всех, приехавших к нему. Мы поднялись по узкой лесенке, прошли в небольшую комнату, где нас пригласили на трапезу. За столом велась беседа. Слушая и смотря на Батюшку, на воодушевленные лица его собеседников, в душе утвердилась истина, отчетливо прозвучало: «Бог – есть!»

Тогда я еще не понимала, что это было действие благодати Божией, личная встреча со Христом, призвание Божие. Удивительно, что такое благодатное посещение произошло даже не в храме, а именно в этой келье, в которой больше ти лет жил духовник Ивановских сестер, а в соседней комнатушке – две монахини, одна из которых – Ивановская.

Еще помню, что Сергиевский придел был любимым местом нашим в храме. Храм тесный, стоим близко к иконостасу, иконы – на расстоянии одного шага. Невольно рассматриваешь их. Иконы живописные, написаны очень тонко, одухотворенно. По краям иконостаса – святой Иоанн Предтеча с мощевиком и прп. Сергий – тоже с мощевиком. Образ Казанской иконы Божией Матери держит Ангел.

И последнее: про каких-то Ивановских сестер часто рассказывала монахиня Амвросия (в схиме Феоктиста), когда после службы мы приходили к ней в гости. Я думала тогда, что все это в прошлом и где-то далеко. А когда началось восстановление Ивановского монастыря, оказалось, что Ивановские – это наши. И все они – близко, особенно когда поминаешь их на полунощнице.

[1] ГБУ «ЦГА г. Москвы». Ф. Оп. Д. Метрическая книга с. Велино Брониицкого уезда. гг. Александра Петровна Скворцова родилась г. Приписка на полях: г. выдана копия метрики

[2] РГИА Ф. Оп. 1. Д. №   О награждении священника Ивановского монастыря Алексея Скворцова наперсным крестом.

[3] По-видимому, после Февральской революции священникам было разрешено получать светское образование.

[4] В его послужном списке именно так назван храм Седьмого Вселенского Собора.

[5] Архивные данные о родственниках, месте служения и наградах сообщила Н.Н. Рождественская, внучатая племянница священника Димитрия Рождественского, клирика Ивановского монастыря. Она же нашла фотографию священномученика в архиве МГУ.

[6] ГАРФ. Ф Оп Д. П

[7] Послужной список настоятеля церкви Михайло-Архангельской, села Загорнова-Дорки, Раменского района, Московской области, протоиерея Скворцова Алексия Петровича за год  (копию ПС, переписанную рукой сщмч. Алексия, в монастырь передал Владимир Сергеевич Данков).

[8] Данные сайта Волоколамского благочиния.

[9] ГА РФ. Ф Оп. 1. Д. У

[10] Бутовский полигон. гг. Выпуск 4. М., С

[11] Мартиролог расстрелянных и захороненных на полигоне НКВД «Объект Бутово» М., , с, С. ; Бутовский полигон. гг. выпуск 8. М., С.

[12] Следственное дело года здесь и далее. ГАРФ. Ф. Оп. 1 Д. № П

[13] Там же.

[14] ГАРФ. Ф. Оп Д. П С.

[15] Раненбург ныне - г. Чаплыгин Липецкой обл.

[16] В Следственном деле записано: «дочь торговца».

[17] Послужные списки монашествующих на г. // ГБУ «ЦГА г. Москвы». Ф. Оп. 1 Д. Л. об

[18] Из протокола допроса.

[19] ст. Л.А. Головковой «Ивановский монастырь в эпоху гонений» в сб. Церковная археология Москвы. Храмы и приходы Ивановской горки и Кулишек. под общей ред. А.Л. Баталова. Изд. дом «Лингва-Ф», с

[20] ГАРФ. Ф. Оп Д. П

[21] Там же. С. об.

[22] Священномученик Сергий Мечев (), сын св. праведного Алексия Мечева, служил в храме свт. Николая в Кленниках, известный проповедник, руководитель Маросейской общины. В г. арестован и выслан в Северный край. В течение 12 лет ссылок и тюрем продолжал тайно руководить общиной. Расстрелян в Ярославской тюрьме в начале войны.

[23] Некоторые сестры не упоминают последнюю игумению Епифанию, скончавшуюся в январе года, а говорят о ее предшественнице – игумении Филарете, скончавшейся в году.

[24] Дальнейший рассказ составлен по воспоминаниям клириков и прихожан храма Владимирской иконы Божией Матери с. Виноградова.

[25] Из воспоминаний схимон. Феоктисты (Кононовой), псаломщицы храма Владимирской иконы Божией Матери с. Виноградова

[26] Комарова Л.С. Судьба главы Сергия Радонежского: история Дмитровской дороги, села Виноградово и храма Владимирской иконы Богоматери в этом селе. М.,

[27] По воспоминаниям схимонахини Феоктисты и монахини Марфы.

Составитель:

Андреева Лилия Викторовна

Жизнеописание второго епископа Иркутского Иннокентия (Неруновича).

(По страницам «Иркутских епархиальных ведомостей» (). Труды протоиерея Прокопия Громова).

Братск,

Братская епархия

Епархиальная комиссия

по канонизации святых

По благословению епископа

Братского и Усть-Илимского МАКСИМИЛИАНА

Введение

          В одной из старейших в Иркутске библиотек, универси- тетской, хранятся подшивки «Иркутских  епархиальных ведо- мостей» &#; газеты, выходившей в губернском центре с года  по год.

           В ней, среди ряда  исторических публикаций, выделяются статьи редактора этой газеты в &#; годах, кафедрального протоиерея, церковного историка Прокопия Громова. Немало времени отводил он изучению жизни и деятельности второго епископа Иркутского Иннокентия Неруновича и публиковал в газете статьи об архиерее подряд несколько лет.

          Иннокентий Нерунович &#; личность действительно яркая, интереснейшая, сделавшая немало полезного для иркутской епархии в период ее становления. Только изучая жизнь епископа  можно понять и осознать величие его дела &#; дела защиты прав и достоинства Церкви в условиях, когда основы западного неверия уже укоренились в жизни верхушки русского общества по всей России.

          Епископ столкнулся с разного рода бойкими авантюриста- ми, нередко без рода, племени и, самое главное,  без веры, перед которыми открылась широкая дорога во власть как при Петре I, так и при его преемниках, особенно, во время правления Анны Иоанновны и Бирона. Жизнь Иннокентия (Неруновича) была многотрудной среди  гонений со стороны безбожного мира. Преосвященный испил  до конца полную чашу бед, страданий и клеветы.

          Патриаршества к этому времени не было. Синод (Собор высшего духовенства) был инструментом государственного управления и  проявлял  пассивность в делах  защиты  интересов  Церкви. Первенствующий член Синода Феофан Прокопович по своим взглядам был скорее протестантом, чем православным. Явным протестантом был и стоявший во главе кабинета министров во времена Бирона немец &#; граф Остерман. Епископы не могли в то время не чувствовать изменения отношения к ним как со стороны Синода, так и со стороны правительства.

          О времени правления Анны Иоанновны архиепископ Амвросий (Юшкевич) писал так: «На благочестие и веру нашу православную наступали, но таким образом, будто они не веру, но, весьма вредительское христианству, суеверие искореняют. О, коль многое множество под таким предлогом людей духовных истребили, монахов поразстригли и перемучили! Спроси ж:  за что? Больше ответа не услышишь, кроме того: суевер, ханжа, лицемер, ни к чему не годный. Сие же все делали с такою хитростью и умыслом, чтобы вовсе в России истребити священство православное и завесть свою новомышленную беспоповщину».

          Начался активный процесс расцерковления русской жизни, который сталкивался с горячей Верой во Христа (без Которого православному человеку нельзя было жить, даже очутившись на краю земли)  и  извечным стремлением русских  к Правде.

          …Осмелюсь рассказать о знаменательном событии, предшествовавшем  выходу этой работы. В Иркутске шел ливневый дождь, тучи заполнили все небо. Автор этих строк и еще одна раба Божия находились в   Знаменском монастыре и не решались продолжить свою поездку дальше, на кладбище, где был похоронен епископ Иннокентий Нерунович. И тогда у иконы Спасителя прозвучала просьба: «Если Свят перед лицом Божьим епископ Иннокентий, то помоги нам, Господи, добраться до его могилки».  И тогда внезапно произошло чудо. В считанные минуты тучи  куда &#; то исчезли, дождь прекратился, на небе засияло солнце. Уже ничто не говорило о ненастье. Мы благополучно добрались до места упокоения, помолились и затем отправились в обратный путь, сев в автобус. И только тогда вновь полил дождь. ВОИСТИНУ, ГОСПОДЬ САМ ПРОСЛАВЛЯЕТ СВОИХ СВЯТЫХ!

            Для нас, православных братчан, молитвенное общение с епископом Иннокентием особенно важно. Немногим меньше года прожил он в Братской Спасовой пустыни и, несмотря на смертельный недуг,  нашел тут покой и полюбил эту суровую землю до такой степени, что завещал себя похоронить здесь. Не в Иркутске при соборном храме, а в небольшом монастыре на севере Иркутской епархии.

                 Промыслом Божиим останки еп. Иннокентия Неруновича в ХХ веке не ушли на дно Братского моря, но были сохранены и увезены в Иркутск. 14 октября года захоронение перенесли на территорию Иркутского Знаменского монастыря, где оно находится и поныне. Здесь ко второму епископу Иркутскому Иннокентию (Неруновичу) относятся как к месточтимому свято- му; у могилы его часто звучат слова молитвы.

Будем и мы помнить второго епископа Иркутского Иннокентия (Неруновича) и обращаться к нему как молитвеннику и заступнику нашему перед Господом!

Назначение второго епископа Иркутского и его прибытие в Иркутск

            После упокоения первого епископа Иркутского &#; святого Иннокентия (Кульчицкого), Иркутскую епархию возглавил епископ Иннокентий (Нерунович).

           Уроженец Киева, выпускник Киевской духовной акаде- мии, а затем учитель поэзии в ней, Иннокентий Нерунович сознательно выбрал путь служения Богу и принял монашеский постриг в Киево-Братском монастыре. Игуменом монастыря был одно время Феофан Прокопович, ставший первенствующим членом Синода. Это, возможно, каким-то образом, повлияло на вызов  Неруновича в Москву, где уже находилось немалое число  выходцев с Украины, хорошо подготовленных в вопросах богословия и игравших видную роль в устройстве новых церковных порядков.

           В () году иеромонах Иннокентий приезжает в Москву, где его назначают преподавателем первого высшего учебного заведения России Славяно–греко-латинской академии, зачисляя в число братии  Московского Спасского училищного монастыря. Эрудированный, умный, пылкий иеромонах привлек внимание Синода и в году новое назначение &#; Иннокентий Нерунович стал префектом (инспектором)  академии.

           22 февраля года известие о кончине первого иркутского епископа Иннокентия дошло до  Санкт-Петербурга.  А 5 июня Высочайше был утвержден  доклад  Синода о бытии епископом Иркутским и Нерчинским иеромонаху Иннокентию Неруновичу. Более пяти месяцев прошло от назначения до рукоположения, и, наконец,  25 ноября года иеромонаха Иннокентия рукоположили  в епископы. Хиротонию совершили

Феофан (Прокопович) &#; архиепископ Велико-Новгородский и Великолуцкий,  Леонид &#; архиепископ Сарский и Подонский, и Питирим &#; архиепископ  Нижегородский  и Алаторский…

           25 ноября того же года по Указу Ее Императорского Величества и по приказу Синода велено было сообщить в тогдашнюю Иркутскую епархию о произведении Иннокентия (Неруновича) в епископы и  о  надлежащем во всем послушании  ему, Преосвященному Иннокентию, епископу Иркутскому и Нерчинскому, яко пастырю своему, без всякого прекословия &#; Иркутскому  Архиерейскому Дому,  всякого  рода служителям и всей той Иркутской епархии жителям.

            С выездом к месту службы епископ не торопился. Познакомившись в синодальной канцелярии с делами Иркутской епархии, требовавшими решения, он сделал Синоду несколько представлений. На некоторые из них епископ Иннокентий II получил соответствующие указы, а относительно других – заверение в их рассмотрении. Прежде всего, хорошо образо- ванный иерарх увидел, что в Сибири «нет света наук», и просил Синод разрешить ему взять книги из библиотеки, оставшейся после  смерти Феофила Кролика, &#; архимандрита Московского Новоспасского монастыря. Разрешение было получено.

            Библиотека Феофила Кролика, человека незаурядного  ума, писателя, переводчика и общественного деятеля, наряду с книжными собраниями известных  церковных деятелей эпохи Петра I: goalma.orgия Ростовского, С. Яворского, goalma.orgкого, принадлежала к числу крупнейших  в  России. По официальным данным, епископ Иннокентий привез с собой в Иркутск книг (всего их в библиотеке числилось ).

           Первым вопросом, который пришлось решать епископу  Иннокентию Неруновичу еще по дороге в Иркутск, являлся «камчатский вопрос». Он возник после того, как Архиерейский приказ Тобольской митрополии не включил в список церквей, передаваемых Иркутской епархии церкви, расположенные на Камчатке. Между тем, в указе Синода года прямо говорилось, что к Иркутской епархии отходят города Якутск и Охотск с уездами. Камчатка составляла тогда часть Охотского уезда. В результате сложилось как бы  двойственное  положение  и потребовалось вмешательство Неруновича. В итоге Синод исправил ошибку Тобольской митрополии и своим указом от 5 июля года передал камчатские церкви в ведение Иркутской епархии.

           Из Москвы Преосвященный выехал в феврале года, взяв с собой из Богоявленского монастыря иеродиакона Феофила. 30 марта епископ Иннокентий прибыл  в Тобольск, откуда выехал в июле.

             Тобольские власти в лице Алексея Плещеева и товарища его, Петра Бутурлина, были внимательны к Преосвященному. В распоряжение его были выделены два судна с 50 ссыльными для работ во время плавания, с конвоем капрала Ивана Махнина, с командой 14 солдат Якутского полка и 15 человек тобольских служивых. Последние должны были проводить епископа до Сургута, откуда новая смена из 15 человек должна была плыть до Нарыма, где их сменяли новые 15 человек, сопровождавшие Преосвященного от  Нарыма до Енисейска. Якутского же полка солдаты должны были следовать до Иркутска. В том случае, если бы епископ рассудил не плыть водою от Енисейска и отправился бы сухим путем, а служителей своих и багаж надумал бы отправить водою, то для этого велено было дать ему судно с работниками из ссыльных с конвойными.

Преосвященный выбрал последнее и стал одним из первых, кто  изведал новый путь по суше от Красноярска до Иркутска (вместо старого, опасного,  через роковые ангарские пороги). Но, к сожалению, из вещей епископа, отправленных из Енисейска водным путем, много чего было выкрадено, а  на воров архиерей суда не нашел.

            В Иркутск епископ Иннокентий прибыл  20  октября года. Указ же о его назначении был получен в Иркутске не ранее  ноября года

            В Иркутске,  кроме председателя Архиерейского приказа настоятеля Посольского монастыря Паисия  и  строителя  Вознесенского монастыря Корнелия, архиерея встречали игумен Нерчинского Успенского монастыря Нафанаил и игумен  Киренского Троицкого монастыря  Пахомий.  Тут же вертелся Алексей Иванович Жолобов, находящийся в должности вице-губернатора последние дни.

           Образованный, одаренный пылким характером, епископ Иннокентий  Нерунович спешил в епархию, простиравшуюся на востоке до Камчатки, на севере &#; до Ледовитого океана, на  юге &#; до границ Китайской империи, с твердым и пламенным желанием возвещать имя Христа Спасителя язычникам, костенеющим во тьме лжебожия. Но вместо претворения в жизнь высоких его планов  на месте служения епископа  встретили  дрязги.

           Еще будучи в Тобольске,  получил епископ уведомление от тамошней губернской канцелярии о подаче иркутским духовенством заявления, чтобы  Жолобова  отстранить  от  дел, а  вместо умершего вице-губернатора Сытина дать управление его сыну &#; малолетнему Александру. Тобольская канцелярия просила при этом, чтобы Преосвященный смирил  духовенство во главе с игуменом Паисием за то, что вмешались не в свое дело.

           Только показался епископ в Иркутске, как встретила его бумага от прибывшего на следствие  в Иркутск, бригадира и обер-коменданта Сухарева, чтобы Его Преосвященство священ- ников и диаконов, которые к этому челобитью прикладывали  руки, прислал для допросов в Иркутскую провинциальную канцелярию. В списке значились: иеромонахи Стефан Корытов, Лаврентий и Мисаил, священник Иван  Филимонов,  иеродиакон  Серафим, протопоп Петр Григорьев, ключарь священник Василий Федоров, священник Симеон Афанасьев, диаконы Никифор Петров и Иван Федоров, Прокопьевской церкви священник Иван Петров и диакон Логин, священник Иустин Иванов, диакон Тит Григорьев, священники  Иван Карамзин, Иаков Максимов и Иван Андреев.

           Преосвященный дал указание упомянутому духовенству о даче показаний следователю. Духовенство показало следствию, что они прикладывали руки свои к челобитью о сыне Сытина по приглашению наместника Паисия, но без всякого с его стороны принуждению. Наконец, епископ спросил и самого Паисия о побудивших его на такое дело причинах. Паисий отвечал, что основывался на бывшем уже в Иркутске примере, когда  бывал де здесь судиею трехлетний сын господина Полтева

В пояснение этого курьезного показания обратимся  к Иркутской летописи. В году вступил в Иркутское воеводство Афанасий Савельев, человек корыстолюбивый до того, что удерживал у подчиненных жалование.  На смену его ехал в Иркутск Полтев, но не доехал &#; в Идинском остроге умер. Иркутские казаки и жители, недовольные Савельевым, ребенка Полтева определили воеводою, придали ему в управители сына боярского Перфильева и донесли начальству. Правление ребенка продолжалось до года, пока не прибыл в Иркутск новый воевода Иван Николаев.

           Впрочем,  дело на этом не кончилось. Ключарь священник Федоров показал, что наместник Паисий в нетрезвом виде угрожал ему «буде не подпишется, то вырвет бороду и принудит дубиной». Ему была дана с несознававшимся игуменом очная ставка, на которой, хотя и не вполне, но показания ключаря подтвердились. Глубоко преогорченный таковой встречей со стороны иркутского духовенства, новый епископ изрек: «Наместника Паисия за вовлечение подчиненного ему духовенства в неподобающее дело наказать плетьми нещадно, чтобы и другим так делать было неповадно».   Жалкий игумен 3 декабря года   расписался  в принятии  памятного ему на всю жизнь урока смирения.

           Однако не удовольствовался этим позором мстительный Жолобов. Он  сделал Преосвященному донос,  что наместник Паисий 3 февраля года в день тезоименитства императрицы не отправил ни Литургии, ни молебна. Обвинение тяжелое по тем временам! Оно в случае доказанности подвергало виновного  лишению сана, наказанию кнутом и ссылке. Обвиняемый объяснил причину неслужения своего в городском соборе  тем, что страшная в тот день метель не позволила ему попасть из Вознесенского монастыря в Иркутск, но он служил Литургию и молебен в монастыре. Показание это подтвердили свидетели,  и  Паисий был, к досаде Жолобова, оправдан.

           В феврале года во время поездки Преосвященного в Посольский монастырь на игумена Паисия возведены были некоторыми монастырскими служителями новые обвинения. При этом Владыка признал нужным отстранить Паисия от  настоятельской  должности (Посольский монастырь поручен был монаху Манассии), оставив  в составе братства Вознесенского монастыря, с обязанностью  присутствовать в Приказе  временным членом. Председателем же Приказа определил строителя Вознесенской обители Корнелия Бобровникова.

          Над головой бедного наместника  Паисия  собрались тучи.   Синод предписал оштрафовать его, как главного управителя дел по Архиерейскому приказу, 50 рублями  из-за того, что он не отправил лазаретные деньги за год. Преосвященный  в этом случае встал на защиту ответчика. Он написал, что лазаретные деньги за год были отправлены  еще первым епископом  Иннокентием Кульчицким в году в количестве 56 рублей 60 копеек с нарочным, взятым в Москву из Иркутска, Стефаном Жаровским. До года не было известно: поступили ли они по принадлежности.

          Ситуация прояснилась лишь после возвращения в Иркутск доверенного свт. Иннокентия Кульчицкого Герасима Лебратовс- кого, который признался в Архиерейском приказе, что те деньги у Жаровского в Москве отобрал и употребил на свои  надобности.

