Refuel Casino Попытки Игрока Навсегда Закрыть Свою Учетную Запись Игнорировались.

THOMAS A. OSBOURNE 09/11/01 AM
Keep me in your memory, leave out all the rest.
Томас перечитывал письма от клиента, перепроверял оставшиеся в офисе записи к встрече. Утро шло своим чередом. Офис постепенно наполнялся людьми, но что-то было не так, что-то неуловимо менялось. Кто-то удивился громкому хлопку, но никто не предал особого значения. Это могло быть все что угодно от очередной неисправности с вентиляцией до того, что кто-то застрял в лифте. Они работали в самом развитом здании города, за всеми системами следили с маниакальными усердиями, но все равно то и дело что-то ломалось, а лифты переставали работать, как положено. Становилось жарко и довольно быстро, Осборн решил, что всему виной была система кондиционирования, которая явно начала работать как хочет и в том режиме, котором хочет. Это было очень не кстати, совсем не кстати, проводить встречу в таких условиях не лучшая идея, но выбора не было. Все приглашенные уже должны были ехать и отменить вряд ли получится.
Несколько коллег стояли возле одного из огромных окон и что-то оживленно обсуждали. В их голосах слышалось волнение и напряженность. Вздохнув, Томас взял в руки свою чашку и подошел к ним, он сбирался уточнить, что происходит, но слова застряли у него в горле. На них летел самолет. Должно быть это был один из тех, что взлетал или садился в JFK, сбился с курса или еще какая-то неисправность. Все стоящие около окна завороженно смотрели на приближающийся к ним Боинг, казалось, еще чуть-чуть и он успеет свернуть в сторону. Еще чуть-чуть и все будет в порядке. Все происходило словно на кадрах замедленной съемки. Томас был готов поклясться, что в какой-то момент видел человека, который управлял самолетом и это был точно не пилот. Кажется, они даже столкнулись глазами, и мужчина за штурвалом усмехнулся, но скорее всего это было лишь разыгравшееся воображение. Это уже никто и никогда не узнает. В последний момент самолет резко изменил траекторию, но вместо того, чтобы уйти от столкновения, он ушел несколько выше. Все собравшиеся еле успели разбежаться к дальним стенам помещения, с ужасом наблюдая, как самолет сносил на своем пути их вещи, столы, перегородки. От всего этого не осталось и следа.
читать продолжение: «The Day I Died»

Брайан! Вот ты дрыхнешь без задних ног, пугая кошку своим протяжным дыханием, а я в это время пытаюсь осмыслить то, что читала украдкой, пока ты по пенсионерски цедил вискарь. И знаешь, это печально Я же не хотела расстраиваться, а ты меня печалишь, не стыдно? Почему, когда мне сообщили, что у Брая лучший пост, я ожидала увидеть веселую игру про пожарника-раздолбая, а в итоге оказалось что это настоящая, прочувствованная трагедия, заставляющая сопереживать героям, представлять весь тот ужас и боль от потери? Ты смог передать эту атмосферу, донести до читателя скорбь Брая и вспомнить о той катастрофе. Потому да, хоть мне и грустно, но ты достоин этой награды, с чем я тебя и поздравляю! Продолжай эту историю, которая с новой стороны раскрывает этого персонажа, придумывай новые и по окончании создай ему десяток веселых эпизодов, чтобы восстановить равновесие, понял? Я прослежу! Ну и да, прилетай снова, кошка будет ждать))   
(с) Медея
За окном дикая жара, которая в очередной раз мешает мне сосредоточиться и набрать достойные слова, чтобы хотя бы немного приблизиться к посту, который заслуженно попал в лучшие на этой неделе, и все же я попытаюсь выразить не столько свои эмоции относительно поста, сколько насчет того, что ты оказался вон там в шапочке наверху со своей мордашкой.
Как долгожитель острова, ты уже не в первый раз попадаешь в шапку, и далеко не первый раз слышишь приятные слова о своих постах, и в этот раз скажу я, и что-то побольше, чем куча стикеров и ваниль в личку, особенно на тот самый наш альт по Скаму, когда было так приятно найти единомышленника и откликнувшегося, и самое главное, способного простить и забыть старые обиды, связывающие нас долгое время. Как игрок ты очень «живо», и беря это слово в кавычки, я имею в виду то, что в каждом своем образе, ты не только раскрываешь персонажа сам, но и вокруг него зарождается история между близкими, друзьями, знакомыми и любимыми, переживает свои взлеты и падения, драмы и счастья, а как игрок, ты сам влезаешь в шкуру другого человека, чтобы отыграть одну из самых страшных глав в жизни Брайана, потери родного старшего брата в такой страшной трагедии, когда заново переживаешь жуткие воспоминания, что не могу покинуть ни днем, ни завтра, ни через год, иными словами – никогда. Пост заставляет пройти сквозь эмоции, увидеть своими глазами эти последние мгновения, когда вместо ужаса, паники и отчаяния включается хладнокровие, а может происходит переклин, когда садишься с бокалом чего-то покрепче и встречаешь на пороге Смерть. Всегда тяжело прощаться с теми, кого уже нет и никогда не буде в жизни персонажа, еще тяжелее привязываться к ним, зная, что они потеряны.
Брай, я от души поздравляю тебя с постом недели, игрока, который готов показать не только счастливого персонажа, но и разбитого до самых костей, до основания, когда не остается просто… ничего. Ни человека, ни мысли, ни эмоций, пустота, всепоглощающая и уничтожающая даже это самое «ничего». И все же, пусть это будет приятный сюрприз, что будет всю неделю напоминать тебе о том, что ты замечательный игрок, вон там, вон в той шапочке наверху!   
(с) Дейна