          Впервые встреча епископа Иннокентия (Неруновича)  с Герасимом Кирилловичем Лебратовским  произошла в марте года, когда Преосвященный  достиг Тобольска. Тогда скудное от казны снабжение истощилось, и Преосвященный вынужден был войти в одолжение. Однако неприятность эта, казалось, скоро сгладилась, когда пред ним предстал  доверен- ный Архиерейского приказа Герасим Лебратовский и сказал о наличии большой суммы денег из доходов епархии &#; для архипастыря, на путевые издержки. Епископ, успокоенный, что  Иркутская епархия имеет достаточно средств, чтобы  обеспечить его будущее  содержание, оставляет привезенные Лебратовским деньги в его же распоряжении, следует дальше, но, к огорчению своему, узнает, что Лебратовский все  деньги  уже израсходовал, не оплативши даже долгов, сделанных в Тобольске.

           По прибытии в Иркутск  20 октября года епископ Иннокентий узнает, что те деньги были взяты через насилие из монастырей под предлогом займа; что Лебратовский просто ограбил монастыри.

           С приехавшим для встречи Преосвященного Иннокентия Киренским игуменом Пахомием был монах Корнелий, который письменно сообщил Владыке, что Лебратовский, по распоряже- нию Архиерейского Приказа бывший в приленских областях, в сентябре года взял из Киренского монастыря трех лошадей, несколько кож, аршин холста, вещи Иоанна, покойного архимандрита, а в Ангинской заимке захватил 6 шуб овчинных новых, 80 аршин холста. Приехавший 1 февраля года из Якутска монах сообщил Преосвященному, что Лебратовскому строитель монастыря монах Арсений Баклановский с братией поклонились руб. денег, да сороком соболей. Сверх того Лебратовский взял из монастырской кладовой 11 сороков соболей камчатских, да 2 или 3 меха лисьих, да моржовой кости несколько зубов. 30 марта  поступила жалоба о захватах Лебратовского из Селенгинского монастыря.

           Такое в Иркутске было не впервые. Вице-губернатор Жолобов, захвативший после смерти святого Иннокентия имущество его вместе с достоянием Вознесенского монастыря, точно так же распорядился, узнав о смерти архимандрита Якутского монастыря Феофана. Еще при отправлении своем из Петербурга, уже извещенный о поступке Жолобова, епископ Иннокентий просил  Синод помочь возвратить  все захваченное.

           Синод дал указ о том,  что дело о захвате имущества новому епископу необходимо расследовать на месте. Основываясь на этом указе, Преосвященный, по прибытии своем  в Иркутск, спросил  Жолобова  о его праве  на отобранное им имущество духовного ведомства. Жолобов отвечал с привычным бесстыдством, что уже отослал то имущество в Тобольскую канцелярию.

            Епископ обратился к исправляющему должность вице-губернатора и производившему суд над Жолобовым, бригадиру Сухареву с вопросом: «Все ли имущество, под именем «пожитков Преосвященного покойного» описанное, отослано Жолобовым в Тобольск?  И если что не отослано, то нельзя ли возвратить?». Сухарев отвечал, что все увезено в Тобольск, кроме 5 стульев, да шкатулки,  окованной  белым железом, в которой денег рублей, да червонцев российской монеты и кованого золота 33  1\4  золотника. Но все ли деньги в целостности, о том-де знать невозможно. Выдать же деньги, за неполучением им указа из Тобольской канцелярии, Сухарев признал себя не вправе. Преосвященный настоял, чтобы пересчитать  деньги. Сухарев выполнил просьбу.  Исчезли 30 руб. 16 коп.  По крайней мере, стало известно, что деньги Жолобовым в Тобольск не отосланы и хранятся в Иркутской губернской канцелярии.

           Духовник покойного Святителя иеромонах Корнелий в декабре того года подал новому епископу заявление, заверенное всем монастырским братством, что Иннокентий Кульчицкий, печалясь о неимении в монастыре каменной церкви, неоднократно обещал на ее строение тысячу рублей. Корнелий просил Неруновича употребить свое ходатайство перед Святейшим Синодом о возвращении денег в монастырь на строительство каменной церкви.

          Выяснилось и то, что вице-губернатор Жолобов после смерти архимандрита Феофана предписал якутскому воеводе Жадовскому захватить в якутском монастыре все, что попадет под руку, и выслать в Иркутск. Воевода исполнил первую часть повеления, но не успел отослать вещи  к Жолобову, как туда явился в году Лебратовский, который снова лучшие из предназначенных Жолобову мехов отобрал себе. Жолобов разразился всею злобою на бедного воеводу Жадовского, присудил его к платежу за выкраденные Лебратовским  вещи  и  даже пожаловался в Сибирскую канцелярию в Тобольске. В  письме он писал, что Лебратовский разграбил все монастыри Иркутской епархии и выкрал все пожитки покойного якутского архимандрита, которые он,  Жолобов, готовился отослать в Тобольск.

          И хотя не было никакого права Сибирской канцелярии вмешиваться в дело (так же, как и Жолобову), однако приманка взяла вверх над здравомыслием, и Тобольская Губернская канцелярия начала суд над Лебратовским.

           Этому главному судилищу надлежало бы спросить Жолобова: «Зачем ты вмешался в наследство монастырского  настоятеля»? Ничего не бывало. Сибирская губернская канцелярия  предписала Иркутской провинциальной  конторе судить Лебратовского. Бригадир Сухарев потребовал его к себе. И вот Лебратовский, с монастырскими деньгами  и с 40 соболями, привезенными из Якутска, очутился под покровительством провинциальной власти.

           Напрасно после этого требовал епископ Лебратовского к своему суду. Сухарев отвечал, что не  отпустит Лебратовского из своей канцелярии; более того, он требует, чтобы епископ  прислал в нее всех жалобщиков, которые оговаривают Лебратовского в лихоимстве. Преосвященный прислал в ответ Сухареву решительный отказ.

          Потом было новое настояние от архиерея и новые неприятности. Сухарев извещал, что Лебратовский заявил Сенату  с передачей в  Святейший Синод, что он опасается подпасть в распоряжение Его Преосвященства, потому что прежде был держан в оковах и в пытках: «Я не служка архиерейский. Я находился в прошлых годах при комнате блаженной памяти цесаревны Натальи Алексеевны, а от той комнаты отдан был Троицко-Сергеевой Лавры архимандриту Валааму, а от него отпущен был  с бывшим Иннокентием, епископом Иркутским, в Китай. И потом служил при его архиерействе в Иркутске волею своею, без крепости и без всякого письменного обязательства. Я Вашему Преосвященству не крепостной». Лебратовский повсюду откровенно говорил, что стоитде мне написать к духовнику императрицы, и епископ Иннокентий будет лишен архиерейства.

Жена Лебратовского, между тем, досаждала Иннокентию Неруновичу злоязычием своим. Брат заслуженного священника Прокопьевской церкви Ивана Петровича Старцева Иаков в это время был произведен в священники собора на праздное место, оставшееся по кончине  ключаря Иван Дмитриева.

          Лебратовская говорила келейным Преосвященного, что соборное место продано архиереем за 70 рублей. Больно показа- лось такое нарекание епископу, и он тогда же новопоставленного переместил в Бельское селение на место Федора Евдокимова, принявшего монашество.

          Преосвященный просил Сухарева, чтобы тот или сам решил скорее дело Лебратовского, или обратил его к суду епархии. «Нельзя возвратить к Вашему Преосвященству подсудимого, который не принадлежит духовному званию, а если и служил у предместника вашего, то по найму», &#; так отвечал бригадир Сухарев.

           Потребен был огромный запас терпения, чтобы лицо,  привыкшее к тихой жизни между людьми образованными, учеными, при встрече с таким наглым злоупотреблением власти, не вышло из себя. Однако, скрепя сердце, епископ Иннокентий держал себя пока в пределах умеренной переписки.

           В довершение неприятностей, архиерей в Иркутске не знал, куда голову приклонить. Строительство  архиерейского дома, давно предписанного Сенатом, еще и не начиналось, а о временной квартире для приезжего никто и не позаботился.

          Нужды приезжего архипастыря были тогда  ничем не покрыты. В Иркутске было получено определение Синода и Сената о выдаче архиерею на содержание его и прислуги четвертей ржи, такого же количества овса, ведер вина. Об отпуске их отнесся Преосвященный в Провинциальную канцелярию. На что  бригадир Сухарев отвечал, что в указе из Сибирского приказа «в ассигновке &#; де об них неведомо кем проронено». Даже в тех окладах из казны, на которые епископ  имел право и надежды, ему было отказано. Лишь 13 февраля года Тобольская губернская канцелярия предписала назначить местному Преосвященному содержание как денежное, так и хлебное, и выдавать «повсягодно бездоимочно».

Однако  новое распоряжение  не устранило неприятностей. И после этого Преосвященный жаловался, что иркутские власти выдают ему хлеб и несполна, и несвоевременно; к тому же вместо  вина выдается вода, приправленная спиртом для запаха.

Крещение инородцев

          Но все это не ослабило главных забот мужественного подвижника о делах более существенных, в частности,  крещении инородцев. В первую очередь равноапостольская его ревность обратилась на ближайшего к нему выходца из Монголии, ламу Лапсана, который в году  с семьею и 5 спутниками был привезен архимандритом Антонием Платковским в Иркутск для занятия учительской должности в новооткрытой монгольской школе. Восемь лет обучая монгольскому языку в Вознесенской обители, волею или неволею свыкался этот шаман с Божественностью христианской веры. Четыре года общался он и со свт. Иннокентием, неоднократно слышал от Праведника призыв к крещению, но еще не решался разорвать узы идолопоклонства, Епископ Иннокентий нашел в Лапсане душу уже готовую, удобренную для принятия Слова Божия.

           Наконец, 10 марта года Преосвященный Иннокентий в Вознесенском монастыре публично и торжественно крестил ламу Лапсана, жену его, служанок и служителей. Мужа нарек Лаврентием Ивановым (мирское имя епископа было Иоанн)  Неруновым, потому что сам был у него восприемником.

           В феврале года Преосвященный, дабы посеять слово Божие, в первый раз посетил Забайкалье. Известно, что он обозревал монастыри Посольский и Селенгинский и обозревал не поверхностно, потому что в библиотеке последнего не укрылись от его взора Кормчая Книга и Требник Петра Могилы, переданные при обзаведении Селенгинского монастыря из Московского Сибирского приказа, которые оставались без особенного употребления. Книги эти перенес епископ в свой Архиерейский приказ.

           В Селенгинске встретился епископ Иннокентий с другим выходцем из Монголии &#; Зайсаном Хатыгинова рода Цеценом Цокшиевым, встретился и не расстался с ним, пока не привил к неплодящей лозе слово о Христе. Язычник пленился учением истинной веры, изъявил даже готовность принять святое крещение со всем своим родом, однако при весьма извинительных для сына природы условиях, а именно: быть независимым от соседнего тайши*, но быть бы самому в своем роде тайшою. Преосвященный посоветовал объявить свое желание Иркутской провинциальной канцелярии и сам употребил свое предстательство перед вице-губернатором Плещеевым. Пока дело это рассматривалось в канцелярии, Цецен, приехавший в Иркутск 15 июня года,  2 июля был оглашен, омолитвован и наречен Петром Ивановым Неруновым.

          А  6 июля  архиерею сообщили от Плещеева, что Цецен за принятие крещения возведен в звание тайши Хатыгинова рода и  награжден за добрый пример для других в принятии спасительной христианской  веры. 7 июля епископ Иннокентий с особой торжественностью в Иркутском Вознесенском монастыре просветил его святым крещением

           В лице новокрещенного Сибирь увидела первого тайшу – христианина. Но это не все плоды, которые собрал епископ из язычества в первый год своего управления, что можно увидеть из  реестра окрещенных иноземцев, представленного Синоду. Кроме ламы Лапсана,  тайши Цецена с родными и слугами, было окрещено им еще 14 человек.

           В том же году был окрещен Преосвященным шуленга Леонтий Тимофеевич Маремьянин, имевший в ведении своем немалое число ясачных мунгальцев. А по сию сторону Байкала из Балаганского ведомства принял святое крещение булутского рода Бурко Боторов, тоже не рядовой бурят, потому что восприемником его не отказался быть иркутский вице-губернатор Плещеев. Бурко был наречен Яковом Андреевым Плещеевым.

           Обращение в веру Христову таких влиятельных инородцев не было делом случайной встречи  архипастыря с ними, но мерою со стороны его предусмотренной, обдуманной. Завидев такую душу, не далекую от царствия Божия,  Преосвященный следил за нею годами. К примеру, не укрылся от внимания Владыки некий Бабай Сохуров  &#; степной властелин Балаганского ведомства из Онгоева рода, который в году от иркутского воеводы Измайлова получил достоинство Большого шуленги над 18 меньшими шуленгами, с подчинением ему человек объясаченных бурят. Нескоро, но цель была достигнута. Бабай Сохуров в начале февраля года подал Преосвященному просьбу такого содержания: «Ваше Преосвященство в течение двух лет имели обо мне попечение, чтобы я крестился. И ныне всею душою и чистой совестью желаю креститься и надеюсь склонить к сему и жену мою Галуну (а детей у нас нет), равно постараюсь и всем моего ведомства подчиненным внушить необходимость крещения».

            9 февраля года Преосвященный торжественно крестил Сохурова и назвал Павлом Ивановичем Неруновым. После сего крещения Преосвященный предписал Балаганскому священнику Еремею Васильевичу Преловскому окрестить на месте и жену Бабая, а затем обвенчать их по чину церкви без всяких пошлин и промедлений. Иркутского сына боярского Алексея Давидова, толмача в управе Сохурова, Преосвященный просил в письме иметь о новокрещенных попечение, научить их молитвам и христианским обязанностям и утверждать в принятой  вере.

            Преосвященный, для лучшего утверждения в вере новокрещенных и ограждения их от обид и притеснений со стороны некрещеных сородичей, находил полезным бурят, принявших крещение, привлекать к оседлой жизни. Для этого выделяться им из улусов в особые поселения. Многие новокрещенные соглашались на это и просили себе удобных мест для хлебопашества. В этих случаях самые враждебные к епископу вице-губернаторы охотно содействовали ему.

            Не последним побуждением к принятию крещения было и то, что буряты могли вступать в брак по христианскому закону без расходов на венечную память (по указу Преосвященного), тогда как по инородческому обычаю калым за невесту составлял самую разорительную статью для инородца. Плодом всех этих распоряжений было обращение в христианскую веру значительного числа монголо-бурят[*].

Дело илимского протопопа

  Город Илимск указом года передан был от  Тобольской епархии в епархию Иркутскую. Иркутский Архиерейский приказ, получив его в феврале года, распорядился послать для приема церквей илимского воеводства иеродиакона Тарасия и писчика Рещикова. Говорили, что когда прибыли они в Илимск, то илимский протопоп Иван Петров как-то неудовлетворительно обошелся с подьячим Рещиковым. Последний и открыл на протопопа дело.

         3 февраля года протопоп не отслужил ни Всенощного Бдения, ни Литургии, ни Молебна в день тезоименитства императрицы Анны Иоанновны. «Я был болен», &#; говорил протопоп в оправдание себе.

         Но подьячий доказал, что в этот же день протопоп служил вечерню, а назавтра и Литургию, а стало быть, был здоров. Тарасий распорядился заковать старца протопопа и вывез его в таком положении в Иркутск. Архиерейский приказ, оставив его в узах, отложил решение дела до прибытия нового епископа.

         Епископ Иннокентий, прибыв в Иркутск, первую из слезных просьб получил из Илимска, чтобы вернули им любимого протопопа, который находится  у них с давних лет.

         Несмотря на то, что в Илимске у него, кроме собственной, еще две церкви &#; Введенская и Казанская, да в трех верстах от Илимска &#; Предтеченская, а приход растянут вверх по Илиму верст на , всегда и везде на службе церковной и по исправлению треб  примерно служил.

         Преосвященный отвечал, что ничего не может сделать для удовлетворения их просьбы, потому что дело это отправлено на рассмотрение в Святейший Синод. И в то же время, определил в Илимск священника, изгнанного из Кудинского прихода, Федора Шастина, беспокоившего еще свт. Иннокентия Кульчицкого.

         Наконец, на  исходе года получено было решение о несчастном протопопе. Синод предоставил Тайной Канцелярии решить судьбу узника. Священник был отдан в Иркутске гражданскому суду, где ему учинили наказание кнутом и сослали в Аргунск на сереброплавильный завод. Бедный протопоп, насидевшись около трех лет в оковах, лишен был сана, бит, разлучен с семейством. А подьячего Рещикова ждал всеобщий укор: «Ты съел протопопа».

            Между тем, посланный в Илимск Федор Шастин и здесь не ужился. Горько жаловались на него епископу илимцы и просили заменить его кем-нибудь более сносным. Где же взять другого? К счастью илимских прихожан, мимо них следовал в Охотск ссыльный священник Ефрем Иванов. Лишь только показался он в Илимске, его остановили жители города и послали Преосвященному просьбу оставить его при Илимской Спасской церкви.  Просьба была   принята и Ефрем заменил несчастного протопопа Иоанна Петрова. А Федор Шастин по вдовству был взят в монастырь под именем Феоктиста.

Экспедиция  Беринга

На четвертый день по прибытии в Иркутск епископ  Иннокентий получил от Синода Указ с Высочайшем повелением о назначении второй экспедициина Камчатку под начальством Витуса Беринга*. Сообщалось также то, что Тобольская и Иркутская епархия обязаны снабдить ее чем будет нужно, особенно же шестью иеромонахами, которым назначалась двойное жалование, а именно по рублей в год каждому.

             Берингу на помощь были даны Чириков, Шнанберг и  девять других морских офицеров. Шнанберг прибыл первым в год в Тобольск. Здесь он попросил назначить ему для исправления христианских нужд священников. Тобольская губернская канцелярия разрешила ему взять священника из Якутска.

             Узнав об этом, Иннокентий II попросил список вдовых священников. Ему представили список вдовцов, в котором значились: протопоп Петр Григорьев (Иркутск), илимский протопоп Иван Петров, ключарь Василий Федоров, священник Даниил Иванов (Ильинский острог Селенгинского ведомства), протопоп Иван Софронов (Уда), священник Михаил Прокопьев (Баргузин), священник Федор Евдокимов (Бельск), священник Федор Андреев (Шаманово), священник Андрей Семенов (Олекминск). Последний и был назначен  к Шнанбергу. Но когда он явился, то был забракован. Был «страх, дрях и увечен». Тогда, по просьбе Беринга, епископ направил  к нему в экспедицию иеромонаха Германа, приписав командору: «Благоволите  только жалование ему определить по штату по рублей в год».

           За Шнанбергом в июле года прибыл в Иркутск сам Беринг. Ему были даны Тобольской епархией четыре иеро- монаха, в том числе игумен Иннокентий из Красноярского монастыря. А так как он был такой же дряхлый, как Семенов, то Беринг просил заменить его молодым. Как ни тяжело было епископу, но  он не огорчил  командора  отказом.

            Преосвященный вызвал, рукоположил в иеромонахи и передал Берингу привезенного им из Москвы иеродиакона Феофила, который в это время был командирован в Кяхту для выбора места под постройку церкви. Иннокентия же епископ оставил  в Вознесенском монастыре.

           Когда Берингу понадобилось устроить походную церковь, он также попросил содействия в этом у епископа Иннокентия, приложив реестр потребных вещей. Преосвященный отвечал, что тканей шелковых, ладан, воск,  вино красное, бумагу и масло деревянное можно будет купить в Иркутске. Евангелисты к царским вратам будут написаны. Ладанку деревянную и чашу водосвятную, подсвечники, столец и два ящика сделают столяры, а мисальник &#; серебряники. Пшеничной мукой можно будет  запастись в Якутске. В первых числах  сентября года походная экспедиционная церковь, названная во имя Рождества Пресвятой Богородицы, была готова.

За Берингом, недолго гостившим в Иркутске, приехал Алексей Чириков и в ноябре года потребовал еще одного иеромонаха. Тягостны  были для епископа такие  требования, но, однако же, он отдал из Вознесенского монастыря иеромонаха Мисаила. Другое было хорошо. При встрече в глубине Сибири с образованными флотскими офицерами, епископ Иннокентий отдохнул немного, т.к. отношение их к Владыке было иным, чем  у Сухарева и Плещеева.

            Отправление экспедиции Беринга совпало с назначением на Камчатку игумена Московской Славяно – греко &#; латинской академии Варфоломея Филевского для распространения там христианства. Беринг выехал из Петербурга в апреле, а Филевский из Москвы 1 октября года. Свита его состояла из Московского училищного монастыря иеромонаха Александра и иеродиакона Александра, да из двух келейников, родных братьев Волковых &#; Михаила и Филиппа. С игуменом посланы были из Синода епископу Иннокентию антиминсы для освящения церквей, предположенных на Камчатке.

            На востоке Сибири экспедиция и миссия должны были соединиться. Но в самом начале пути  возник болезненный разлад. В Томске иеромонах Александр заявил письменно воеводе, что игумен бил его, повредил ему глаз, назвал бунтовщиком. Слово «бунтовщик» при Бироне на всякую канцелярию наводило переполох. Томский воевода Некрасов отправил донос и в Тобольск, и в Иркутск &#; в канцелярию, а также к архиерею. Поэтому иеромонах Александр в Иркутске приведен был  сразу в Провинциальную канцелярию. Игумена с иеродиаконом доставили позднее.

           Преосвященный писал в Иркутскую канцелярию об освобождении игумена, но был оставлен без ответа. Лишь по указу Сибирской губернской канцелярии 11 сентября года Плещеев выдал с большой неохотой Филевского и других епископу Иркутскому.

           Преосвященный, чтобы устранить соблазны от столкновения игумена с иеромонахом Александром, сего последнего оставил в Иркутске, а на его место в миссию определил монаха Серапиона из Вознесенского монастыря. Затем он велел приготовиться Филевскому в дальний путь. Игумен Филевский на основании своей инструкции затребовал у Преосвященного к расположенным на Камчатке церквам четырех священников с причетниками. Но где их столько взять?  «Помог»  Бирон.

            В июле года Тайная канцелярия присудила наказать плетьми нещадно поповских старост Новгородской епархии  Андрея Петрова и Онисима Абрамова за то, что они не только детей церковнослужителей к присяге на верность Императрице Анне Иоанновне не приводили, но и тем, которые сами к присяге приходили, на присяжных листах подписываться не велели. За это были сосланы они в Охотский острог вместе с женами и детьми навечно. Затем указом от Синода от 11 сентября Преосвященный был уведомлен, что на тех же основаниях ссылаются вместе с женами и детьми в Охотский острог священники из С.- Петербурга Ефрем и Андрей Ивановы, наказанные плетьми, но священства не лишенные.

           И еще пять попов и диаконов были сосланы на вечное поселение с женами и детьми в Охотский острог; это были священники  Иван Козьмин, Михаил Трифонов, дьяконы Петр Степанов, Прокопий Семенов, Парфен Григорьев.  Михаила Трифонова, который за недонесение на священника, своего брата, был наказан плетьми и высылкой из Московской области,  илимские прихожане в августе года просили совершать   у   них   службу.

          Преосвященный   распорядился  так.   Ефрема Иванова он определил на служение в Илимск на место подсудного тамошнего протопопа Ивана Петрова, а Онисима Абрамова послал с Филевским на служение в Охотск. Переданы были Филевскому для службы в Анадырске Михаил Трифонов и Иван Козьмин, а также священник из Верхнеудинска Иван Никифоров. Тем самым епископ оказал содействие великому государственному делу &#; отправке проповедников в отдаленный сибирский  край.

 В мае года, снабженный  в Иркутске и причтами, и нужными для камчатских церквей вещами,  Филевский  выехал из Иркутска на Камчатку, но до Камчатки не доехал. У goalma.org был схвачен и отправлен в Московскую контору Тайных розыскных дел, где и скончался 10 октября года. И все же от посольства Филевского осталась польза. Иеромонахи и священники восполнили собой недостаток в духовенстве в Охотске, Гижиге  и в других местах.

           Читателям известно, что Камчатский полуостров подчинен был державе Российской Владимиром Атласовым в году. А в году тобольский митрополит свт. Филофей Лещинский отправил туда для проповеди слова Божия архимандрита Мартиниана, который около года был убит там, но не туземцами &#; камчадалами, а своими во время бунта против   присланных из Якутска сборщиков ясака. Во главе выступления стоял казак Иван Козыревский. Тогда был убит и покоритель Камчатки Атласов. Позднее  Козыревский получил от якутского архимандрита Феофана рясу и клобук,  переименовал себя Игнатием и построил на берегу р. Камчатки пустынь во имя Успения Божией Матери, хотя как человек, опасный  для  края, вскоре был отозван в Якутск.

            С командой полковника Елчина на Камчатку был завезен из Тобольска  иеромонах Иосиф Лазарев с  сыном Андреем. Сим Иосифом был освящен первый на Камчатке храм (в году) во имя свт. Николая.

            В июле года камчадалы учинили восстание, но замечательно, что среди неистовой тревоги страстей они выказали свое уважение к недавно принятой, но глубоко привившейся к ним христианской вере. В остроге они пощадили от сожжения  и разорения церковь и, сверх того, признали нужным, надев на одного грамотного камчадала по имени Савина ризу священника, заставить его петь молебен (Иосиф Лазарев был в партии уплывших казаков).

            Через 2 года после бунта на Камчатке приехал на следствие через Иркутск из Тобольска майор Василий Федорович Мерлин. В Якутске взял он себе в товарищи майора Дмитрия Павлутского. Суд над камчадалами длился около семи лет. Казнены были и камчадалы, и русские. Однако, несмотря на строгости, Мерлин и Павлутский оставили о себе на Камчатке добрую память. Священнику Ермолаю содействовали они в призыве к крещению туземцев тем, что вызывались быть восприемниками новокрещенных от купели, почему и существуют ныне между камчадалами семьи Мерлиных и Павлутских.

            Священник Якутской Троицкой церкви Ермолай Иванов получил назначение служить на Камчатке в году. Чтобы добраться до места своего служения по ледяному прибрежью, этому смиренному труженику с семьей понадобилось около  четырех лет. «Тщанием и вкладом своим» священник  Ермолай построил церковь в году в новом Нижнем остроге, а  в году другую &#; в Большереченском остроге.

            Нововыстроенные храмы дожидались только приличной обстановки и повеления из Иркутска освятить их.  В году,  с ожидаемыми  вещами и с благословением Иркутского епископа,  явился туда иеродиакон Гавриил Притчин, крестивший впоследствии  камчадалов.

         11 марта года в Большереченском остроге была освящена церковь во имя Успения Божией Матери. Прослужив в новом храме до 23 апреля, священник с иеродиаконом отправились в Нижний острог и  4 июля освятили здесь двух- придельную церковь во имя Успения Божией Матери и свт. Николая. Но само Провидение устроило, сверх всякого чаяния, на  полуострове еще один храм, который впоследствии должен был стать во главе церквей камчатских.

        В том же году прибыла на Камчатку вторичная экспедиция Беринга на двух судах «Петр» и «Павел».  На сей раз они обогнули Курильскую Лопатку и положили якорь не как прежде в Большерецке, а  в Губе Авачинской, которая от судов, вошедших в нее, получила название Петро-Павловской гавани. Лютеранин Беринг предложил спутнику своему  капитану Чирикову пожертвовать свою походную церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Получив согласие, моряки  построили церковное деревянное  здание к  следующему году.

         Иркутский Владыка Иннокентий Нерунович внезапно был обрадован известием о трех храмах,  в один год возникших в самом отдаленном конце его епархии. Так увенчались его заботы о Камчатке, и надобно прибавить его добрые отношения  к  Мерлину, Чирикову и Берингу, когда они проезжали через Иркутск.

Власть в Иркутске: духовная и светская

            В апреле года прибыл в Иркутск для занятия должности вице-губернатора вместо  арестованного Жолобова  полковник Андрей Григорьевич Плещеев.* Епископ к нему обратился за правосудием, требуя выдачи Лебратовского. Но Плещеев отвечал: «Так как  дело о Лебратовском рассматривается в особой комиссии, порученной бригадиру Сухареву, то я не имею права в вмешиваться  в  ее  дела».

            Епископ Иннокентий вновь убедительно просил Иркутскую Провинциальную канцелярию, если Лебратовский подсуден, то держать его, по крайней мере, под арестом и не позволять  изрыгать по домам, безчествующие его, угрозы.

            Преосвященный начал терять благодушие. Он обратился в Тобольск в Сибирскую канцелярию, чтобы она воспретила Иркутским властям потворствовать архиерейскому служителю  Лебратовскому  и приказала бы или судить его, или выдать к суду епископа. Сибирская канцелярия ответ на его просьбу не дала.

            Между тем на попечении архиерея находились другие нужды епархии, в особенности неимение никаких материальных пособий для призыва к крещению инородцев, даже возможности посещать их стойбища, о чем  он неоднократно писал в  Синод  из  Иркутска,  но был оставляем без ответа.

             В году епископ Иннокентий Нерунович писал: «Епархия новая, еще ничем не утвержденная. Епископ Варлаам от тесноты прожития уехал в Москву без указу. Покойный же епископ Иннокентий не имел из казны  жалования, потому ничего нового не заводил, деревень и отчин в той епархии никаких,  ни  единого  двора.  Я  получаю   всего   жалования   (с  путевыми на разъезды) рублей 25 копеек, из коих должен употребить на содержание Архиерейского приказа с необходимыми при мне людьми до рублей. Без жалования никто не будет жить при мне, а я еще и долгов не выплатил».

             По этим побуждениям Преосвященный решился послать за свой счет в Синод доверенного иеромонаха Митрофана, который бы лично похлопотал о покрытии нужд епархии и вместе с тем выяснил, что надо предпринять против грабителя и святотатца Лебратовского.

             В октябре года приехал из Петербурга поручик Пущин, забрал Жолобова, Сухарева, дворянина Литвинцева и еще кой кого и всех увез в столицу. На суде в Петербурге все увезенные из Иркутска  были оправданы, кроме Жолобова.  Голова лихоимца скатилась на плахе 1 июля года. Приме-  чательно, что в обвинительных пунктах смертного приговора Жолобову не было ни слова о захваченном им монастырском имуществе. Тобольская губернская канцелярия и следователь Сухарев обиды духовенству преступлением не считали.

             Таким образом, Плещеев остался в Иркутске вице-губернаторской властью, в которой одной сосредоточилось все  управление. Преосвященный еще раз попытался попросить его  о  возвращении  хищника Лебратовского в распоряжение духов- ного начальства. Плещеев же, не находя на сей раз, каким предлогом извернуться, чтобы не выдать денежного, увешанного соболями перебежчика, поставил себе за правило отмалчиваться.

             Дерзости против епископа Иннокентия проявлялись одна за другой, ограждения  же его прав не было ниоткуда. Синод и Тобольская канцелярия как будто бы и не получали его вопиющих молений о защите. Оставалось оставленному себя  защищать самому. Убежденный, что козни Лебратовского всему   злу причина, Владыка еще раз написал Плещееву, чтобы передал он в духовное ведомство служителя архиерейского или судил бы его немедленно сам. Но когда и на это требование не получил никакого ответа, тогда вынужден был сказать свое последнее  слово: «Канцелярия, укрывая и защищая вора и грабителя Лебратовского, явно соизволяет его плутовству, ибо и суду архиерейскому не отдает и сама не судит, но дозволяет явно плуту свободно бродить и ездить по городу», &#; так писал огорченный архипастырь к бесчувственному вице-губернатору 22 апреля года. И именно с сей поры Плещеев начал без прикрытия выражать свою ненависть и неуважение к архиерею.

            Со времени вступления Плещеева в полное управление краем после выезда Сухарева прошло много времени, а над Лебратовским суд, по предписанию Сибирской канцелярии, так  и не начинался.  Жил  он своим домом. Часто видели его прогуливающимся под ручку с вице-губернатором. Свобода языка его,  ругающего архипастыря, была безгранична.

            Между тем, обители, у которых отобрал он деньги и  вещи, роптали. Не был спокоен и народ, видевший бессилие епископа перед вице-губернаторской властью.

            6 января года епископ Иннокентий произвел в сан архимандрита игумена Нерчинского монастыря Нафанаила с тем, чтобы весной отправить его в Якутию, где много накопилось беспорядков и служебных, и нравственных. Когда же наступил май, Преосвященный получил бумагу от имени  коменданта Сухарева, в которой прочел, что произведенный им в сан архимандрита Нафанаил есть убийца, запытавший в Нерченском монастыре монастырского служителя Семена Корыма, и что  рукоположенный им в священники Иван Скорняков есть конокрад и тать.

            Под доносом подписывался иркутский дворянин Иван Литвинцев, который был в свое время жертвой истязаний Жолобова. Из застенков написал он в Архиерейский приказ о своих страданиях, ища  в нем защиты. Епископ не признал себя вправе в деле постороннем и препроводил просьбу к Сухареву. Узник страшно озлобился и стал придумывать духовному начальству, не принявшему в нем участия,  козни. Лебратовский был ему в помощь.

            Приняв эту бумагу за пасквиль, епископ Иннокентий написал в Провинциальную контору, что никогда никакого Семена Корыма  в  Нерчинском монастыре не было, что Ивана  Скорнякова в священники он не производил. Что же канцеля- рия? А, точнее сказать, Плещеев? «Дело уголовное, нельзя оставить  без расследования», &#; отвечал он. И развел следствие: запретил поездку в Якутск архимандрита Нафанаила, вызвал из Нерчинска настоятеля монастыря Боголепа. «Решайте же скорее!», &#; неоднократно писал Преосвященный Плещееву. Тот  же, не находя ни подтверждения сказанному в доносе, отмалчивался. Между тем, время к отправке архимандрита было упущено.  Издевка над архипастырем, и больше ничего.

            Гнетом лежала на душе Владыки участь еще одного страдальца Ильинского закащика (благочинного) Даниила Иванова, за которым первый епископ Иркутский утвердил право надзора над церквами от Байкала до Читы. Итанцинский священник Авраамий Дмитриев в конце года составил на него донос о неслужении некоторых царских молебнов и панихид. Так как  подобные дела по указам того времени рассматривались в Провинциальных Канцеляриях, а вице-губернатор Жолобов был в то время за Байкалом, то Архие- рейский приказ послал к нему донос и самого доносителя.

            Жолобов, опросив Дмитриева поверхностно, отправил доносчика в Вознесенский монастырь с указом: держать его в Архиерейском приказе. Последний стал в монастыре сумасбродствовать. Во  время служения в большие праздники выбегал среди церкви и кричал на закащика «слово и дело». Чтобы избавиться от него, пока не прибудет новый Преосвященный,  Архиерейский  приказ  определил   Дмитриева

(прозвище его было  Белых) на служение в Кудинскую церковь.

            По прибытии епископа Иннокентия дело было отдано Сухареву. В ответ на запрос Сухарева Архиерейский приказ сообщил, что, за отсутствием председателя приказа Паисия, донос священника Дмитриева и самого Дмитриева отправил за Байкал  временно  заведующий  Архиерейским Приказом игумен

Пахомий, настоятель Киренского монастыря. Тогда Сухарев вызывает игумена Паисия и игумена Пахомия как людей, имеющих отношение к делу Дмитриева.

            Таким образом, по голословному обвинению Авраамия Дмитриева, были вызваны в Иркутск и отлучены  от церквей два священника, а от Посольского и Киренского монастырей &#; два настоятеля игумен Паисий и игумен Пахомий. Целые приходы были оставлены без службы церковной. Дело надолго затянулось. Доносчика и подответных продолжали держать под страшным арестом в Провинциальной канцелярии.

         Прошли январь и февраль года. Преосвященный убедительно просил Сухарева отпустить на время в приход этих священников, или хотя бы Даниила под Его поручительство.  Но на просьбу епископа Сухарев не снизошел. Пришлось заместить вакансии их новыми священниками, а обязанность закащика поручить селенгинскому попу Кириллу Корытову.

«Что Вы делаете? &#; написал Преосвященный  Сухареву в очередном послании. &#; На исходе суровый сибирский сентябрь, ани в чем еще не обличенный священник Даниил Иванов около 9 месяцев томится  под вашим судом и заперт в холодную башню, не получая по нескольким дням куска хлеба. Решайте или освободите мученика»…

       Новая история. В Иркутске заведовал полковым двором поручик Якутского полка Адриан Греченин. В июне года схватил он дьячка Онисифора Бобровникова из Иоанна – Прокопьевской церкви, сына архимандрита Корнелия, до пострижения бывшего  священником Балаганской церкви под именем Козьмы Бобровникова, и потребовал от него подушных денег за 10 лет. Дьячок доказывал свое право происхождения от священника, что избавляло его от платежа  подушной подати, к тому же он давно состоял на службе. Поручик же ссылался на перепись, которая производилась в году, где он, Онисифор Бобровников, значился при дяде своем, посадском  человеке Петре Бобровникове, жившим в Балаганске.  Дьячок говорил, что еще ранее этой переписи он был уже в архиерейской школе. «Слушать ничего не хочу, – кричал поручик, &#; подавай деньги».

            Преосвященный по этому поводу написал в Полковой Двор. Дерзкий поручик ему отвечал: «Несмотря ни на что, взыскать с Онисифора Бобровникова за 10 лет подушные деньги. И  впредь взыскивать. И прошу впредь Полковой Двор такими порядками не утруждать».

            Ну что тут делать с такой наглостью?

            Епископ обратился в Провинциальную канцелярию. Дело было ясно как день. Плещеев приказал остановить преследование дьячка. Греченин умолк, но не умолкла в нем злоба.

            Какой &#; то ссыльный  Махалов задумал жениться, уверяя епархиальное начальство, что его жена на прежнем месте жительства в Нижегородской епархии умерла. Преосвященный дозволил венчание священнику Троицко – Сергеевой церкви  Власу  Миронову,  но с тем, чтобы предварительно истребовано было заверение от Иркутской Провинциальной канцелярии, что Махалов действительно вдов. А так как Канцелярия не имела основания дать требуемое заверение, вмешался в дело Греченин.

            Он послал к священнику  Власу адъютанта с сержантом и с несколькими солдатами, которые уверили его, что епископ  приказал немедленно обвенчать Махалова. Преосвященный Иннокентий находился  в это время в Вознесенском монастыре, поэтому священник положился на честное слово людей благородных и обвенчал. Узнав об этой проделке, епископ  был раздосадован и счел нужным оградить себя, на случай открытия двоеженства   Махалова,   донесением   о  пакости    Греченина  в Синод.  Но предпринял не только это.

            При пересмотре дела о постройке в Иркутске неокончен- ного при свт. Иннокентии каменного  Богоявленского собора Преосвященный усмотрел, что некоторые церковные старосты злоупотребляли достоянием церкви. После этого Гранин и некоторые другие церковные старосты были вызваны в Архиерейский приказ. Проверка началась с Гранина. Тогда 3 марта года  первый раз Владыка употребил грозную меру – отлучение от Церкви. «Властью, от самого Господа Бога данною нам, повелеваем вам со всеми градскими священниками  к оному Ивану Гранину отныне в его дом ни с какими духовными требами и прочим не входить, и благословение не давать, пока оный не исправиться и не возвратит денежную сумму».

            Отлученным от общения христианского, епископ объявил и поручика Греченина.

            Тяжело было на душе  почетного гражданина Гранина, когда перестали его посещать служители Церкви, особенно, когда прошли мимо его дома со святым крестом в Светлый день праздника Пасхи; он перестал упорствовать: внес требуемую сумму и поискал с епископом примирения. 23 мая последовало разрешение Преосвященного иркутскому духовенству посещать Гранина  со всеми его духовными потребами.  Совсем иначе   подействовала мера отлучения на закаленного в  дерзостях поручика Греченина.

            Между тем, у Плещеева затевалась свадьба. Своячницу свою Екатерину Васильевну Старкееву просватал  он  за  сына боярского Емилиана Толстоухова. Нужна была венечная память и  Преосвященный приказал дать ее на имя соборного протопопа Ивана Старцева, которому предоставлял право венчания.

           Указами того времени поставлялось в строгую обязанность брать присягу от родителей или от их близких родственников в том, что между брачующимися не было никакого родства и других возбраняющих брак препятствий.  Преосвященный велел соборному протопопу родителей жениха привести к присяге, а вице-губернатора, заменяющего невесте отца, к присяге архимандриту Нафанаилу. Таким образом,  епископ Иннокентий со своей стороны проявил деликатность по отношению к градоначальнику. Но  слишком   неделикатно  принял   все это Плещеев. «Присяги не даю. Я не хочу знать вашего архиерея, тем более подчиняться его распоряжениям. Я отошлю жениха и невесту в Москву, и там их обвенчают», &#;  таково  было  заявление управителя края против законного требования епископа. Ясно, что раздражительность Плещеева была вызвана  не присягой, а последней бумагой  Преосвященного.

            …«А что же мой домик?», &#; спросил, наконец, епископ вице-губернатора Плещеева  после полуторалетних поездок  из Вознесенского монастыря в Иркутск и goalma.orgв отвечал 10 мая года, что из Москвы из Сибирского приказа  9 октября года было получено в Иркутске предписание, чтобы построить в Иркутске за счет казны для проживания архиерея и для его служителей покои без излишеств. С этой целью и лес с публичной торговли  приготовлен. Потому  епископу остается указать место  и  прислать план.