Энджел

Рокки

Джордан

Лукреция

Мэд

Шон

Смеркается, розовой полосой проносится устье реки, в вагонах тесно, душновато, обслуживают недосыпающие проводницы уже не замечающие красот остающихся позади мест, задержек возле границ, названий, горизонтов. И снова поезд дальнего следования вагон южного направления, после вынужденной пересадки, сделанной из-за отставания от своего маршрута на одной из станций. Сутки в дороге, много незнакомцев, много пейзажей мелькает перед ним. За столами продолжали есть сэндвичи с отбивной в сухарях, с лиц стекал пот, и от спертости воздуха, от алкогольной разморенности не хотелось никому болтать, только в тамбуре посмеивались, ворковали молодожены, изредка постукивали колеса о рельсы, иногда слышался протяжный гудок, видимо, здоровающихся машинистов. В салоне карамельно пахло сгущенным молоком, теплым, хлебным тестом – знакомые запахи альфахоры. Между тем пассажиры посасывали груши, нехотя мяли в кулаках салфетки, а бутылки с вином время от времени, будто сами по себе, неожиданно приближались к бокалам, и как бы случайно наполняли их. Здесь из открытого окна манит к себе вечер, точно вездесущий океан, так бы соскочить и упасть на хрустящую изморозью траву да лежать, лежать, размышляя, как прекрасна суетливая путевая жизнь. Но был ли он по-настоящему счастлив?
«would you?..» Дуглас

Исключительно маскировки ради, Рита Мэй попросила у Рауля яблоко в карамели. Ну и в качестве орудия самозащиты - ни одно зло не устоит, когда ему по зубам прилетает затвердевшей карамелью. Получив требуемое, Рита довольно обхватила тонкую палочку двумя ладонями и крепко зажала, чтобы лакомство ненароком не выпало. И лишь уверившись в собственной безопасности и защищённости хрупкого мира вокруг, девушка позволила себе обратить внимание на то, что Нью-Йорк действительно невероятен, запутавшийся в иллюминации и свете вечерних фонарей. По широкой улице, разрывая толпу напополам, мчались дети с корзинкой для сладостей, и мумия с яблоком в руках чуть было не забылась, чтобы помчаться за ними следом. Но тут уже Рауль не позволил Рите умыкнуть от него в неизвестность, а взамен он предложил ей стать свидетельницей маленькой шалости, которая, на самом-то деле, являлась грабежом. Но больше всего Рите было жаль, что в остывающий вечер пугало, которое раздевал Рауль, останется без одежды. Ещё немного, и она бы начала убирать бинты с рук, чтобы оставить лишившемуся теперь уже даже головы пугалу хоть немного тепла, но Рита Мэй взглянула на друга с тыквой под мышкой и подумала о том, что он разозлится. А злить ей хотелось меньше всего.
Рита всё ещё не переставала улыбаться, когда возвращалась к Раулю в костюме пугало. 
«side by side» Рита