           Для освидетельствования места были посланы игумен Паисий и иеродиакон Никон. На основании сделанного ими  удостоверения Владыка написал Плещееву, что лес тонок от 5 до 6 вершков в отрубе и годен разве на сараи и заплаты, но не на хоромы. При том от давней заготовки он попортился. Место же для проживания архиерея отводится неприличное, за мелочным рядом, среди обывательских домов. Тогда как архиерейские дома всегда бывают вблизи соборов. И, так как, дом этот будет построен не для него одного, но и для его преемников, он не может допустить постройки из такого леса и на таковом месте, а желает, чтобы архиерейский дом был построен на месте нынешних Гостиного двора, вблизи собора.

          При этом Преосвященный сделал следующий запрос: «В городе Иркутске имелся двор при епископе Варлааме, прикладной ему (Варлааму) от иркутского дворянина Ивана Максимовича Перфильева со всяким строением и местом, на котором ныне построен мясной ряд. По какому указу  то архиерейское место и кем отнято?».

          Плещеев не нашелся, что ответить на этот запрос, обошел его молчанием. А относительно постройки архиерейского дома на месте Гостиного двора обещался писать в Сибирскую канцелярию в Тобольск, так как без ее разрешения Гостиный двор и казенный подвал тронуть нельзя. Их перенос потребует значительных издержек от казны и пожертвований со стороны купечества. После этого Преосвященный время от времени продолжал спрашивать вице-губернатора: «Скоро ли дом»?  На что вице-губернатор отвечал: «Не получено-де разрешение от Сибирской канцелярии на снос Гостиного двора».                                                                 

          Наконец Преосвященный решился высказать Плещееву все, что у него было на сердце. Он поставил ему на вид и прямые злоупотребления его власти, и бездействие ее. Еще прибавил то, что Иркутскому монастырю не выплачивали деньги за соль, которой исправно снабжала обитель Иркутск и Балаганск. Эта недоимка простиралась до рублей*. Вспомнил и то, что миссионер Камчатки игумен Филевский был отправлен в Якутск на плоту и чуть не утонул в реке Лене со своими спутниками, тогда как из Сената предписано было препровождать миссию прилично и удобно.

          Задерживался и отпуск хлебных дач самому епископу, с Высочайшей воли ему определенных, или дачи производились с обмером, обвесом и обманом. Важнее же было то вмешательство во время призыва к крещению бурят и якут, которое чинили ясачные сборщики. Они не только не избавляли новокрещенных от ясака, но и особенно отягощали их.

          Все это архипастырь признал нужным опубликовать по всей епархии, как свою Архиерейскую грамоту. «Ныне … не токмо не имеют к нам по надлежащему послушанию, но и ругают всячески, прекословят и в благородном деле препятствия чинят, вопреки данной мне от Святейшего Синода  грамоте».    

          Каково было читать вице-губернатору следующие строки:  «Сущии же тамо в той Иркутской епископии боголюбивые князи и все христоименитое воинство и всякого чина православные христиане яко истини сынове света должны суть сему от Бога званному архиерею по данной ему свыше благодати от Пресвятого и Животворящего Духа во всем повиноватися и должную честь и совершенную любовь и послушание к нему простирати без всякого пререкания. Презираяй архиерейские повеления… отлучен есть, и Святейшего Правительствующего Синода благословения  лишен».

          Для гордыни Плещеева  это был страшный удар.

Церковные дела в Якутске

          Якутск со времени своего основания ровно сто лет находился в церковной зависимости от удаленной на шесть  тысяч верст Тобольской митрополии и оставался без надзора, как дитя вдали от матери. В течение первых восьми десятилетий на прибрежьях Лены и даже на goalma.orgке созидались иноческие обители. Не только в самом Якутском остроге, около Ледовитого океана возникали Божьи храмы. Везде, куда попадали русские люди, ставились для молитвы часовни и для наблюдения за ними определены были особые старосты. Но все это делалось так, что епархиальный архиерей и митрополит Тобольский должны были  осведомляться через приезжих или через посылку нарочных: сколько именно церквей и часовен в Якутском ведомстве и где они? Есть ли при них священники? Кто таковые? И откуда?

           В Якутске кроме Спасского монастыря были построены Троицкий собор и две церкви: Богородская и Никольская. В Троицком служил протопоп Андрей Тарлыков, поставленный на служение митрополитом Антонием Стаховским в году.

            В году побывал в Якутске посланец Иркутского Архиерейского приказа,  известный нам Герасим Лебратовский якобы для принятия Якутской области в состав Иркутской епархии. При Беринге находился там посланец епископа Иннокентия  иеромонах Феофил, пользовавшийся безграничной привязанностью командора и его жены. Поэтому сведения о Якутске доходили до епископа Иннокентия. А  его   забота  о жителях  города уже проявилась в  ходатайстве архиерея перед Синодом  об устроении в Якутске дома призрения для бедных, больных и престарелых иноземцев.

          Внимание Преосвященного было обращено на сотни тысяч якутов, блуждающих во тьме идолопоклонства. Ведь одним из главных влечений души его было – пронести Евангельскую проповедь в их среду. Поэтому  в марте года архипастырь  заявил Плещееву, что  намерен ехать в Якутск.

           На сей раз вице-губернатор не замедлил сделать нужное распоряжение илимскому управителю Константину Игумнову выдать один дощаник с припасами служителю архиерейскому Швалеву для сплава Его Преосвященства в Якутск.

          6 июня отправился Преосвященный в путь со своим Архиерейским приказом, состоящим из наместника иеромонаха Корнелия, приказного надзирателя Алексея Попова, писчика Рещикова  и увезенного от следствия  Нафанаила. Между 11 и 13  числами  июля года прибыл епископ Иннокентий в Якутск.

          Лишь только достиг епископ Витима и встретил якутов, как началась его  равноапостольская деятельность. Якуты обоего пола принимали от него крещение, хотя сначала в небольшом   количестве. По  прибытии Владыки в Якутск деятельность эта приобрела  большие размеры. В уведомлении для Якутской воеводской канцелярии сообщается, что в июле &#; августе года им было окрещено  64 человека обоего пола из якутской породы. К письму Владыка приложил именной список ново- крещенных с тем, чтобы им немедленно дали льготу от ясака.

           В память об этом  крещении многих якутов в урочище Киллем («У трех лиственниц») в  30 верстах от Якутска поставил еп. Иннокентий Крест и благословил устроить часовню в честь Животворящего Креста.

           Положив доброе основание, Преосвященный предоставил продолжать дело обращения якутов архимандриту Нафанаилу и всему якутскому духовенству. Владыка просил и воеводу Жадовского,  чтобы   не   стеснял  желания  якутов  на принятие       крещения и не нарушал закона о льготе в платеже ясака.

           Другая же мысль положена была в основание инструкции Нафанаилу &#; открыть в Якутске школу и избавить через то духовных лиц от тяжкой обязанности доставлять детей своих для обучения в Иркутск. «Прежде всех их поголовно забирали в казачью или военную службу яко неучей. Отныне, &#; писал Владыка в Воеводскую Канцелярию, &#; сего да не будет. Но чтобы обучающиеся в школе оставлены были в звании, приобретенном ими по рождению от священнослужителей, дабы со временем занять их отцов места и через то избавить церковь от необходимости принимать во священство из служивых людей и от крестьянства».

            Архимандрит Нафанаил был деятелем ревностным.  Школа в Якутском монастыре  была тотчас открыта и дала возможность несчастным священникам, сосланным в Охотск,   безвинных детей своих пристроить в этом учебно-нравственном приюте. Священник Онисим Абрамов с радостью отдал сына Михаила, а товарищ его по несчастью Михаил Трифонов двух сыновей – Ивана  и Прокопия. Последний будет долголетним вероисповедником в Земле Чукотской. Кроме детей местного духовенства, в школу с самого начала  поступило шесть отроков из туземцев.

            В Якутске Преосвященный обратил внимание на то, что при якутском соборе не было диакона. Во всем городе был один диакон в Богородской церкви Василий Шапошников, но нерадивый и непослушный. Епископ предписал якутскому духовенству выбрать достойного занять вакансию диакона при соборе. Общим голосом был одобрен сын протопопа Андрея Тарлыкова  &#;  Николай. Он и был рукоположен во диаконы.

            А диакона Василия Шапошникова, неисправного по службе, приказал выслать в Иркутск. Тот и был потом в Иркутском Вознесенском монастыре монахом под именем иеродиакона Венедикта

            Были успокоены некоторые несчастливцы, ссыльные из духовного чина, бродившие в Якутске без пропитания, приняты они были в Якутском Спасском монастыре. Причислены были к послушникам лишенный священства Борис Мелентьев и бывший иеромонах Иван Каргополов, присланные из Тайной канцелярии.

            15 июля епископ получил письмо от Григория Писарева- Скорнякова, только что выехавшего из Якутска в Охотск. Скорняков писал, что в Удском остроге, стоявшем как от Якутска, так и от Охотска за верст, велено поселить 10 семей крестьян, да столько же служивых людей, и что в таком удаленном месте требовали священника. В случае неимения  у архипастыря кандидата на это место, Скорняков рекомендовал Иосифа Хмылева. Епископ признал Хмылева достойным священства и рукоположил его, отправляя же его в путь, поставил  в обязанность  к часовне Удского острога прирубить алтарь.

            Между  тем,  обыватели Зашиверского острога сообщили  Преосвященному, что у них церковь Спаса Нерукотворного  Образа с давних времен стоит пуста, нет священника. Младенцы умирают без крещения, взрослые без напутствия, сожительство остается без брачного освящения. В церкви нужен священник, они желают видеть у себя священником дьячка соборной Якутской церкви Алексея Слепцова. Тогда Слепцову был сделан запрос о происхождении. Он показал, что родом москвич, сын Ивана Романовича Слепцова, бывшего коменданта при Государыне царевне блаженной памяти Наталии Алексеевны, сослан сюда по делам, неизвестным ему. На другой же день,  т.е.  20 июля  епископ  посвятил Слепцова во диакона, а затем во священника.

            «И у нас храм Божий во имя Святой Животворящей Троицы в Колымске стоит пуст без священника», &#; жаловались перед архипастырем обыватели Колымского острога и просили поручить заведование Колымской церковью тому же новопроизведенному священнику Алексею Слепцову. И добавили: «Тем более что остроги Зашиверский и Колымский отстоят друг от друга только на пять дней езды на собаках». Преосвященный 30 июля  велел отписать Слепцову: «Будет ли он подаянием мирским доволен»? Чем дело кончилось, не указано, но по духу резолюции понятно, что кончилось оно удовлетворением просителей.

           На место Слепцова нужен был в Якутском остроге дьячок. Прихожане представили Преосвященному выбор на лишенного священства Федора Ивановича Протопопова, как  на человека доброго, не пьяницу. Епископ тотчас потребовал сведений о Протопопове из Якутской воеводской канцелярии. Она отвечала, что лишенный священства Федор Протопопов в числе семи человек колодников прислан в Якутск 31 июля года из Преображенского приказа за непристойные слова без права выпуска отсюда. Владыка утвердил несчастного в дьяческом месте при Якутском соборе.

           И еще одно назначение состоялось 6 августа, по просьбе прихожан Николаевской церкви. На место отказавшегося от служения за старостью священника Алексея Степанова был рукоположен во священники якутский служивый человек Иван Васильевич Оконешников.

           Не успел еще Преосвященный распрощаться с городком, где довольно спокойно и без особых тревог провел 1,5 месяца, как достигло его неприязненное отношение из Иркутска: вице-губернатор Плещеев только теперь перед выездом прислал якутскому воеводе разрешение выдать Его Преосвященству 1 пуд табака, тогда как теперь в подарках не было надобности. К тому же Владыка лично просил Плещеева  выдать не один, а 10 пудов.

                24 или 25 августа того же года епископ Иннокентий выехал из Якутска. Проездом Владыка погоревал над некогда цветущей Покровскою пустынею, устроенной на утешение верным, но до того обобранную Лебратовским, что всех денег оставалось в обители 47 рублей, тогда как на месте храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы виделось пепелище после пожара года. Еще в Якутске Владыка дал  благословение строить новую церковь и дозволил провести денежный сбор на его постройку по всей епархии.

27 сентября Иннокентий Нерунович прибыл в Киренский монастырь, где игуменом был Пахомий, перемещенный  распоряжением Архиерейского приказа 2 ноября года  из Братской Спасовой пустыни. Владыка обратил внимание на  обширность Киренского прихода и посвятил во священники диакона Киренского монастыря Ивана Иванова, ставшего помощником киренскому священнику Иакову Панфилову.

Известно и то, что епископ велел публично наказать перед народом одну неверную жену и ее обольстителя для страха прелюбодеям.

Учеты монастыря, составление подробной описи всего монастырского имущества и распутица надолго задержали здесь архипастыря.  Он выехал из Киренска только 26 октября.

        …Деятельность епископа Иннокентия была непрестанной, постоянно направленной к благоустроению юной епархии. Прекратить нравственные непорядки, возвысить благочестие через умножение храмов, взывать в царство благодати ходящих  во тьме язычников, защищать православное святое крещение от незаконных притязаний, обратить внимание на нищих и беспомощных даже в Якутске. Таковы были его заботы, сопровождающие во всех случаях примерной быстротой его административных решений.

Вновь о противостоянии властей

          Во время нахождения епископа Иннокентия  в  Якутске его   недоброжелатели не оставались в покое. В отсутствие архиерея, к примеру, Иркутский вице–губернатор Плещеев попустил вдове  покойного богача Пивоварова отнять у Вознесенской обители актами закрепленные за ней сенные дачи.

          Тогда же схвачен был и отправлен в Провинциальную канцелярию писец Архиерейского приказа, священнический сын из Великого Устюга Иван Попов, когда-то временно проживаю- щий в Нерчинском монастыре. Сперва ласками Лебратовский и Плещеев склоняли его подтвердить, что Нафанаил засек служи- теля, но когда ласки не подействовали, тогда стали вынуждать из несчастного лжесвидетельства пытками – цепью, плетьми, дыбами, хомутом  и  другими страшными орудиями.  К счастью,  Иван Попов, хотя и изрядно пострадал, но сумел бежать из застенков Плещеева. Впрочем, долго они не пустовали.

Епископ Иннокентий тоже не выпускал из виду своих лиходеев. Из Якутска возвращался он с новыми запасами обвинений  против Лебратовского, который мало что разграбил Покровскую пустынь и Якутский монастырь, но и разорил нескольких частных лиц, задолжавших у покойного архимандрита Феофана ничтожные суммы под дорогие залоги. Эти залоги Лебратовский продал в свою пользу, сверх того отобрал у некоторых священников застращиванием  якуток, нанятых в услужение, и насильно увез их в Иркутск  для своих услуг.

          К таким запасам справок о низостях Лебратовского епископ Иннокентий на обратном  пути получил в Киренском остроге весть,   которая   придала   ему  новые  силы   в  борьбе    с   корыстолюбивым правителем края.

          Сюда  явился  из Иркутска к епископу с депешами один из вкладчиков Вознесенского монастыря, Давид Гагаринов, и передал, что, вследствие жестокого управления  вице-губернато- ра Плещеева,  в страдное время года братские мужики  возымели  недобрую  думу   напасть  на  русских  и  для этого вооружились. Взволнованные этим, крестьяне из малых деревень бросились в большие селения. В Бельском остроге и в Бадайской слободе  они укрывались в храмах,  били тревогу в колокола  и  в этом переполохе оставались до тех пор, пока Плещеев не прислал в Балаганский  и Бельский остроги сотника Чемезова и поручика Греченина с вооруженными солдатами.

           Когда восстание таким образом было  усмирено, тогда по приказанию Плещеева Греченин  начал  расправляться  с зачин– щиками   дела  &#;  инородческими властями.  Расправа   кончилась

тем, что  большие  деньги  были  свезены   и   видимо &#; невидимо скота  было  угнано  во  двор  вице – губернатора.

           Гагаринов, прибывший  к Преосвященному, утверждал, что может подтвердить все им сказанное даже на бумаге, подтвердят это и другие  очевидцы,  например,  иеродиакон Дометиан, который был в это время в Бадайской монастырской вотчине, Аюша Халанчен, в крещении Иван Осипов и  давно крещенная бабка Анна Иванова. Тогда епископ Иннокентий  приказал Гагаринову следовать обратно в Иркутск и к приезду епископа приготовить письменные удостоверения.

           25 ноября года Преосвященный возвратился в Иркутский Вознесенский монастырь, и назавтра же пошло от него извещение в Сибирскую губернскую канцелярию о бывшем бунте и о завершении  дела взятками с приложением письмен- ных показаний Гагаринова и Дометиана. Сибирская канцелярия со своей стороны  послала извещение епископа   в Москву,  в Сибирский приказ, но не уведомила об этом епископа Иннокентия, а он, на основании  прежних поблажек из Тобольска иркутским властям,  имел право подумать, что  извещению не дано ходу, и опять решился войти в сношение с Сенатом. Описав историю возмущения бурят, он присовокупил к сведению Сената, что при усмирении бурят  собирали  с  них  по 1,5 рубля  с лука, а  с  десяти  луков  по хорошему  быку  или корове, а тот-де скот пошел в дом вице-губернатора Плещеева.

           Сказать надобно, что и Плещеев не упускал случая уколоть своего противника, где только представляли к этому возможность недосмотры со стороны епископской канцелярии. А недосмотры, при горячности епископа и небрежности не всегда трезвых, распущенных писцов Архиерейского приказа, бывали нередко. Например, ему поднесли справку, что с таких-то  новокрещенных  взяты  ясаки  вопреки  Закону о льготе.

           Преосвященный написал Плещееву, что тот пренебрегает Законом. Вице-губернатор, со своей стороны, показал, что уведомлений в Провинциальную канцелярию об иных ново- крещенных совсем не было, а о других хотя и было сообщение, но без показания их прежних имен, места жительства, без обозначения года, месяца и числа крещения.

           Преосвященный, всмотревшись в дела, убедился, что Провинциальная Канцелярия отчасти была права,  и окончил, на сей раз, строгим предупреждением священникам, дабы они о крещении бурят доносили подробно, причем не только о времени крещения, о прежнем и новом имени, месте жительства новокрещенных, но и об их восприемниках. Провинциальную канцелярию же велел просить, что пока этот порядок не вполне установился, при сборе ясака о заявляющих себя окрещенными производить дознание на месте.     

           На основании подобного же неосмотрительного со  стороны Архиерейской канцелярии доклада епископ по возвращении своем из Якутска писал в Провинциальную канцелярию, что ему не выдают жалования денежного и хлебного на сей год,  и что за прошедший год  он не получал ни овса, ни денег за овес. Поэтому он будет искать сатисфакцию  за  пренебрежение  Императорским  указом.

           «Его Преосвященству, – отвечал  Плещеев 13 января года,- денежное жалование за год … было подносимо через дьяка Никифора Кондратьева, но неизвестно, почему не принято. О выдаче четвертей ржи предписано провиантмейстеру Алексею Чемцову, а об отпуске вина ведер бургомистру Андрею Елезову, но неизвестно, почему сии припасы служителями Его Преосвященства из магазинов не принимаются. О сборе овса сделано распоряжение, и коль скоро доставка будет в магазины, то четвертей и этого продукта отпущено будет Его Преосвященству без промедления. Наконец за овес  года в получении деньгами Его Преосвященство соизволил собственноручно 19 марта г. расписаться и, вероятно, запамятовал».    

           В заключение ответа Плещеев высказался так: «Ваше Преосвященство, Вы уже не в первый раз попрекаете канцелярию пренебрежением Указов Ее Императорского Ве- личества и злоупотреблениями, чего терпеть долее невозможно. Тогда как в вашем приказе не хотят навести порядочных справок, а написавши  какую попало промеморию*, надеясь на то, что Вы  в дела не вникаете, подкладывают Вам к  подписи».

            Теперь вернемся к Адриану  Греченину, которому Преосвященный запретил  входить в Церковь. Добавим, что и священникам в то же время был воспрещен вход  в его квартиру. Греченин старался казаться равнодушным, однако, при тогдаш- нем малолюдстве города, опричник чувствовал себя очень заметным. Поэтому – действительно ли ему случилась  надобность  в священнике или придуман был только предлог – он обратился к одному, другому, третьему из соборных священников и, наконец, к самому протопопу Старцеву с просьбой напутствовать больную &#; его дворовую  девицу. Но ни один из священников не пошел в дом отлученного.

            Греченин заявил об этом вице-губернатору Плещееву. Тогда  5 января года Плещеев написал Преосвященному Иннокентию в тоне защитника края от стеснительных мер архиерейских.  Вот слова из письма  Плещеева: «Поручик Греченин четырехкратно обращался с просьбой к соборным протопопу и священникам, чтобы напутствовать в доме его больную,  но они говорят, что в его дом входить им воспрещено.  Греченин не знает тому причины.  Кроме него Вашим Преосвященством положено запрещение еще на несколько домов в городе Иркутске  и в деревнях.  Подпавшие под запрещение плачут и рыдают, не ведая даже причины отлучения. Потому прошу Вас налагать подобные запрещения согласно правилам церковным по предварительным уведомлениям и  по объявлению непокорным вин их, заслуживающих церковного отлучения. А  я со своей стороны обещаю в таком случае  зависящее от гражданских властей   содействие Церкви».

              Преосвященный на эту промеморию велел отписать, что идти к больным для исповеди и крестить  не запрещено в доме поручика, «точию ему озорнику входу в тую церковь не повелено», так как  «не покорев церкви стал».

              Что  же  придумал Греченин  вместо   покорности? Того же января года подошел он к Прокопьевской церкви с солдатами и лишь только вышли из храма священник и известный нам Онисим Бобровников, служивший при церкви в диаконском сане, как Греченин приказал схватить его солдатам, утащил в съезжий двор и посадил под арест. Уведомленный об этом Плещеев приказал диакона отпустить и тем покрыл наглый поступок. Что оставалось Преосвященному делать с озорником, на которого суда не было? Зная, что поручик Греченин разъезжал по делам подушного сбора по разным местам провинции, Преосвященный 27 февраля сделал уже циркулярное   по епархии предписание, чтобы Адриана Абрамова Греченина в церкви нигде по Иркутской епархии  и  в Нерчинске  не впускать и ни с какими требами к нему не входить.

              Между тем, забияка не унимался. Во время поездки на Байкал в Шакшинской заимке, принадлежащей Нерчинскому Успенскому монастырю, он стал отнимать лошадь у одной служительской жены. А так как женщина не соглашалась отдать ее, то избил несчастную треногою до полусмерти. Лошадь же увел и не возвратил.

              По возвращении своем в Иркутск пошел в Иоанно-Прокопьевскую церковь; когда же священник, он же поповский староста* Каблуков напомнил Греченину, что вход ему в церковь не дозволен, обнажил кортик. И за все эти дерзости наглец оставался без взысканий, сколько бы ни писал о них епископ  его начальнику &#; селенгинскому коменданту Бухгольцу.

              20 мая года вкладчик Вознесенского монастыря Давид Гагаринов пришел в город за покупками.  Здесь беднягу схватывают, влекут в Провинциальную канцелярию, заковывают в кандалы,  и Плещеев изливает на него всю свою ярость.

              К сожалению, Преосвященному не дано было узнать в этот день, что случилось с Гагариновым,  и  это было причиною того, что он не уклонился от тяжкой неприятности, которая ему готовилась на завтра.

             21 мая епископ Иннокентий служил Божественную Литургию в Богоявленском соборе по случаю крестного хода вокруг города. По окончании процессии Преосвященный с духовенством были приглашены на обед к главному откупщику Ивану Глазунову. Явились туда также  и Плещеев, и  Греченин.

             Угощения  и  вина  у  откупщика  было  немало,  и  язык вице-губернатора и поручика развязались сначала на упреки епископу,  потом на укоризны  и на ругательства самые пошлые, которыми оглашались тогда рынки. Дерзкие руки поднялись даже на неслыханное оскорбление Архипастыря, к чему, однако же, не были допущены. Плещеев послал за солдатами. Благоразумие хозяина и участие бывших тут граждан спасли епископа от конечного поругания и доставили ему возможность выйти из дома, сесть в лодку и переправиться через Ангару в Вознесенский  монастырь.

             Только через три дня узнал Владыка истинную причину дикого поступка вице-губернатора, когда прочитал полученное им 24 мая известие из Тобольска, что, по распоряжению Сибирского приказа, Плещеев по делу возмущения людей братских предан следствию, и следователем  назначен полковник Бухгольц. Бумага на имя Преосвященного несомненна была получена в Иркутске 20 мая с той же почтою, с которой Плещеев получил известие о своей подсудности, но, очевидно, была задержана в Провинциальной канцелярии, дабы воспользоваться днем предполагавшегося угощения у Глазунова, чтобы нанести Владыке подготовленное оскорбление.

            Тяжело было на сердце у епископа Иннокентия. Простить он был не вправе, потому что оскорблен был сан, который и на будущее  ничем не обеспечивался от подобных и еще больших наглостей со стороны градоначальника.

            На поручика Греченина Преосвященный написал жалобу полковнику Бухгольцу, к полку которого принадлежал обидчик, прося предать его суду. Но куда жаловаться на вице-губернатора Плещеева? В Сибирскую Тобольскую канцелярию? Но в это время Сибирская губерния должна была разделиться  на две части: Тобольскую и Иркутскую. Вице-губернатор Иркутской губернии перестал быть  зависимым  от губернии  Тобольской.

             На защиту же Синода, судя по молчанию оттуда на прежние свои представления, епископ Иннокентий рассчитывать не мог. Поэтому решил он сам поехать в столицу  и лично рассказать о своем положении.  В этой решимости послал он 10 июля года  в  Синод письмо с просьбой о дозволении явиться в Петербург.

             Между тем, 7 июля Преосвященный на свои жалобы получил от полковника Бухгольца ответ, заслуживающий место в летописи Сибири на память, как она, бедная, худо была ограждена от наглецов кривым толкованием законов. Полковник не отвергал, что поручик Греченин подлежит суду за тяжкое оскорбление, нанесенное Преосвященному, но для суда над ним по воинскому уставу требуется президент-полковник, два капи- тана, два поручика и два прапорщика. А так как в Селенгинске такого комплекта офицеров нет, то и судить поручика нельзя. Когда же скопится требуемое число офицеров, тогда будут его судить.

             Это значит, что если бы  поручик Греченин выжег город или перерезал несколько людей, то все равно судить его нельзя  по недостающему комплекту судей. Для того же, чтобы отправить буйного к суду туда, где могло найтись полное число судий, у полковника Бухгольца не нашлось соображений.

             Тогда огорченный епископ попробовал еще раз доказать правительству, что Плещеев &#; человек для края зловредный. Следуя этому замыслу, он в  июне, июле, августе года посылал одно за другим несколько донесений в Сенат. Заметим, что ни в одном  из них он не коснулся нанесенной ему обиды.

             В одной изобразил он, в какой степени стеснено в Иркутской провинции обращение инородцев в христианство. Писал он о наглости ясачных сборщиков, не только не дающих новокрещенным льготы от платежа ясака, но и вынуждающих от них двойной платеж. Об их советах инородцам  в угоду властям иноверческим не менять веры. Об устрашениях и даже насильственном отвращении от крещения  при попущении вице-губернатора. В подтверждении этому приложены были в немалом количестве  жалобы бурят.

            В другом донесении высказал несколько фактов злоупотреблений при отпуске из магазинов хлебных дач (пайка, жалования) на дом архиерейский. В третьем описывал приемы Плещеева, когда тот хотел скрыть чье-либо тяжкое преступление (хотя бы и убийство) от законного преследования. Тогда заставлял  он безмолвствовать жалобщиков и применял   орудия пыток, под которыми несчастные жертвы оглушали город криками из застенков Провинциальной канцелярии.

            Наконец, Преосвященный объявил Сенату, что еще ни один правитель Иркутска так не наживался, как вице-губернатор Плещеев. В доказательство этому он представил в Сенат подлинные счета тогдашних иркутских  мастеров серебряного дела, выходцев из Великого Устюга Михаила Матвеевича Климшина и Ивана Васильевича Попова. Климшин оковал  Плещееву шесть ящиков серебром  по бархату с замками серебряными, делал несколько дюжин серебряных ложек, несколько штук серебряных судочков, подносов, подсвечников. Его товарищ Попов, кроме многих серебряных, делал много и золотых вещей, и не всегда по охоте, а чаще из-под кнута. Оба же мастера переделали серебряных вещей для вице-губернатора на более чем 10 пудов.

           Не ограничиваясь донесениями Сенату, епископ 3 августа года написал в Сибирскую губернскую канцелярию, что Плещеев взял насильственно писчика архиерейского приказа священнического сына Ивана Попова под арест и выпытывал из него разными муками показания, что архимандрит Нафанаил есть убийца. Попов, однако, сумел убежать и потом рассказывал странные вещи, что Плещеев в канцелярии бывает редко, разве когда нужно кого-нибудь пытать. Остальные же дела решает дома своим произволом.

           Посмотрим, как  складывались отношения после бурной сцены в доме Глазунова  между вице-губернатором и епископом Иннокентием. Епископу понадобилось послать в столицу нарочного с бумагами. Плещеев потребовал двойные прогоны (по 4 копейки за 10 верст). Преосвященный надумал отправиться  вниз по Ангаре до Братского острога для обозрения этой части епархии и для призыва инородцев к крещению. Плещеев опять потребовал двойные прогоны. Владыка спрашивал Плещеева: «Как же давали Вы мне вспоможение без всяких прогонов съездить в Якутск? А теперь для таких же епархиальных надобностей стесняете меня требованиями двойных прогонов, тогда как Вам  известно, что на  прогоны  не получил я из казны  ни копейки».  В ответ вице-губернатор  молчал.

            Не менее затруднен был Преосвященный в отсылке в Россию и получении оттуда казенных бумаг. Например, он препровождал пакеты в Провинциальную канцелярию, а там не давали расписки об их приеме. Письма, следовавшие на имя Преосвященного из Синода, из других мест России, привозились сначала в Провинциальную канцелярию и не всегда доставались ему непрочитанными. По крайней мере, было судебное дело о том, что Лебратовский, подпоивший курьера Бычкова, приехав- шего из России, вскрыл у него бумаги к Преосвященному из Синода и секретное письмо из Сибирской канцелярии. Дело кончилось, разумеется, тем, что ни на Лебратовского, ни на Бычкова архиерей суда не нашел.

            Можно ли представить стеснительнее этого положение особы, облеченного архиерейской властью, но находящегося под гнетом прихотей озлобленного Повелителя края, под гнетом, к облегчению которого не было ниоткуда руки помощи? А что терпела при таких грубых отношениях Плещеева к епископу прислуга Вознесенского монастыря, в котором пребывал архиерей? Лишь только показывался в городе кто-нибудь из вкладчиков или из писцов Архиерейского приказа, или келей- ников архиерейских, как их хватали, брали под арест и держали в застенках канцелярии  несколько дней.

            С 21 мая после страшной беседы у Глазунова епископ Иннокентий более трех месяцев не был в Иркутске. Но 11 сентября прискакал в Иркутск нарочный с Манифестом о  взятии генерал – фельдмаршалом графом фон Минихом Перекопской линии и об отправлении по этому случаю благодарственного молебна с целодневным звоном и с пушечной пальбою.

            В этом случае Плещеев письменно попросил епископа Иннокентия прибыть в Иркутский собор для совершения торжества. Надобно было покориться необходимости, но, отслужив 12 числа в соборе Литургию и молебен,  Владыка тотчас  отправился в свой монастырь.

            От искушений никуда не уйдешь. 14 сентября епископ  справил отечественное торжество и в своем Кафедральном Вознесенском монастыре. По окончании церковной службы он пригласил к себе на угощение монастырскую братию. Во время пития за здравие Ее Императорского Величества  Владыка приказал выпалить из двух пищалей. Звуки донеслись до Иркутска. В глубокий вечер, когда епископ был уже в опочивальне, к нему ворвались три солдата с допросом: «Нет ли на монастырь нашествия? Или  какого притона* для иностранных гостей»? Разгневанный Владыка приказал наглецов схватить и держать под арестом до утра. Эта история послужила основой легенды, будто бы  епископ Иннокентий и вице – губернатор Плещеев перестреливались из пушек.

            От таких тревог родилось у Преосвященного желание водвориться в пустынь. Преосвященный избрал местность в двух верстах от Вознесенского монастыря (на северо–запад по течению goalma.org), за  Жилкинским  селением  в густой  березовой роще. Там для  пребывания  Владыки  устроили   обширный,   удобный одноэтажный дом. В одном из его отделений была устроена церковь во имя св. мученика Иустина Философа. К ней Владыка причислил небольшое братство. Настоятелем  церкви был определен игумен Иннокентий, которого Беринг вывез из Красноярска, но который не годился по старости в морскую экспедицию.

            Устроив себе загородный дом, слывший в Иркутске под именем Архиерейской Жилкинской заимки в Роще, епископ Иннокентий сделался совершенным отшельником. В Иркутск перестал ездить, и даже обитель Вознесенскую посещал нечасто. Сюда же, на заимку, перенес Преосвященный и школу.

            Избавившись от его непосредственного надзора, канцеляристы Архиерейского приказа, оставшиеся в Вознесенском монастыре, дико воспользовались волею. Часто без причины теснил Плещеев этих выходцев из монастырских стен. Это правда. Но бывало и такое, что, явившись в город, они  напивались и дебоширили, а за это брали их на съезжий двор уже законно.

            Сам председатель Приказа архимандрит Корнелий, не управившись с ними, слезно просил епископа Иннокентия, уволить его от сей обязанности по причине старости и частых болезней. При этом сообщал, что надзиратель приказа Алексей Попов и подканцелярист Егор Рещиков пьянствуют и «дел государевых, и челобитчиковых, и денежных споров не отправляют, и его, Корнелия, не слушают».  Преосвященный Иннокентий, однако, счел нужным оставаться верным принятому  им  образу жизни.

           Тогда как епископ Иннокентий устраивал свою заимку,  посмотрим, что делалось у иркутского вице-губернатора Андрея Григорьевича Плещеева. Он пришел в бешенство, когда получил известие, что по делу скрытого им восстания бурят подчиняется суду полковника Бухгольца. Первою проделкою его было не давать знать об этом Бухгольцу.

           Преосвященный в июне спрашивал Бухгольца: скоро ли он начнет предписанное ему следствие? И получил ответ, что ему нет никакого на это приказа.

Оставляя  Бухгольца в неведении по поводу этого дела, Плещеев принялся за  свидетелей. Пытками принуждал он Гагаринова отказаться от своего доношения. Новокрещенных Аюшу и бабу Анну в застенке трижды кнутом пытал, чтобы и они от свидетельства своего отреклись. Но, когда достичь желаемого не удалось, тогда он Гагаринова  заковал в ручные и ножные кандалы, наложил ему на шею цепи и в таком виде отослал в Тобольск, в Сибирскую Губернскую канцелярию. Для чего же? Чтобы проволочить,  и проволочкою затемнить дело.

           Затем Плещеев взялся за духовенство. Последним ставленником первого епископа Иркутского Иннокентия был Петр Скорняков, принявший от святителя сан диаконский, но не сподобившийся рукоположения во священники. Желая достигнуть  последнего, он поехал в Тобольск, но, услышав в Иркутске о скором прибытии нового епископа, дождался его здесь и был рукоположен 8 июля года. По прибытии же  своем в Читу он сделал донос на старика, читинского протопопа Маркиана, о нарушении чина церковного. Он писал, что Маркиан вместо одного раза четырехкратно прободает на проскомидии агнца, при принятии тела Христова вместе  сообщает и употребляет и заздравную о себе часть; мокрою губкою, когда вытрет потир по употреблению Святых Даров, отирает себя по голове и шее и т.д. Он попущает делать подобное и подведомственным ему лицам: городищенскому дьяку Федору Рябухе и пономарю Федору Стукову  из Нерчинского собора.

           По этому случаю в Читу был командирован на следствие илимский диакон, рукоположенный Преосвященным во священ- ники, Алексей Семенович Шангин. После исследования доноса состоялся суд над Маркианом, который окончился внушением архипастыря  –   впредь   непорядков   не  допускать. Странности

протопопа были плодом простоты и невежества, поэтому дело  кончили одним вразумлением.  Но из-за того, что  при этом  следствии священник Скорняков кричал «слово и дело»* на нерчинского воеводу Деревнина и на некоторых других лиц, то это обстоятельство, относящееся к суду гражданскому, епископ  предоставил Иркутской Провинциальной канцелярии.

           Теперь за это дело ухватился Плещеев. Прежде всего, он вызвал священника Скорнякова. В угоду Плещеева этот лжебрат заявил в Провинциальную канцелярию, что протопоп Маркиан не отправлял некоторых царских молебнов и что он объявлял об этом как самому епископу  Иннокентию, так и Шангину.

           И потянулась из-за Байкала вереница скованных служителей Церкви: протопоп Маркиан, дьяк Федор Ребуха,  пономарь Федор Стуков&#;

           Узники предварительно представляемы были епископу Иннокентию, который собственноручно снимал с них оковы, а затем, благословивши, со стесненным сердцем, отправлял  в  Провинциальную канцелярию.

           Плещеев потребовал в Провинциальную канцелярию священника Шангина со священником Соболевым. Первого епископ отослал в Канцелярию, в отношении второго сказал: «Довольно! В Канцелярии теперь из-за Байкала священник Авраамий Дмитриев, Даниил Иванович (Шергин), Петр Скорняков, протопоп Маркиан. Если еще вызвать Соболева, то край останется без священников». Преосвященный предоставил Канцелярии решить: через кого ей будет удобнее опросить священника на месте его жительства, не отлучая от прихода.

Чтобы больнее оскорбить Преосвященного и завязать дело, Плещеев потребовал ответа и от него самого, будто бы Преосвященный при отправлении Скорнякова в Канцелярию, научал,  «как и что»  отвечать там. В то же время присланы были солдаты за приказным надзирателем Алексеем Поповым. Преосвященный Попова не отпустил, а Плещееву задал вопрос: «Кто именно возвел клевету на архиерея?». «Открыть нельзя, дело секретное», &#; отвечал Плещеев.

           30 сентября годав Иркутске было получено милосердное слово Императрицы, что за неслужение молебнов, если произошло оно не по злонамеренности, священников судить не в светских судах, а в епархиальных. Как кипятком обдало Плещеева, однако он дал Указу свое толкование. Протопопа Маркиана 10 сентября возвратил суду архиерея, остальных удерживал узниками.

            Преосвященный после этого отписал Плещееву, что к следствию над протопопом необходим доноситель священник Скорняков и священник Шангин, на которого падает обвинение в утаивании доноса.

            И вот как ответил на письмо архипастыря Плещеев 13 октября года: «Священник Скорняков содержится в канцелярии по секретному делу сказывания за собою и за другими Дела Государева, а Шангин за сокрытие при следствии столь важного доноса, и потому до решения отпущены в Архиерейский приказ быть не могут, тем более, что о неслужении  Маркианом молебнов с 10 октября по октябрь года не производилось никакого дознания по принятой Вашим    Преосвященством     привычке   скрывать     подобные  государственные преступления. Потому что сами Вы, Ваше Преосвященство, на многие викториальные и торжественные дни Всенощных бдений, Литургий и поминовений по царственным особам в Соборной церкви не отправляете, несмотря на Именные Ее Императорского Величества повеления, и даже на персональную покорнейшую просьбу вице-губернатора. И таковым совершенным  оставлением  собора без служения Вашего, поставляется Провинциальная канцелярия в немалое опасение ответственности за Вас».

            И ответ Преосвященного на это дерзкое письмо достоин памяти. Ангару; а более всего боится приезжать в Иркутск из–за вице-губернатора, который не только не приносил ему, архиерею, просьбу о более частом посещении Иркутска, но, напротив, всегда встречал его бранью и руганью, а особенно напугал  21 мая года в доме Ивана Глазунова таким бесчестием, какого нигде никогда архиереям не бывало. Пусть же, заключил Преосвященный ответ свой, не беспокоится Провинциальная канцелярия никаким за меня опасением, ей до моих обязанностей дел нет, если потребуется ответ, то не от нее,  а от меня. Она же пусть лучше подумает о том, что по указу 30 сентября всех нахватанных ей священнослужителей пора обратить к суду архиерея, болезнующего о том, что многие церкви остаются по ее милости без службы и многие приходы без исполнения христианских треб. Что безвинный священник Даниил Иванов уже три года томится в холодной башне по доносу попа Авраамия Дмитриева.  Однако на Плещеева резоны эти не действовали.