Я погружался во мрак вместе с утопающим в дождевой воде Нью-Йорком, тщетно хватаясь за ускользающие сквозь пальцы пески времён, преданные убеждения и данные самому себе обещания, которые никогда не будут исполнены. По ту сторону, во тьме, не осталось места ни городу, ни его жителям. Только бар, ряды бутылок с алкоголем за спиной, сильное обезболивающее в кармане брюк и дерзкая клиентка — призрак прекрасного прошлого, появившийся напомнить мне о том, чем я всегда желал обладать, но не мог удержать.
Сомнения одолевали меня под взглядом её удивительных глаз, и я ненавидел себя за это. В моей истории было множество мерзких страниц, выученных наизусть, но та, которую мы писали с ней вместе в тот дождливый вечер, неприятно шокировала меня.
Девушка попросила удивить её. Простая с игривыми нотками просьба стала смертоносным выпадом: одной фразой она вырвала мой рассудок из настоящего и закинула в иное измерение без времени и пространства, будущего или прошлого, в нём не было моей бывшей жены и дочери, лишь расколотые отголоски разрушенной семьи, превратившиеся в крохотные едва различимые точки где-то на горизонте.
«бросать камни с души» Бен

Сны открывают двери в иной мир, но как убежать от его послевкусия?
Офелия понимала, о чём говорил растрёпанный долговязый мужчина, осторожно обходя её и приближаясь к насесту с воронами. Когда Морфей осторожно занимает место на краю кровати, постельное бельё не сминается узорчатыми складками. Мы ощущаем его присутствие мысленно, когда в сознании вспыхивают яркие огоньки — предвестники снов. Печальных, счастливых, тревожных, безмятежных. Мастерсон была знакома с ними лично, о да. Едва закрывая глаза и погружая тело в сладостную негу после тяжёлого рабочего дня, волшебница не то грезила снами о счастливой семье с мужем, который не отправился по ту сторону мира в длительное путешествие, не то металась в отчаянии на кровати, раздираемая болью и отчаянием. Фрагменты сновидений вводили девушку в заблуждение: порой она едва осознавала, что это — не более чем плод разыгравшегося воображения, а не обрывки воспоминаний, которые не упорядочит ни один Омут Памяти. Офелия Мастерсон прекрасно понимала собеседника. Разница заключалась лишь в том, что ему, чёрт возьми, всё это не приснилось!— Это был не сон, — отрицание очевидного виделось волшебнице не более чем абсурдом юродивого. — Мы действительно встретились в Таймс–сквере…
«Magic Britain. Miles Away.» Хайди/Офелия

Чем старше я становлюсь. Тем грустнее мне. Вы не подумайте. Нет у меня не кризис среднего возраста. Я не плачу в подушку по ночам. И не жалуюсь об этом каждому встречному. Просто жизни стала терять свои краски. Вращаться из яркого и свежего полотна в черно-белый нуар. Девушки с каждым годом становятся старше. На их лицах появляются морщинки. И это не может меня расстраивать, ведь я-то красивее с каждым днем. А они нет. А те, которые взрослеют…такие глупые. Вот честно слово, в мою молодость девушки были начитанными, сексуальными в меру развратными, но интересными! С ними можно было поговорить о кино, о литературе (о ней я правда никогда не говорил, зачем нужны книги, когда есть фильмы). О погоде, Буше и Обаме. А с этими…только обсудить новую прическу Бибера. Но мне неинтересна новая прическа Бибера от слова совсем. Из фильмов они предпочитают, любую ерунды с этим ужасным лысым англичанином. Джейсон Стэтхем. Я ненавидел его всей душой. Его роли должны были быть моими ролями. А уж, то что он похитил мое имя и вовсе становилось за гранью разумного. Но у него миллионы подписчиков в инстаграмм. А у меня даже инстаграмма нет. Потому что камера на моей мобилке, не способна фотографировать в таком качестве. И это тоже становилось грустно. Одно время я даже пытался всерьез взяться за это дело. 
«Why are we Strangers?» Лиам

- Не страшно, - давит она из себя через силу слово за словом, совершенно не умея подыгрывать.- Это уже четвертый, если не ошибаюсь, за эту неделю.  – Складывается ощущение, что вместо троеточия в конце сказанной фразы должен звучать ее смех, ну такой непринужденный, как у человека, который сказал что-то беззаботно и весло. Но смех не звучит.  Она вновь садится в кресло, хотя всего секунду назад смотрела на дверь, имея намерения покинуть помещение, покинуть здание. Уотсон передает ей листок и тот начинает мелко дрожать в руке Ви. Она, стиснув зубы, концентрирует все оставшееся спокойствие в руке, что держит лист и подносит тот ближе, читая его. Она изучает тот дважды, в секундных перерывах бросая взгляд на Элизабет, словно у той есть шанс реабилитироваться в глазах фон Хорст.  Она аккуратно складывает листок пополам, потом еще раз пополам и убирает тот в сумку, вынимая взамен пачку с сигаретами и зажигалку.  Снова прикуривает.  Ее молчание, как приговор к расстрелу. Вероника стряхивает пепел в пепельницу и с легким прищуром смотрит на ту, что ее обманула.  – Это не паника.- Она выстраивает в своей голове диалог, но в реальности облегчает Лиз задачу и молчит словно рыба. – Не более чем перестраховка. В прошлом я часто игнорировала такие «звоночки», сами видите, к чему это меня привело. Но за совет спасибо.
«Feuer Frei!» Вероника