           Между тем, жители Нерчинска с воеводою Деревниным умоляли епископа  возвратить  им  протопопа   Маркиана  Григорьева, как во всем трезвенного, к покаянию наставника, в служении Богу поучительного, в христианских нуждах благо- послушливого и неленностного. В то же время и читинские прихожане просили возвратить Маркиана в Читу. Но что оставалось делать  епископу Иннокентию? Отпустить Маркиана, необследованного по неслужению молебнов, &#; дело по тем временам страшное. К обследованию же отнята была всякая возможность.

           Плещеев же, чтобы своему злонамеренному бездействию придать вид законности, донес об аресте духовных лиц в Сибирскую канцелярию, прося ее мнения, как поступать в таком деле и после этого в ожидании ответа почивал как на лаврах, лишь подсмеивался над всеми настояниями Преосвященного: «Донесеноде, ждите»!

           Прошли октябрь, ноябрь и декабрь года и еще пройдет много месяцев без перемены положения узников, в отлучении их от мест служения, от семей, хотя и не будет уже вице-губернатора Плещеева. Так сумел он крепко затянуть узел.

          Извещение епископа о злоупотреблениях иркутского вице-  губернатора не остались в Сенате без  внимания. Гагаринов, лишь только был привезен в Тобольск, немедленно отпущен был назад в распоряжение Бухгольца. Сему последнему вновь было предписано вести дело о бунте бурят законным порядком.

Бухгольц приступил к делу, которое отозвалось новыми неприятностями для Преосвященного. Почему-то понадобился к следствию в Селенгинске учитель монгольского языка в Архиерейской школе лама Лапсан. Заменить его было некому, и Монгольская школа, основанная архимандритом Платковским, пришла к своему концу.

           На место Плещеева в году был назначен вице-губернатором в Иркутскую провинцию статский советник Алексей Юрьевич Бибиков, которого обязали не отправлять Плещеева из Иркутска, пока не кончится следствие. Но и тут Плещеев не вдруг решился выпустить из своих цепких рук Гагаринова, когда тот возвратился из Тобольска в Иркутск. С декабря года он держал его в застенках канцелярии, пока не услышал о скором  приезде в Иркутск нового вице-губернатора.

           Бибиков был далеко выше Плещеева и по уму, и по образованности. Между тем взаимные отношения между ним и Преосвященным являлись, к сожалению, с первых встреч не радующими. Сеятель раздора – Лебратовский, который  был главной причиной всех прежних зол, оставался в прежнем неприкосновенном состоянии. Лебратовский нашел и у Бибикова такое же покровительство, которым пользовался у Сухарева и Плещеева. По мере того, как  продолжалось  безнаказанное его злоречие, рыгаемое на весь город против Преосвященного, росла  его самонадеянность. Видел Владыка, что по делу восстания бурят «ворон ворону глаз не выклюет». Мучили тех, кого не  надобно, а все,  кто был поважнее, оставались без внимания.

            На духовенство, томившееся в Провинциальной конторе по поводу прокричания одним из них «слова и дела» и на самого епископа Иннокентия взгляд нового вице-губернатора был таков же,  как у старого, если еще не  хуже. Плещеев, по крайней  мере, протопопа Маркиана передал на суд Архиерейский, а  Бибиков  взял старика обратно к своему суду. Плещеев оставил на месте священника Соболева, Бибиков его вывез в Иркутск и держал скованным. У правителей провинции менялись имена, действия же оставались прежними.

            Наконец, епископ Иннокентий получил распоряжение из конторы Тайных розыскных дел, чтобы  находящихся под стражей священников Авраамия Дмитриева Белых и Даниила Иванова Шергина по именному указу от 15 апреля года  освободить и препроводить их к  епархиальному архиерею. Бибиков получил это предписание 26 августа года, но исполнять не торопился. 30 августа Нерунович отослал ему напоминание. И лишь 27 сентября года, протомив несчастных еще около месяца, Бибиков отослал их к епископу.

Даниила Шергина епископ определил в Кяхту, Авраамия же Белых отослал в Яндинскую слободу. Над последним, по навету которого пять лет страдал Шергин, замечателен Суд Божий. Авраамий этот  сошел с ума, начал называть себя Христом, царем, папой, патриархом, грозил, что всех будет судить, в том числе и епископа Иннокентия. Ко всему этому присовокуплял речь бранными непотребными выражениями. Преосвященный приказал в апреле года вызвать сумасброда в Иркутский Вознесенский монастырь.  И с этой поры более о нем нет поминаний.

           Преосвященный, посетив двукратно Забайкалье  не далее Кяхты, а в году  Якутск, думал ознакомиться со своей паствою и в других направлениях. В году хотел он последовать до Братска, но Плещеев не иначе соизволял выдать подорожную, как с оплатой двойных прогонов на 15 лошадей. Епископ не имел на это средств и отложил поездку. Таким же образом отказал ему в этой поездке и Бибиков в году. В этом же году Преосвященный хотел быть в Нерчинске &#; и опять прежнее препятствие. Наконец, весной  году архипастырь  решился, во что бы то ни стало, доехать до Нерчинска, чтобы обозреть край, посмотреть положение Нерчинского Успенского монастыря, управляемого строителем иеромонахом Иовом.

           По возвращении из Нерчинска Преосвященного ждало известие. Пришел указ Синода к нему и одновременно к Бибикову. Указом предписывалось подвергнуть Лебратовского ответу за дерзновение &#; отнятие в Москве у Федора Жадовского 50 рублей 60 копеек лазаретных денег, посланных с ним из Иркутска для сдачи в Святейший Синод, Предписывалось также  взыскание у него отнятых денег.

           Епископ Иннокентий потребовал от Бибикова суда над хищником Лебратовским за кражу лазаретных денег. Потребовал раз, другой, но из Провинциальной канцелярии ответа не goalma.org исходе сентября  того же года Владыка прислал иного содержания вопрос: за что содержатся в ней в узах более двух лет не только без решения, да и без всякого следствия протопоп Маркиан, священник Яков Соболев, Алексей Шангин и другие? Церкви остаются без служения, приходы без исправления христианских треб. Долго ли это будет? Бибиков  упорно отмалчивался.

            Преосвященный  сообщил в Синод, что, сколько бы он ни писал об иркутских правителях, все на бумаге изложить невозможно, потому убедительно просит побывать в Петербурге для личных объяснений. На что отвечали ему решительным словом, что быть ему в Петербурге  нет причин.

           22 октября года Иркутск огласился грамотою Архипастыря.  Ее опубликовали в церквях, списки с нее были прибиты к церковным входам. В грамоте, потрясшей город, было отлучение Лебратовского от Церкви.

           Не знаем, как принял это отлучение Лебратовский, но вице-губернатор, хотя и вполовину, очнулся. У него  и теперь не поднялась рука на Лебратовского. Но, по крайней мере, через три дня после объявления грамоты, Бибиков препроводил к архиерею протопопа Маркиана, иереев Шангина, Соболева  Скорнякова, причетников Рябуху и Стукова.

           Но с каким приговором!  Какая  неуважительность к сединам протоиерея и вообще к духовному сану. «За разноречие двух священников Скорнякова и Шангина,  вместо публичного наказания плетьми,  послать для служения на Камчатку за их младость, да и за то, что долговременно под караулом содержались. Также и протопопа за его старость и долгое под караулом содержание, учиняя плетьми наказание, сослать по Его Преосвященства  рассуждению».

           Преосвященный отвечал лаконично: «Ссылать на Камчатку не имею полномочия, а Канцелярию прошу впредь подобных дел так долго не проволакивать». Было это на исходе года.

           Была переписка с Бибиковым и по такому случаю. Еще  17 ноября года  на  строящуюся Троице-Сергиевскую часовню (по прошению Федора Слотина с прихожанами)*, на ограду и  на строящийся там же женский монастырь из приказной  палаты отведены были в вечное владение земли. Но во время притеснений на епископа  Иннокентия  со стороны вице &#; губер- натора Плещеева жители Иркутска Иван Попов, Агапит Фуфаев и Михаил Ушаков воспользовались неурядицею и захватили часть земли.

            Наконец, в управление Бибикова его любимец и секретарь Провинциальной конторы  Федор Анисимович Лапаков  без всякого спросу поставил свою усадьбу на остальных церковных землях, огородил сколько ему было угодно пахотной земли, насеял разные хлеба и конопли, и водворился на чужой земле помещиком.

            Преосвященный Иннокентий просил Бибикова о защите церковного достояния от наглых захватчиков, но тот только поглумился над заявлением архипастыря, а секретарь Лапаков имел дерзость явиться к епископу и бесчестить его такими словами, к каким только способен необразованный подьячий, чувствующий безнаказанность. Тем и кончилось дело о захвате земли, принадлежащей нынешней КрестоВоздвиженской церкви, с того времени навсегда для нее же потерянной. Преосвященный доводил об этом захвате сведения до Синода, но из этого ничего не вышло.

           Наконец, и в году Преосвященный делал попытку просить у  Бибикова подвод для проезда до Братского острога и до Илимска для обозрения епархии и для обращения инородцев, однако  получил прежний отказ; он повторил попытку в году, и вновь ему отказали. Да и в чем  Преосвященному не отказывали?

           26 июля прибыл в Иркутск сменить Бибикова Лоренц Ланг, бывший директор Пекинских караванов, памятный дерзкой расправой с архимандритом Антонием Платковским*.

           Отрешенный от должности Бибиков не сразу был отпущен из Иркутска, потому что обязан был дать преемнику отчет о своем трехлетнем правлении. А о том, что его правлением не все были довольны, говорило множество жалоб на него.

          Лишь Герасим Кириллович Лебратовский оставался как в заколдованном кругу, недостигаемый никакими преследованиями, обвешанный якутскими соболями и осыпанный деньгами монастырей.

          В феврале года отлученный от церкви Лебратовский  был смертельно болен, но ни один священник не пошел его напутствовать. В мае жена Лебратовского разрешилась младенцем  женского пола. Епископ Иннокентий не дозволил не только родительнице дать очистительную молитву, но и окрестить младенца, несмотря на убедительные просьбы Бибикова. Так наболело на душе у архипастыря от козней Лебратовского.

          В ответ Лебратовский посылает жалобу в Святейший Синод с приложением копии отлучительной грамоты. Вслед за этим епископ 12 апреля года получает из Синода указ, в котором говорится: «Понеже из доношения  Лебратовского и из приложенной копии таковых причин, по которым был бы он, Лебратовский, подлежателен анафеме, не видно, хотя бы к тому причины и были, однако же по силе Духовного регламента не представлены прежде Св. Синоду  и не получая из оного указу, подвергать его анафеме не надлежало. А жене и детям онаго вход церковный разрешить и новорожденную дщерь его священного крещения сподобить без всякого отлагательства». Вот когда Лебратовский восторжествовал!  Он послал в Синод свои оправдания и собрался ехать в Петербург. Помех ему не было сделано.

          К сожалению, мы не нашли ответа епископа Иннокентия  Св. Синоду. Но из соображений последующей переписки видно, что Преосвященный причинами своей анафемы называл:

1) расхищение Лебратовским  монастырских имений,

2) произношение на самого Его Преосвященство клевет и поношений, как самим Лебратовским, так и женой его,

3) поблажка  Лебратовскому со стороны местных  властей,

4) долговременное  безмолвие  Синода   на  донесения о злоупотреблениях Лебратовского.

          В мае года goalma.org стало известно, что Лебратовский в Москве, но к Синодальному суду не является. Тогда предписано было Московской Синодального правления канцелярией, сыскав его, держать скованна под караулом, вплоть до указа.

Духовные миссии в Пекине

           Сразу же  по прибытии Неруновича в Иркутск  ему предс-

тавился выехавший из Пекина священник Иван Филимонов, бродивший по Иркутску под именем странника Хинского государства  и много рассказавший  епископу о  порядках чужой страны.

            Подобно первому епископу Иркутскому, второй епископ также интересовался событиями, происходящими в Китае, и был заинтересован в установлении дружеских отношений с Великим Соседом. Члены Русской Духовной Миссии в Китае в случае необходимости могли рассчитывать на помощь иркутского архиерея. И goalma.org не раз обращался к епископу с просьбами разрешить те или иные проблемы Миссии. Их там накопилось немало.

Вторую Духовную Миссию в Китай возглавлял архимандрит Антоний Платковский, прибывший со священниками в Пекин в году. Туда же с караваном отправлен был караванный директор Лоренц Ланг. 2 ноября года последний передал слова китайского министра Алегамба к Лоренцу Лангу о том, что «ваш де Антоний живет непостоянно, пьянствует, режется с попами ножами так, что и говорить об этом стыдно». Этот незавидный отзыв об архимандрите Антонии Платковском через коллегию иностранных дел доведен был до goalma.org

В году Лоренц Ланг прибыл в Петербург с отчетом; его спросили о состоянии в Пекине Духовной Миссии. Не красочно описал ее Лоренц Ланг. К своей реляции он приложил подлинный журнал, веденный  главой Миссии архимандритом Антонием Платковским. В журнале, обличавшем иеромонаха Лаврентия в нецеломудрии и в расходовании церковной казны, значилось еще, что иеродиакон Иоасаф ходил пьяный во дворец Богдыханский и министров перебил. И что его держали под караулом скованного целые сутки.

           Первейший член Синода архиепископ Феофан 23 сентября года пригласил к себе Ланга и имел с ним беседу по делам Пекинской Миссии и о Платковском. Про Иоасафа Лоренц Ланг говорил, что слышал о его входе во дворец Богдыханский в пьяном виде, но то, что он бил министров, &#; это выдумка Платковского. Напротив, Иоасаф пользовался  у китайцев  особой любовью.  И только одно у него несчастье, что любит хмельные напитки.

           Преосвященный Феофан на следующий день передал разговор в Синод и было определено: goalma.orgндрита Антония Платковского из Пекина взять в Россию возвратно и привести его в Петербург под арестом на его коште*, 2. Иеромонаха Лаврентия также из Пекина вызвать, 3. Иоасафа из Пекина не высылать, но оставить там по-прежнему.  Если же пить не перестанет, то в России не только иеродиаконства, но и монашества будет лишен, и в гражданском суде жестоко истязаем будет. И в этом ему подписаться и ту расписку прислать в Синод.

           Когда Ланц передал Платковскому Указ Синода, тот  воскликнул: «Как может недоверок посылать ко мне указы?» и бросил пакет на землю. Платковского  судили сначала в Пекине; суд при караване единогласно приговорил его к наказанию плетьми. Лоренц Ланг утвердил приговор и исполнил его с такой жестокостью, что несчастный едва не умер под ударами. Потом его держали в тяжком заключении. Никто не мог ни посетить его, ни помочь ему. В столице  состоялся новый суд. Ему вменили разграбление иркутских монастырей и то, что здание для монгольской школы в Вознесенском монастыре было скверно построено*. Платковский был лишен сана архимандрита и священства и отправлен простым иноком на смирение в Троице &#; Сергиеву Лавру. При Елизавете ему был возвращен сан архимандрита, а в году он был определен настоятелем Данилова монастыря  goalma.orgлавля &#; Залесского. Скончался 15 июля года.

Когда составлялось определение о высылке из Китая архимандрита  Антония Платковского, решалось  дело и другого   подсудимого из Пекина, – иеромонаха Иллариона Трусова. Неизвестно в чем был заподозрен в Пекине Илларион. Не без участия Платковского он был вызван в Россию, а находящееся при нем имущество было конфисковано. Но в Синоде Илларион смог оправдаться. Более того, он стал тем избранным, которого с соизволения императрицы Анны Иоанновны назначили на место Платковского начальником Миссии. 9 сентября  года последовал Высочайший указ, чтобы иеромонаха Иллариона Трусова произвести в архимандриты Преображенского Посольского монастыря Иркутской епархии, а затем  оттуда отправить в Пекин.

            Иркутскому Преосвященному было предписано  в ноябре    года: когда российский караван при Лоренце Ланге будет отправлен из Сибири в Пекин, тогда и архимандрита Иллариона туда отправить. Самому архимандриту было поставлено в обязанность, чтобы  в Пекине  находиться в зависимости от иркутского архиерея.

            Архимандрит Илларион Трусов, как только  прибыл в году  в столицу Китая,  показал всем безобразную жизнь. Члены Духовной миссии 7 июля года доносили в Синод, что архимандрит Трусов звания своего не хранит, забыв Страх Божий, находится в безвременном пьянстве, бродит по улицам пьяным, одевается иногда в китайское женское платье, в нем шатается по улицам. Казну Пекинской Николаевской церкви (серебро и золото, оклады с образов, серебряные блюдечки) променял тайным образом на деньги, которые употребил на свои расходы. До следующего суда, однако, Трусов не дожил. Когда 22 апреля года прибыл вместо Лоренца Ланга из Иркутска в Пекин новый караванный директор Иерофей Фирсов, то в живых Иллариона Трусова он уже не застал.

           Синод в ответ на  донесение  архиерейского приказа из  Иркутска в году указал  киевскому архимандриту Рафаилу прислать в столицу достойных монахов для нового  посольства в Китай. Были приглашены иеромонах Гервасий Линцевский, Киево-Софийского кафедрального монастыря иеродиаконы Иоиль Врубльовский и Феодосий Сморжевский. Гервасий по прибытии в Петербург был произведен в архимандриты, а иеродиаконов возвели в сан  иеромонашеский. В этом же году  монахи были отправлены Синодом в Пекин, с указанием Линцевскому относиться с рапортами и всякими недоразумениями  к епископу иркутскому Иннокентию Неруновичу.

Заботы жителей Кяхты

           Чрезвычайный посланник граф Савва Владиславович Рагузинский окончил в году переговоры с Пекином, определив главный пункт торговли между Россией и Китаем &#; на речке Кяхта. Он  заложил там крепостцу и позаботился из своей походной церкви устроить здесь храм для насельников пограничного места.

           Граф Савва попросил свт. Иннокентия (Кульчицкого) освятить этот храм во имя Пресвятыя Троицы и свт. Саввы Сербского. Он хотел, чтобы этот Троицко-Савский храм был приписан к Посольскому монастырю, чтобы отсюда присылать священнослужителей в Кяхту для отправления службы Божией. А на содержание церкви установить денежный сбор на проезжавших через таможенную заставу торговых и неторговых  людей. Свт. Иннокентий благословил освятить эту церковь и для служения в ней направил из Посольского монастыря иеромонаха

           Владиславович после этого выехал  в Россию. Прошло время. Деньги в пользу храма на заставе собирались, но до храма не доходили. И монастырь Посольский не мог не тяготиться содержанием отданного на его опеку пограничного храма.

           Между тем, купеческие люди, поселившиеся для торговли в Кяхтинском форпосте, как только прибыл в епархию епископ Иннокентий Нерунович, стали жаловаться ему на неудобство устроения Савской церкви в Троицкой крепостце, от которой Кяхтинский форпост, где живут они, в 4-х верстах. Потому де затруднительно для них, торгующего в Кяхте купечества, посещать Троицко-Савскую церковь для слушания Божествен- ной Литургии. А что делать в случаях экстренных треб? И, заявив сие, кяхтинское купечество просило: или церковь из Троицкой крепостице перенести в форпост и разрешить пристроить к ней придел во имя Успения Божией Матери, или дать благословение на постройку в форпосте новой церкви. Строение и содержание церкви, равно и содержание причта купечество брало на себя.

          Преосвященный, в октябре года прибывший в епархию, в начале следующего года посетил Забайкалье, где  доезжал до Селенгинска. Там мог посмотреть  он  на китайцев &#; оригинальных соседей. В  Кяхте тогда он не был, поэтому не мог решить просьбу купечества заочно. Почему же епископ не побывал в Кяхте?

          Думаем, по затруднительности проезда от Селенгинска до Троицко-Савска. На следующий же год, когда устроили здесь почтовые станции, епископ Иннокентий не замедлил этим воспользоваться.

          Однако, чтобы дать делу движение, предписал 24 июля года ехать в Кяхтинский форпост,  привезенному с собой из Москвы, иеродиакону Феофилу, чтобы осмотреть в Троицкой крепостце церковь: на приличном ли месте построена, на сколько от большого жилья отстоит, бывает ли какой приход в казну и не бывает ли в церковных требах и в служении препятствий  из-за дальности расстояния.

          В году 15 февраля Преосвященный нашел возможность самому посетить Кяхту. Осмотрев местность, он изъявил полное согласие на сооружение особого храма в Торговой слободе близ Гостиного двора, предоставив купечеству прислать о том прошение по форме. А на обратном пути через Селенгинск просил коменданта Бухгольца, имевшего здесь со своим Якутским полком главную квартиру, одолжить на время Кяхтинскому форпосту полковую церковь, без  которой военные люди, при двух церквях в Селенгинске,  смогли бы обойтись.

          Между тем, собрав частным образом сведения, что в пользу Троицко-Савской церкви, с основания ее, а именно с года, скопилось значительное число пошлинной суммы, епископ  обратился к вице-губернатору Плещееву с вопросом: где эта сумма? Он просил выдать ее в Посольский монастырь на покрытие расходов по церкви пограничной. Плещеев в свою очередь потребовал справки от заведующего пошлинными сборами в Кяхте капитана Маремьянинова копию распоряжения на этот предмет графа Владиславича.

           Маремьянинов представил вице-губернатору список с инструкцией Владиславича, а также объяснение, что сумма, собранная с проходивших через таможню телег, доходит до рублей 63 копеек.

          После всего этого Плещеев не настоял, а селенгинский комендант без повеления свыше не решился выдать эту сумму на церковные надобности. Таким образом, установление Саввы Владиславовича цели своей не достигло.

          Такое открытое нарушение одного из самых главных условий, под которым Троицко-Савская церковь была приписана к Посольскому монастырю, вынудило епископа изменить прежние насчет церкви распоряжения  своего предшественника.

          Он сообщил Иркутской провинциальной канцелярии о том, что устроенная  Троицко-Савская церковь, как не пользую- щаяся  представленным ей 15 статьей инструкции графа Саввы Рагузинского содержанием, от Посольского монастыря отчисляется. Потому канцелярия обязана принять в свое ведение по реестру утварь, какая была выдана графской канцелярией в упомянутую церковь.

          20 апреля того же года Преосвященный получил от комиссара Кяхтинского форпоста Ивана Рязанова ожидаемое прошение о построении в торговой слободе церкви с извещением, что на построение новой церкви купечество собрало между собой более рублей и что сбор продолжается.

          10 мая Преосвященный  писал Синоду, что благоустроение церкви в пограничной Кяхтинской торговой слободе с постоян- ным пребыванием здесь священника необходимее, чем в Троицко &#; Савской крепостце, потому что слобода значительно населена купечеством и другими разными чинами, требующими безотлучного священника, тогда как в крепостце обретается только солдатский караул с немногочисленным числом людей. Понеже оная торговая форпостовская слобода самая пограничная, то могут иноверные китайцы здесь вящее склонение иметь к православию.

           На все изложенное в рапорте своем Преосвященный просил указа Синода властям пограничным о выдаче Посольскому монастырю денег, собранных с проезжих телег, в пользу состоящей на его иждивении церкви Троицко-Савской.

           Кяхтинское купечество не удовлетворилось церковью походною и настояло о дозволении строить церковь новую, неподвижную. Преосвященный медлил с разрешением, возможно, дожидаясь ответа из Синода. Когда же убедился, что и это представление его, подобно многим прежним, оставлено без внимания, то решился действовать собственною властью.

           Между тем, кяхтинское общество под руководством знаменитого деятеля на Кяхте Симона Ильича Свиньина измени- ло мысли относительно посвящения храма. Чтобы избежать слияния наименований Троицкого храма в крепостце и опять же Троицкого в Торговой слободе, они положили построить у себя храм во имя Воскресения Христова с приделами Успения Божьей Матери и во имя свт. Николая Чудотворца.

           Это желание свое они изложили новой просьбой своей к Преосвященному и получили разрешение указом года  февраля 6 дня. В следующем году церковное здание в Кяхте было готово. В году приготовили к освящению придел Никольский. Что же касается храма Воскресенского, то его отстроили через 7 лет от заложения. Симон Ильич Свиньин просил об его освящении 10 июня года, но, к огорчению кяхтинских прихожан, непредвиденные обстоятельства снова отдалили исполнение их желания года на четыре.

Жертвы Бирона в сибирской ссылке

           17 мая    года  епископ  Иннокентий   был в Чите, а 20

июня  достиг  града  Нерчинска,   где  встретились  ему   разные

нравственные беспорядки.  Там  окрещенные буряты уклонялись

в язычество, тут  сын  боярский  бросил  жену,  связался  в одном

улусе  с буряткой и прижил с ней детей.  Но была еще одна цель у этой поездки &#; навестить горького узника-собрата, бывшего еще  в живых  Георгия Дашкова, и побеседовать с ним.

Георгий (в схиме Гедеон) Дашков – бывший член Синода и архиепископ Ростовский &#; был сторонником восстановления в России Патриаршества и противником Феофана Прокоповича. А  за это в новой России не миловали. В году Дашкова лиши- ли сана священника, сослали в Спасо-Каменный  монастырь Вологодской епархии, а в году – в Нерчинский монастырь Иркутской епархии, «дабы содержать его там до смерти неисходно под крепким караулом». Епископу Иннокентию строго вменялось наблюдать лично: так ли все относительно Дашкова в Нерчинском монастыре будет выполнено.

Протоиерей Стуков во время служения в Нерчинске  собрал сведения об этом  узнике. «Роста он высокого, сгорблен, глаза глубокие, впалые, волосы от  старости пожелтели, постоянно молчалив. Трое приставленных караульных ни на шаг от старца не отставали. В храме Божием, когда Гедеону, большей частью от слабости сидевшему на скамейке, выносили из алтаря просфору, строгие стражи разламывали ее, прежде тщательно осмотрев,  не запечена ли в ней какая хартия».

Известно, что Гедеон посадил своими руками в монастырской ограде куст бузины, который разросся и близ которого упокоились его страдальческие останки. Куст не был истреблен временем, и жители Нерчинска часто, особенно при недугах, прибегали к нему как к верному средству исцеления.

           Позднее,  25 ноября года,  уже  в  Иркутске   епископ

Иннокентий получил из Провинциальной канцелярии промеморию о другой жертве бироновского правления, а с нею строгий указ из Синода о немедленном пострижении в Иркутском Знаменском монастыре секретной особы, присланной в Иркутск в сопровождении лейб-гвардии Преображенского полка фурьера* Льва Чернышева.

            Тогда была тревога в стенах мирной обители. Преклонная летами игуменья Акилина не знала, за что браться, старицы суетились. А в деревянной монастырской церкви начались приготовления к постригу. Наконец, явился из Вознесенского монастыря архимандрит Корнелий, за ним ввели в церковь  юную отроковицу в сопровождении фурьера и неизвестной пожилой женщины. Корнелий приступил к обряду пострижения. На обычные вопросы об отречения от мира постригаемая оставалась безмолвною. Безмолвною ее одели в иноческую ман- тию, покрыли кукулем (платом), переименовали из Анны в Анисию.

            Прошло несколько месяцев. 8 февраля года из Канцелярии тайных дел понеслись курьеры в Сибирь с письмами. Один из них вручил епископу Иннокентию указ следующего содержания: «Повелено Артемия Волынского дочь Анну  из ссылки  свободить … монашеский чин с нее снять и из Сибири отпустить».

            Днем избавления несчастной было 3 апреля года. Юная монахиня Анисия вновь была переименована в Анну Артемьевну Волынскую и получила свободу. Также была освобождена из монастыря Енисейского ее сестра Мария, а из Селенгинского монастыря &#; брат Петр.

            Впрочем, Иркутская Знаменская обитель хранила доказательство того, что Анна Артемьевна имела добрую память о монастыре. Из Петербурга прислала она в дар обители богато украшенное Напрестольное Евангелие.

            В долговременное управление иркутской епархией епископом  Иннокентием были  две резкие перемены  в  тоне    правительственных распоряжений относительно дел церковных.             Правление Бирона в царствование Анны Иоанновны налагало на Отечество язвы, особенно болезненные для духовенства. Елизавета же Петровна с принятием скипетра сразу же приступила  к восстановлению прав и преимуществ Церкви и духовенства.

            В 20 день по восшествии на престол 15 декабря года  Елизавета составила манифест, разнесший радость по всей России, о сложении недоимок и штрафов и об отпущении  впавших в преступления. В Иркутске получен он был 2 марта года. Велено было манифест этот читать по всей России во всех святых церквях в воскресные и праздничные дни в течение месяца.

            Императрице стало известно, что в прежнее правление многие люди сосланы были в отдаленные места Сибири, и о них нет известий ни в Сенате, ни в Тайной Канцелярии. Поэтому дополнительным указом от 24 сентября года приказано было начать по всей империи поиски безвестных страдальцев, а найденных &#; прислать к месту пребывания Государыни с ведомостями (кто, как и по каким определениям был сослан).

            Державное слово помилования нашло радостный  отклик в  Сибири. Не было уголка в ней, где бы вместе с виновными не страдали неповинные жертвы  управления Бирона. В отдаленной Камчатке томились лейб-гвардии Семеновского полка  прапорщик Алексей Шубин и русские вельможи князья Долгорукие (Алексей, Николай, Александр). Все  были  наказаны кнутом, а последние еще и урезанием языков.

           Охотск стал острогом для сосланных сюда из разных епархий священников с женами и детьми. Св. Синод поспешил навести обо всех изгнанниках своего ведомства справки, вслед последовали один за другим указы о возвращении пострадавшим прежних достоинств и о возвращении их на свои прежние места с тем, однако же, чтобы не уезжали до тех пор, пока им не найдется замена. Несмотря на это, священники: сосланный из Березова Андрей Васильев, Новгородской епархии Онисим Абрамов и Алексинского уезда села Богучарово Михайло Трифонов &#; постарались поскорее выехать из лишенного земли, воды и хлеба Охотска*. Первый отправился восвояси, а двое последних остались на служении  в граде Якутске. Многие же страдальцы не дожили до этих дней.

Измученный кнутами, илимский протопоп  Иоанн, тяжко пострадавший за неслужение Литургии в день тезоименитства императрицы Анны  Иоанновны, умер, не пережив горя.

Общественные заслуги епископа Иннокентия 

          Когда правительство обратило внимание на трудности  сношений с Сибирью из-за отсутствия регулярной почтовой связи, оно поручило командору  Берингу во время следования его на Камчатку составить подробную ведомость, где и как на протяжении от Тобольской до Китайской границы и вплоть до Камчатки поставить почтовые станы.

            В каждом из станов ставились 4 лошади, которых должны были содержать местные жители. На селенгинских обывателей к тому же, кроме своего стана, возлагалась обязанность содержать лошадей еще и на китайской границе. Селенгинская воеводская канцелярия, получив указ из Иркутского приказа об учреждении почт, на исходе  года сообщила Селенгинскому Троицкому  монастырю  об учреждении стана и  в его вотчине.

            Столетнему настоятелю архимандриту Мисаилу и без того надоела уже наглость проезжавших через их местность  казаков, курьеров и всякого рода рассыльных. Учреждение нового стана показалось ему новым посягательством на дела обители, и он ответил селенгинскому коменданту Бухгольцу: «мы-де с игуменом Феодосием посланы при царе Федоре Алексеевиче с благословения Святейшего Патриарха Иоакима на Селенгу-реку монастырь строить да неверных призывать ко крещению, а не почтовые станы содержать».

            На что Бухгольц сообщил, что он не вправе отступить от предписаний высшего начальства. Мисаил тогда обратился с той же жалобой в Иркутскую провинциальную канцелярию, но когда и оттуда получил такой же ответ,  стал искать защиты у Преосвященного.

            Епископу Иннокентию показалось странным то, что без всякого предварительного с ним сношения светское начальство распорядилось на монастырскую вотчину наложить небывалую до сего времени повинность. Он спросил  вице-губернатора Пле-   щеева: на основании какого указа обязываются монастырские крестьяне гонять почту и развозить курьеров и офицеров?

            Плещеев отвечал, что в апреле текущего года предписано  из Сибирской (Тобольской)  канцелярии учредить в Иркутской провинции почтовые станы, содержать в них лоша- дей для государственных нужд и поставить верстные столбы всякими людьми, но, чтоб исключить из этой повинности монастырских крестьян, того в том указе не написано. А так как государевы и монастырские крестьяне все в положении выплаты подушных денег, в прочих сборах и в рекрутской повинности в равенстве, то и в настоящем случае они должны подчиняться общему положению. За неподчинение указу и за остановку в деле с ними будут поступать,  как с нарушителями закона. Такой  тон бумаги не мог понравиться Преосвященному, и он жаловался в Синод на очередное самоуправство местных властей.

           В году, через четыре года  после устройства за Байкалом почтовых станций, Государственная Адмиралтейская коллегия предписала Иркутской провинциальной канцелярии для провоза через Байкал курьеров, казенного провианта, разных припасов и купеческих товаров построить казенный бот в 40 фунтов.

            Забайкальский комендант Бухгольц сыскал в Иркутске мастера Федора Козлова, которому поручил высмотреть и определить для постройки этого бота удобное место. Козлов донес, что, проезжая из Иркутска до Селенгинска, отыскал он годный к ботовому строению лиственничный лес в вотчине Посольского монастыря. А для построения бота отыскал удобное место в урочище Прорва в версте от Посольского монастыря.

            Бухгольц немедленно дал в распоряжение Козлова 26 мастеровых солдат и для надзора за ними унтер-офицера, но предварительно просил разрешения Преосвященного, как на рубку леса, так и на занятие Прорвы для постройки бота. В то же время и Иркутская провинциальная канцелярия 6 февраля года со своей стороны просила епископа оказать общеполезному делу содействие, чтобы плотникам и солдатам отведено было помещение в окрестностях Посольского монастыря.

            Епископ Иннокентий по содержанию того и другого представления предписал наместнику монастыря иеромонаху  Виктору не только не препятствовать Козлову строить бот, но и давать приют мастеровым людям.

            Не в одном этом, но и во всем, чем только можно служить благу народному, Преосвященный являл свою энергичную готовность, коль скоро требование делалось прилично, без  оскорбления архипастырского  достоинства.

            В октябре года в Чечуйском остроге на р. Лена открылась злокачественная горячка: жители вымирали семьями, дома запустевали. Медиков в это время в Иркутске не было, кроме привезенного Преосвященным из Тобольска разжалован- ного подлекаря Черноградского. За него и ухватился Плещеев, попросив епископа послать лекаря в зараженную болезнями местность. Архипастырь не только изъявил полное на это согласие, но и вменил Черноградскому в обязанность трудиться в порученном деле совершенно бескорыстно.

            В году прибыли в Иркутск причисленные ко вторичной Беринговой экспедиции профессора Академии наук Герард Фридрих Миллер и Иоанн Георгиевич Гмелин. Они затребовали от Иркутской Провинциальной канцелярии  сведений о появлении в крае русских, о приеме их туземцами, о браках, о нарождении и смертности, о возведении церквей, монастырей, казенных учреждений. Однако им Провинциальная канцелярия наотрез отказалась помочь,  сославшись на неимение таких сведений.

            Миллер обратился к Преосвященному. Епископ поставил Провинциальной канцелярии в вину ее явное уклонение от помощи труду ученых, так как большая часть просимых ими актов или собственно ей принадлежало, или были переданы ей в свое время  епархиальным начальством.

            Нерунович  разрешил  доставлять  Миллеру  в  Архиерей-

ский приказ указы, грамоты, метрики, росписи, учетные списки людей Духовного ведомства, а копировку тех документов, которых почему-либо нельзя было выдать подлинниками, возложил на дьячков и пономарей.

             Результат распоряжений епископа Иннокентия виден в следующем ответном  обращении к ученому товариществу: «Промемория Архиерейского приказа Академии наук профессору Герарду Миллеру со товарищи. По получении первой промемории от Вас посланы были к монастырским настоятелям и закащикам от Его Преосвященства указы, дабы означенные из всех мест, по требованию Вашему, ведомости присланы немедленно, но за дальностью путей вскоре оные были не присланы. И по тем указам в прошедших и годах в разных месяцах и числах присланы о строениях монастырей и церквей известия и грамоты. И господа профессора о приеме ведомостей и грамот о строении монастырей и церквей и о количестве новорожденных и умерших людей экстрактов* и о присылке возвратно благоволите учинить, как Ее Императорского Величества указы повелевают. А в вышеописанных  грамотах краткой ведомости и экстрактов имеется листов. год июля 7 дня».  В приеме листов дал квитанцию Герард Фридрих Миллер.

«Вечная Тебе память! Без Твоего прихода Клио* Гиперборейская  доныне  перешептывалась  бы  с  дьяком Есиповым** и сыном боярским Ремезовым***, потому что архивы наши сгорели, рукописные летописи редеют, а в обителях и в благородных сословиях не заметно ни Нестора, ни Болтина», &#; такую хвалу достопамятному Миллеру, первому  писателю Сибирской истории, воздал Петр Андреевич Словцов, многоученый друг Сперанского. Причем хвалу нелестную, заслуженную! Но если бы Словцову довелось прочитать ответ Миллеру  Иркутского  Архиерейского   приказа  с препровождением листов об истории Иркутской провинции и в то же время отказ Провинциальной канцелярии, тогда бы он прибавил: «И Тебе вечная память, умный Иркутский архипастырь Иннокентий! Без твоего содействия не поживился бы Миллер ни одним листом от искавшего лишь своих выгод вице-губернатора Иркутского!»

О питейных заведениях

В деревнях был обычай к храмовым праздникам приготовлять кануны. Так называлась выварка в большом количестве пива, которое в день храмового праздника отпуска- лось мирянам за деньги. Вырученная сумма поступала в доход приходской церкви. Здесь-то некоторые церковные старосты среди общей попойки и нагревали себе руки. Преосвященный разослал указ, чтоб канунов не было. Но обычай был до того давний, до того укоренившийся в народе, что без кануна у них был и праздник не праздник. Запрет канунов возбудил всеобщий в деревнях ропот. Тогда Владыка решился искоренять это зло постепенно. Он попускал приготовлять кануны не иначе, как с предварительного всякий раз у себя спроса. Причем делалось указание  старосте о том,  чтобы  деньги,  вырученные  за  пиво,   без  ведома  приходского священника не тратить.

Не мог не испытывать епископ печалей при виде обильного винопития своей паствы, не мог быть равнодушным, к примеру, при чтении донесения  прихожан Кудинской церкви: «Нужно бы священнику поставить дом, но поставить оный вблизи церкви негде, потому что в 15 саженях от церкви, где бы прилично быть священническому дому, стоит кабак, и что это соседство кабака причиняет много вреда и соблазнов. Из церковного амбара под колокольнею выкрадено в прошлом году 20 рублей денег да двухпудовый безмен, а выкрасть никто другой не мог, кроме подозрительных людей из кабака. Кроме этого, женам и девицам пройти в церковь к Вечерне, Утрене или к Обедне невозможно, т.к. с той кабацкой избы выходят люди пьяные, нагие срамно; и неистовые и скаредные речи из уст своих испущают, чего и слышать невозможно». Изложив это, прихожане просили защиты.

Не легче было Владыке получать жалобы и от иноческих обителей, что откупщики окружили их кабаками. «Где прежде не было ни одного питейного дома, &#; писал строитель Вознесенского монастыря, &#; там их посадский человек Иван Глазунов наставил десятками; отчего происходят драки и убийства, крестьянам же чинятся великие обиды и угнетения».

Архипастырь не молчал об этих разрушительных для нравственности паствы стремлениях откупщиков. Он  просил местную канцелярию оградить обители и церкви от безобразной близости к ним питейных заведений. Но над его представлениями, как и над представлениями святого его предшественника, администрация местная  лишь глумилась. Обратился он и к защите  Синода. На сей раз, его жалоба приложилась ко многим другим от разных иерархов, и Владыка был насколько утешен  указом Синода от 7 ноября года. «Приказали: где ныне кабаки при монастырях, а в городах и селах при церквах в близости  имеются, а в каком именно от монастырской ограды, а в  городах  и селах от церквей расстоянии, и давно ль построены, о том из всех епархий, справясь и освидетельствовав достоверно, прислать Св. Синоду обстоятельные ведомости».

Но удивительно! По мере усиления желания Синода не допустить близости кабаков к святым храмам, не дремал и сеятель соблазнов. Преосвященный получил этот указ 13 марта года и приказал распубликовать его по епархии немедленно с требованием выполнить прописанные требования. А супостат? Мелким бесом прокрался он в Иркутский архиерейский приказ и запрятал Синодальный указ так далеко, что о существовании такого указа Иркутской Консистории  стало известно только из синодального дубликата, полученного 11 марта уже года. Виновного в сокрытии первого указа не нашли.

Итак, где только воздвигался храм Божий, там рядом с ним строился и питейный дом. Это сатанинское правило наблюдалось и в Тунке у Саянских гор, и в Забайкалье, и при Кяхтинской Воскресенской церкви, и по Лене, и в Якутске. Что за намерение строить кабаки вблизи церкви? Очевидно, чтобы прихожанина соблазнить прежде, чем он войдет в церковь помолиться, и копейку, которую нес он на свечу, заполучить в питейную кассу; а если это не удалось, то при выходе из церкви отуманить неосторожного, чтобы у него из головы вышло вон все виденное, слышанное и прочувствованное в святилище Божием.