Трезвости нет оправданий!

Лучшая игра недели

Их борьба предсказуемо продолжилась грузным падением на пол во впившиеся в спину предметы, боль от которых только подзадоривала, побуждала не упускать ни единого мгновения из их общего дыхания, сроднившихся мыслей или их полнейшего отсутствия как такового, поскольку единственным, что сейчас возобладало над рассудком, были лишь здоровые инстинкты, нездорово подстегнутые придающим сил и, казалось, бесконечной энергии наркотиком. В Сфорца не было фальши сейчас, в эти растянувшиеся до невозможностей минуты, во всяком случае, Мэдок мог поручиться, что только теперь она и отдавалась этому миру и чувствам вся, без остатка, ну, а остальное его не так уж и беспокоило, как и не касалось вовсе. Какое ему было дело до того, кем девка была до встречи с ним, как и ей не было интереса, что за человек из себя представлял случайно свалившийся ей на голову незадачливый грабитель - ведь он любил ее прямо сейчас, со всей силой и душой, на которую был способен. Не то, чтобы ему никогда в жизни не везло на веселых и чувственных девчонок, но какое они все имели значение, когда он был с совершенно другой?
Сжимая в пальцах ее бедра, чтобы та даже в мечтах не вздумала его покинуть на самом интересном месте, подобной меры Мэду показалось недостаточно, а потому он и подмял девицу вновь под себя, доходя до той точки невозврата, когда по телу женщины прошла судорога, и Мэдок больше был не способен оттягивать экстаз, упругой сжатой пружиной сорвавшийся по взвинченному телу и увлекший по инерции все мышцы вслед за толчками. 
Мэд

Медее казалось, что она не умела любить. По настоящему, беззаветно, безумно, со всей душой, какая ей досталась от рождения, со всем холодным огнем, что прожигал ее изнутри день ото дня. С застилающей разум страстью, что оставляла после себя лишь выжженную пустыню из первобытных мыслей, эмоций и слов. Оказалось, что она ошибалась и сейчас раз за разом, со всем смирением признавала допущенную ошибку, не осознавая, насколько чисты и искренни были эти эмоции, что разрывали ее изнутри. Насколько был тому виной струящийся в крови наркотик, или же он лишь помогал ей раскрыть то, что давно томилось в ее душе, не находя выхода? Пусть и к первому встречному, которого она знала уже слишком долго, чтобы позволить себе любить его, говорить ему об этом и словом и телом, раскрываться ему навстречу, встречая жаркое дыхание, держаться за него, приникая каждой частичкой тела, стараясь слиться воедино снова и снова, оставляя после себя белесые следы на спине, наутро грозившие стать саднящими царапинами, впрочем, едва ли мужчина возражал, отзываясь для нее протяжным стоном и сжимая ребра столь сильно, что те едва не хрустели, не в силах выдержать накал их пьяной любви, явно излишний для простых смертных и едва не стоящий для них жизни. Но что им стоило после воскреснуть и повторить все сначала? Вновь проживая собственную жизнь, вновь стремясь к ее окончанию, окрашенному ярким фейерверком под неумолкающие звуки салюта, что раздавались вроде бы из окна, но столь близко, что можно было усомниться: а не взрывают ли эту пиротехнику прямо в этой комнате, у них за спиной?
Медея

Во что бы ни стало

Следующие дни были просто сказкой, ну по крайней мере для этого места. Вас никто не трогал, вас кормили, давали возможность сходить в душ, и вообще если бы не так называемые нары, то можно было бы себя почувствовать очень в дешевом отеле. Вот только в отелях не ограничивают территорию, а вам разрешалось только быть в карцере, в комнате, где вас кормили и душевая. А так же в отелях к вам не приставляют цепных псов, которые следят за каждым вашим шагом и не орут чуть что, если ты ни так посмотрел. Хотя тут ни все такие были, ну в смысле они все были отморозками, но один был совсем отбитый на голову. И ты его боялся больше всего, потому что кто его знает, что у него в голове. Вдруг как приложит своей пятерней по затылку, что ты в стол впечатаешься и все. Хотя им четко сказали "товар" не портить. Как же от этого было противно. Ты не знал что же будет дальше, если бы знал, что еще хуже, чем уже было, то лучше бы пятерней в стол, и умереть от сотрясения, чем вот это вот все. Впечатление такое, что Дрю же знал, что может случиться, ну или догадывался, и старался тебя подбодрить, хотя это же ты хотел выступать в этой роли, ты же был спасителем, ты должен был заботиться о парне, но как-то плохо это у тебя получалось. не думал ты, что Остин мог втащить брата в такое дерьмо. Ублюдок!
А потом начался ваш персональный кошмар, никого такого не пожелаешь. Хотявот этим отморозкам можно, пусть на себе бы это испыталино ты не уверен, что это было бы для них уроком или наказанием. Они же больные извращенцы, может быть еще и кайф словили. Об этом не хотелось думать.
Нейт/Леви

После вы отправляетесь в душ, в этом доме благо есть достаточно ванных комнат, а точнее три, Леви идет в ту, что при спальне Грэма, а точнее вашей с Грэмом, а ты отправляешься в гостевую. Ты сам так решаешь, тебе хочется чтобы Леви было удобно, чтобы он сразу оказался в спальне и не чувствовал себя неловко бродя по дому где дофига незнакомых ему людей. Ты долго моишься, отмываясть и смывая все, что только можно. Жаль, что так легко не возможно смыть все и с памяти. Ты трешь кожу мочалкой до ее красноты, тебе все равно содрать ее даже, лишь бы смыть с себя чужие касания. Ты это делаешь еще потому, что хочется перебить чувства, ту боль, что сжимает твою грудь с момента как ты оказался в доме у Грэма. Ты не знаешь, что будет завтра, не знаешь, что тебя ждет, но это все не важно, ведь сегодня ты еще тут, сегодня ты среди его вещей, все в его запахе, вокруг все напоминает о нем, напоминает о вас. Ты даже не замечаешь как стонешь, болезненно, а потом начинаешь плакать судорожно вытерая слезы с щек которые все равно смывает вода. Ты чувствуешь себя виноватым в его смерти, ведь из за тебя он пошел на эту встречу. Все мысли, что были в карцере в первый день когда он умер возвращаются и ты еще какое-то время плачешь в душе, а после заставив себя успокоиться домываешься, вытираешься и натянув какую-то свою одежду домашнюю которую нашел в шкафу идешь к Леви в комнату и проходя мимо Веро и братьев желаешь им сладких снов.
Леви уже в кровати, а ты замираешь посреди спальни глядя на эту самую кровать.
Джефф/Дрю

Everything that rises must converge

Стоячий густой воздух без продыха свежести вызывал желание забраться под холодный душ опять, спустя всего пару часов с тех пор, как они покинули комнату мотеля. Энджел ощущал себя словно опутанным липким целлофаном, который лез в глаза, обволакивал лёгкие изнутри при каждом вздохе после того, как Миртл встала, и встречный ветер перестал бить в лицо остужая.
Он зажмурился, прижал ещё хранящую льдистую прохладу холодильника жестяную банку колы к виску, в который иголками долбилась настойчивая мигрень. Недавнее опьянение ушло совсем, оставив во рту мерзкий тошнотный привкус да головную боль. Меньше всего ему хотелось тащиться куда-то по тёмному шоссе.
Фары машины высвечивали призрачным белым пятном название городка, выписанное по белому деревянному плакату. Оно читалось как приговор: Маустрэп. Вокруг тёмными стенами склепа нависал лес, и ни единого намёка на близость живых людей: ни калитки, ни частокола. От деревьев тянуло сладковато-гнилым душком умирающей листвы, старых засохших стволов. По-ночному пахло парным перегноем - запах свежеразрытых могил, речного дна.
Где-то высоко над их головами дважды ухнул сыч, вылетевший на охоту. Энджел вскинул взгляд к непривычно-звёздному небу, усыпанному огромными искрящимися алмазами. Он чувствовал себя как никогда одиноким, далеко от привычной жизни бетонных джунглей. Потерянным в первозданной мгле. Сглотнув, он покосился на Рокки, дивясь его показному оптимизму. После всего, случившегося за этот день, он выглядел бодрым, готовым к новым свершениям.
Энджел