В городе Иркутске подвал с горячим вином находился против самого алтаря Богоявленского собора. В Иркутской десятине, а именно в селениях Уриковском, Кудинском, Оецком, Куядском, Манзурском, Верхоленском, Бирюльском, Олонгском, Идинском, Заларинском, Бадайском, Китойском, Бельском и в Балаганском &#;  15 церквей и столько же кабаков на расстоянии от Домов Божиих на ,, ,, 60, 36,18,10 ( Куда) и даже в двух (Куяда) саженях. В городе Илимске  Соборная церковь окружена винным подвалом и кабаком, в Илгинском остроге церковь одна, зато два кабака и два винных подвала.

Кто же был создателем таких заведений: евреи, татары, некрещеные буряты? Нет! Кабаки строились или по прямому указанию начальства, или частными откупщиками, носившими имя православных. В списке их красуются имена Саватеевых, Граниных, Бородиных, Фрышкиных, Глазуновых, Бичевиных, Щербаковых, Перетолчиных.

      Духовное образование в епархии

В свое время указами Петра во многих епархиях были открыты специальные школы для подготовки духовенства. Такая школа в году была создана при Вознесенском монастыре стараниями архимандрита Антония Платковского. Она была задумана как школа переводчиков для обучения детей духовенства и сирот монгольскому и китайскому языкам, поэтому называлась «мунгальской». Школой для подготовки духовенства она стала в году после того, как первый епископ Иркутский Иннокентий существенно расширил ее программу.

Дальнейшее укрепление духовного образования связано с деятельностью епископа Иннокентия Неруновича. В году во время поездки в Якутск он основал в Спасском монастыре вторую в епархии духовную школу для подготовки священников из детей местного духовенства.

            Не выпускал епископ Иннокентий из поля зрения и школу при Иркутском Вознесенском монастыре, число учеников которой достигло при нем 60 человек. По прибытии в епархию Владыка подтвердил распоряжение, чтобы все дети духовенства от 7 до 15 лет были приняты в школу. Кто из церковников не хотел отдавать детей в школу, тот или сам оставлял духовное звание, или платил штрафы. На содержание школьников взима-  лось с каждого протоиерея и священника по 50 копеек, с дьякона по 30 копеек, с дьячка и пономаря по 10 копеек в год.

           В году закрылась монгольская школа при Иркутском Вознесенском  монастыре. Осталась только русская. Причиной было привлечение к следствию учителя монгольской школы бывшего ламы Лапсана. Архиерей жаловался Синоду, что хотя Лапсан плохой учитель, т.к. русского языка не знает, но все же заменить его некем.

           Синод потребовал, чтобы Провинциальная канцелярия направила учителя в необходимую для края школу. Но требование это написано было для глухих.

            Когда же епископ Иннокентий за Вознесенским монастырем в Жилкинской роще построил загородный дом, то туда же решил перенести и школу. При этом он неоднократно ставил перед Синодом вопрос о введении в ее программу латинского и греческого языков и преобразовании в славяно-русско-латинскую школу.

            На помощь этому стремлению подоспел Указ goalma.org, основанный на повелении императрицы Анны Иоанновны, об открытии во всех епархиях семинарий для обучения детей духовенства латинскому, греческому и, возможно, еврейскому языкам; а также следующее обстоятельство: в году в Иркутск прибыл искусный в латинском языке ссыльный Павел Малиновский, воспитанник Киевской Духовной Академии, советник Синода, сосланный во времена Бирона на Камчатку, по делу архиепископа Феофилакта*.

            Преосвященный обратился в Иркутскую провинциальную канцелярию с просьбой прислать ссыльного в его распоряжение. На сей раз канцелярия ему не отказала. В  должности учителя Малиновский пробыл не более года. 16 августа года указом императрицы Елизаветы ему было возвращено прежнее достоинство. Известно, что, вернувшись из иркутской ссылки, Платон (Павел) Малиновский  был поставлен во главе Русской Церкви, став архиепископом московским.

            Но прежде, чем сей знаменитый наставник оставил Иркутскую семинарию, у Преосвященного Иннокентия был уже наготове другой замечательный учитель латинского языка Иаков Максимович, высланный навечно в Охотск так же, как Малиновский и выпрошенный у Иркутской канцелярии.

            6 мая года этот несчастный поступил к епископу Иннокентию и учил детей до 8 января года, т.е. до дня, когда он получил свободу, прежний сан иеромонаха Киево-Печерского монастыря, прежнее иноческое имя Иакинфа и паспорт на выезд в Москву по Именному повелению.

            Постоянного же учителя латинского языка епископ выписал из Тобольска. На сей вызов на исходе года  явился некто Гаврило Ленский.

            В семинарии также был учитель русского языка Федор Колесников, учитель пения иеродиакон Дометиан, префект иеро- монах Гедеон Пелюшкевич. Обязанность приходорасходчика выполнял, вывезенный епископом Иннокентием в Сибирь, малоросс Егор Шерепа.

            Чем же все это кончилось? В январе года епископ получил вызов в Петербург. Убедившись в неизменности этого вызова и, видимо, чувствуя, что назад в Иркутск он больше не вернется, Просвященный 20 марта года дал приказание, чтоб от учителя Гавриила Ленского никаких ведомостей об учениках впредь не требовать. Самого Ленского от должности учителя уволить и поместить в штат Консистории, а по епархии сообщить, чтобы причты на содержание школы денег с сего времени не присылали. Да и кому было теперь среди малограмотного духовенства поддержать столь важное начина- ние! Школа была до времени закрыта.

             Вторая поездка в Якутск

           Миновали времена Плещеева и Бибикова, не было и  Лебратовского. Со стороны нового вице-губернатора Лорнеца Ланга препятствий к поездке Преосвященного в Якутск  не было. Напротив, Ланг выдал ему рублей, впоследствии  возвращенные епископом в казну. Владыка  оставлял Иркутск надолго.

           Достойно сожаления, что Преосвященный обрел себе покой среди холодов глубокого севера в то время, когда  Синод, после смерти Феофана Прокоповича, обратил свое внимание на Иркутскую епархию.

           Еще ранее второго отъезда Преосвященного в Якутск,  Синод предписал, чтобы епископ для успешности своих распоряжений, требующих содействия гражданских властей, соблюдал бы следующее: писал бы прежде в местную Провинциальную канцелярию,  а если бы она по троекратному Его Преосвященства обращению ничего не сделала, то жаловался бы Сибирскому  приказу в Москве, а если бы от Сибирского приказа не получил удовлетворения в течение года, тогда представил бы донесение Синоду с обозначением: когда и сколько раз по известному предмету от него было написано.

            Спустя некоторое время указом от 6 февраля года у Преосвященного потребовали дополнительные сведения по представлению его г. об устройстве в Якутске богадельни для презрения бедных крещенных якутов. Тем давали знать, что и это его представление принято Синодом во внимание.

            Затем указом от 22 января года извещали Преосвященного, что о нанесенных ему обидах от вице-губернатора Плещеева 21 мая года и прочих со стороны Провинциальной канцелярии притеснениях сообщено Синодом в  Сенат с крепким настоянием оказать Его Преосвященству       сатисфакцию, а также о возможности скорейшего построения в Иркутске Архиерейского дома.

            Сии знаки внимания Синода к епископу Иннокентию Неруновичу, уже отчаявшемуся, застали его еще в Иркутске, прежде отбытия в Якутскую даль. После того Архиерейский  приказ имел приятную обязанность сообщить ему в Якутске другие распоряжения Св. Синода.

            Указом от 3 декабря  года сообщалось, что взятые епископом на якутский путь из Провинциальной Иркутской канцелярии рублей 22 копейки зачтены в казенную дачу. Сверх того сообщалось в Сенат, чтобы и впредь, когда епископ захочет ехать для призыва  в православную веру идолопоклонников, то были бы ему даны потребные подвозы и прогоны из Иркутской провинциальной канцелярии.

            Затем указом от 22 мая года объявлялось, что  Синод по согласованию с Сенатом назначил ему прибавку к жалованию рублей в год да сверх прежней дачи четвертей ржи и овса и ведер горячего вина.

            Но все эти запоздалые слова указов скользили по наболевшей от прежних огорчений душе Преосвященного, не производя глубоких впечатлений.

            Вторичная поездка епископа в Якутск длилась с 26 мая года по 10 октября года.  По преданию, большую часть этого времени Преосвященный проводил в каком-то якутском кочевье на р. Вилюе, где до сих пор, говорят, видны остатки его храмины. Руководство епархией в это время имело двоякий вид. Дела меньшей важности производил и оканчивал в Иркутске Архиерейский приказ, помещавшийся в Вознесенском монастыре, а те, которые требовали собственно архиерейского разрешения, отсылались  на рассмотрение Преосвященному. К сим последним относилось освящение  церквей.

            Понятно, что заочный со стороны Архипастыря образ управления замедлил течение епархиальных дел. Не без ропота воспринималось отсутствие Владыки со стороны частных просителей. Не менее того обременены были монастырские крестьяне (мальтинские, китойские, бадайские и др.), которых обязывали доставлять на своих лошадях большие хлебные запасы за 6 тыс. пудов от Иркутска на Качугскую пристань и оттуда сплавлять рекой Леною в Якутск, откуда служители тамошнего монастыря должны были препровождать нужное для епископа на Вилюй.

   Довольный житием своим на Вилюе, епископ не очень торопился с выездом оттуда. Приказ, желая скорее вызвать его  в Иркутск, сообщал, что хозяйство дома Его Преосвященства расстраивается из-за Его отсутствия. Тогда Владыка велел уволить от занятий по Приказу одного из членов &#; иеродиакона Никона Красовского и поручил ему усилить надзор за хозяйством. Когда же епископу донесли, что начальствующий в Приказе архимандрит Корнелий 8 сентября года скончался, тогда он предписал иеродиакону Никону вновь принять на себя обязанности члена Архиерейского приказа.

            Словом, Владыка оставался в своем уединении на берегах Лены и Вилюя до тех пор, пока местные жители не стали гласно выражать перед ним, что присутствием его тяготятся. Наконец, к осени года Иркутск увидел своего архипастыря.

            Не видно, чтобы о вторичной своей поездке в Якутск епископ Иннокентий представил отчет Синоду.  Бывший при нем копиист Григорий Шастин 10 октября года словесно объявил Архиерейскому приказу, что у него в ящике имелись на хранении, производимые дела в Якутске: ставленные грамоты, собираемые с новопроизводимых священников, и другие бумаги,  а также пошлинные деньги, которых после расходов у него оставалось 20 рублей 60 копеек; и что он словесно докладывал епископу, куда оные дела и деньги повелеть отдать, и получил приказание сдать их в Архиерейский приказ.

            Из этих денежных отчетов видно, что 14 июня  года Владыка освящал церковь во имя Илии Пророка в goalma.orgской. Сына священника той церкви Василия Иванова &#; Митрофана  Косыгина &#; определил при ней пономарем. 22 июня в Киренском остроге епископ освящал престол во имя Нерукотворного Спаса. В Якутск Преосвященный прибыл 5 августа.

            12 августа было дано разрешение священникам Якутской Никольской церкви Григорию Васильеву и Иоанну Оконешникову и церковному старосте Федору Истомину строить при той церкви вновь холодный храм во имя Тихвинской иконы Божией Матери с приделом.

            Того же числа был дан указ якутскому сыну боярскому Дмитрию Канаеву и отставному служивому Луке Санникову с товарищами о строении в Верхневилюйском остроге Якутского ведомства церкви во имя Николая Чудотворца. В церковь эту          22 августа был назначен новорукоположенный священник Григорий Чупров.

 25 августа дан указ Якутского полка капитану Адриану  Греченину (давний наш знакомый) о строении при Жигановских зимовьях часовни во имя Николая Чудотворца.

            28 августа было указано священнику  Илии Прохорову,  сосланному в Охотск из Березова, быть священником в команде  Камчатской экспедиции  Беринга. Священника из того же города Березова Артемия Васильева и рукоположенного священника  Михаила  Сивцева (из казенных детей) епископ направил  в два камчадальских острога.

            28  августа года издан указ священнику Григорию  Чупрову с прихожанами об освящении Верхневилюйской церкви со священником Иоанном Оконешниковым.

10 декабря года подписан указ о построении вновь церкви Преображения Господня в Амгинской слободе Якутского же ведомства.

16 мая года было приказано протопопу Андрею Тарлыкову об освящении церкви Знамения Пресвятой Богородицы в Якутском Спасском монастыре.

29 июня год подписан указ Ивану Оконешникову об освящении новопостроенной в Якутске церкви во имя Иоанна Предтечи.

            Сколько отчет Шастина ни краток и ни односторонен, нельзя не видеть из него пользы для Якутского края  и в  этом посещении его епископом Иннокентием.

           Не напрасно покупал Владыка, в бытность его в тех краях, в значительном количестве шейные кресты и гайтаны*. Сие покупалось для немалого числа  крещенных…

            Кроме снабжения Охотска и Камчатки священниками   Преосвященный Иннокентий обратил внимание и на глубокий север. Построение в Жиганах часовни, освящение  в Колымских зимовьях церкви и возведение в один год церкви в Верхне- вилюйском остроге; а особенно изыскание и определение во все три отдаленных места священников – события приснопамятные.

            Но всего важнее для заброшенных среди тундр и снегов под 70 градусами северной широты мест то, что епископ навел правительство на мысль, что в этих холодных пустынях, как ранее в Камчатке и Анадырске, церкви и причты требуют и ожидают единой помощи от казны.

            Церковь в Верхневилюйске была выстроена в бытность там Преосвященного в году и, без сомнения, под личным его наблюдением, что и могло удерживать Преосвященного в Вилюйске долгое время. А из этого родились  разные о его привязанности к Вилюйску толки.

            Выстроенная   и  освященная  Верхневилюйская  церковь,    снабженная священником Григорием Чупровым,  содержалась сначала средствами прихожан, затем в будущем, по ходатайству Преосвященного, она всем была обеспечена из казны. Заслуга со стороны Владыки великая, тем более что за этим последовали такие же благотворные распоряжения в отношении Колымской церкви и других церквей по прибрежью Ледовитого океана.

            Ему в этом помог капитан флота Дмитрий Лаптев,   вернувшийся из экспедиции Беринга в Петербург с донесением для Адмирал – коллегии. Обязанностью его было сделать опись от  Якутска до Северного моря и далее на Камчатку и положить те местности на карту. Опись производил он  от Якутска рекою Леною по берегу Северного моря до Восточного океана на протяжении 5 тысяч верст. Он доносил, что по р. Лене, Яне, Индигирке, Колыме и Анадыре живут в острогах и зимовьях захожие русские люди с давних лет, а подле тех же   берегов  в  лесах кочуют якуты, тунгусы, юкагиры, коряки, и все они в ясаке и в подданстве Ее Императорского Величества, кроме одного Чукотского Носа. Многие из этих народов в нынешние года с женами и детьми крестились, и еще многие готовы креститься. Но во всех тех краях только одна церковь на р. Индигирке при Зашиверском остроге; тогда как подлежит по  р. Лене  в Жиганах, при р. Сиктике, Яне  и  Анадыре быть по одной церкви и двум на Колыме. При этом правительство должно обеспечить церкви всеми относящимся к богослужению потребностями, служителей же  церквей &#; всем необходимым. Без таковых условий жить там будет невозможно. «А тогда бы  тот  языческий народ был бы более просвещен и к доброму наставлен. Это несомненная выгода государству Российскому и русским людям, живущим в тех краях», &#; заключил свои наблюдения Лаптев.

             Адмирал-Коллегия наблюдения Лаптева передала в Синод, и 21 апреля года из Синода последовал епископу Иннокентию указ с требованием от него сведений: в котором году, по какому указу или прошению построена была при Зашиверском остроге церковь, сколько при ней священно- служителей, на каком они содержании, ровно как и сама церковь, откуда получают церковные потребы: воск, ладан, вино, пшеницу &#; и в каком количестве, сколько при этой церкви утвари и книг, сколько в приходе русских и новокрещенных обоего пола, сколько верных в Жиганске, при р. Сиктике, Яне и Колыме, где признаются нужными новые церкви и по сколько будет христиан на каждый приход.

            Для разрешения всех этих вопросов Преосвященному предписывалось сделать сношения с Лангом, иркутским вице-губернатором, которому был послан из Синода особый указ, а также с якутским воеводою.

После возвращения из Якутска

            Вице-губернатор Лоренц Ланг  не позволял себе, подобно  Сухареву, Плещееву и Бибикову, грубых выходок против епископа, однако и не препятствовал другим испытывать его терпение.

           Возникали, к примеру, дела о задержании на таможнях табаку, который в немалом количестве требовал себе в Якутске Преосвященный для подарков новокрещенным. Или о конфискации слюды, закупленной им в Вилюйске для своих и церковных надобностей, т.к. в Иркутске не только в частных домах, но и в самих храмах употреблялись слюдяные оконца за недостатком стекол, а иногда и по предпочтению слюды стеклу. Дела эти не оканчивались ничем, однако же,  смущали Преосвященного.

            Первыми неотложными распоряжениями епископа после возвращения в Иркутск были указы о  пополнении вакантных мест. В году скончалась в возрасте 78 лет игуменья Акилина, первая настоятельница Иркутского Знаменского монастыря, возведенная в этот сан, надо думать, или епископом Варлаамом (Косовским), или свт. Филофеем (Лещинским). При свт. Иннокентии (Кульчицком) она уже была в сане игуменьи. Умершую игуменью епископ  заменил наместницей  монастыря Агафьей Лосевой.

            По возвращении своем из Якутска Преосвященный опять заключился в своем уединении в Жилкинском загородном доме. Хозяйство, усиленное в отсутствии его иеродиаконом Никоном Красовским через прикупку у иркутского служивого Кондрата Новгородова заимки на р. Китой, составляло не последний предмет занятий Владыки.

            Дела Епархиальные большей частью лежали на Архиерейском приказе, который из-за смерти архимандрита Корнелия  состоял из одного члена &#;  иеромонаха Венедикта. В конце года Венедикт был отправлен в Якутск настоятелем в тамошний Спасский монастырь,  и  его заменил   иеромонах  Ипполит.

            По возвращении из Якутска Преосвященный  настолько  ослабел, что 1 мая года издал приказ, дабы никто не утруждал его никакими доношениями, кроме дел самых нужней- ших. После этого должен был произойти в делах управления епархией окончательный застой.

           Указом Синода от 9 июля года предписано было «во всех епархиях, в домах архиерейских,  в которых духовные дела отправляются, различно доныне именуемыми, именоваться Консисториями». Иркутский Архиерейский приказ, переименованный в Консисторию, стал несколько более деятельным. Иеромонах Ипполит Безносов в одном лице совмещал всех членов Архиерейского приказа. Но сосланный сюда из Ниловой пустыни Ржевского уезда при императрице Анне и помилованный манифестом Елизаветы в июле года, иеромонах Ипполит из Иркутска уехал в довершение пустоты приказа. И последняя опора Преосвященного &#; иеродиакон Никон &#; был у него отнят. Куда же делся иеродиакон Никон?

14 октября года в Иркутск прибыла Духовная миссия в Китай. Состояла она из архимандрита Гервасия,  иеромонахов Иоиля и Феодосия и церковника Алексея Смольницкого. Однако тамошним пограничным управителем ханом Тушету Миссия в Китай в году  пропущена  не была. Архимандрит  уведомил  об  этом   Синод, а Синод &#; Коллегию иностранных дел. Колле- гия предписала: «Вновь определенному при отправляемом в Китай караване директору взять с собой архимандрита со священником и причетниками».  Кто же был этот директор?  Герасим Кириллович Лебратовский*.

            Выше много говорилось о Герасиме Лебратовском и о том, что по делу о разграблении им монастырей Лебратовский был арестован  и предан суду. Но, к сожалению, он владел волшебным рычагом, который поворачивал дела, как и куда угодно. Рычагом этим были деньги разоренных им монастырей. Мы знаем, как велики были полномочия русского агента в Китае, даже над русской Православной Миссией. Ему давалось   право нещадно наказывать членов Миссии. Можно представить, как могло взволновать Преосвященного Иннокентия известие о возвышении Лебратовского. Этого служку облекли огромным, чрезвычайным доверием, назначили полномочным представи-телем  между двумя великими народами.

           В январе года Лебратовский приехал в Иркутск с караваном и потребовал в начале марта для бытия при караване иеромонаха Вознесенского монастыря Тихона и, будто бы для исправления икон в строящейся  Пекинской церкви, искусного в  живописи Никона Красовского.

Епископ не нашел основания отказать Лебратовскому*