- Только не предлагай мне толкнуть малышку в кювет на самом деле, – пробормотал Мун, пытаясь удержать восторженного Чёрча на месте. - Придумай, по историям у нас всё равно ты…
Он передал щенка любовнику, с неохотой расставаясь с  приятным теплом, хотя ни за что бы не показал свою особенную любовь к этому животному. В конце концов, он же не девчонка, чтобы сходить с ума по собаками, это удел слабых. Но всё равно Мун поглядывал то на рыжего, то на золотого. Он растеряно повёл плечами, мол, откуда я знаю, есть там кафешка или нет, он же здесь ещё не был ни разу. Хотя, рыжий наверняка и не требовал от него ответа, привыкнув, что иногда проще поговорить со стенкой, а не с Муном.
Почему-то он ощущал себя как-то странно… словно замер в ожидании чего-то неправильного, чего-то по-настоящему жуткого, но никак не мог понять – что именно его настолько напрягает. Он ведь сам согласился приехать в Мышеловку, потому что был уверен, что он не мышь, чтобы его ловить. Что изменилось сейчас? Среди темноты в лесу Рокки ощущал себя странно, будто попал в другой мир, как в этих странных играх а-ля «Фрэнни» или как там её, божечки… Он никак не мог вспомнить игру, которая ассоциировалась у него с миром вокруг него, но потом решил не думать об этом.
Взяв ладонь Ангела в свою, Рокки привычно насупился и выпрямил плечи, будто защищая свои отношения с рыжим, хотя давно считал их нормой, но рефлекс остался, и бороться с ним было бы глупо. Оклик Энджела заставил его подпрыгнуть, а Чёрча недоумённо заворчать, мол, ты чего, хозяин меня пугаешь? Мун был согласен с псом, но не спешил высказывать недовольство.
Рокки

Сестрами не всегда рождаются, но стать ими возможно.

За переработки? Едва улыбаюсь, узнаю я в этом кого-то, и даже не одного человека. Порой они прекрасны, сильны и на них равняются, но к сожалению многие из них несчастны, и единственной любовью на всю жизнь остался танец. Эх, девочка, жизнь ломала тебя и морально и физически, но так еще нет. Впрочем, Лу,  сколько раз тебе говорили не совать свою любопытный нос в чужую жизнь и уж тем более воздерживаться от комментариев со своей колокольни? Много, очень много, можно сказать этих слов хватит на пару-тройку жизней, но в голове они почему-то все равно не откладываются. Когда-нибудь я получу за это по голове, но не сегодня.
-Переработки это не очень комильфо, мышцы превращаются вначале в желе, а потом в камень и ни один массажист тебя не спасет. - непроизвольно поморщиться, так не кстати вспомнить, чем заканчивалось излишнее усердие. О, эти ванны со льдом, тонны согревающих и охлаждающих пластырей, непереводимые словесные обороты массажиста и боль в каждой клеточке тела (даже уши болели, хотя они то с чего непонятно). Хотя, это было даже немного весело.- В общем, будь готова к тому, что результат может немного тебе не понравиться. Но ко всему в итоге привыкаешь.
Прыснуть со смеху. Стихи, нет, серьезно стихи? Мне кажется, что на лбу большими буквами написано, что с рифмой дружить не умею, не могу и даже не стараюсь. Конечно, любая сейчас любая безалаберная бестолочь считает себя творческим человеком и лезет писать, а еще хуже что-то играть, но для начала опозориться таким способом не хочется,  да и боюсь за психологическое состояние того редактора кто это сможет оценить.
Лукреция

Это неповторимое чувство, когда ты осознаешь, что вот сейчас, вот еще чуть-чуть, еще немного и ты можешь танцевать. По-настоящему! Свою маленькую и аккуратную студию тоже считаю настоящей, конечно. Там есть все условия для репетиция и даже для семейного концерта, кои любила делать специально для мамы. Да, она была у меня на многих репетиция, конечно, с переездом в Америку, эти походы сократились до минимума из-за маминой работы, но и я выросла. Екатерина Берсенева не пропустила ни одного выступления своей дочери. И все же зная ее любовь к танцам по выходным танцевала только, для нее, а не только для жюри. И все же нужно признать, что у моей личной студии были не те размахи. Да. Потому когда почувствовала, как в низу стягивается узел в предвкушение своего выступления. Ведь я не была на "большой сцене" почти два года. Это слишком большой срок для профессионала, а я именно таким и была. И хотела в первую очередь для себя вернуть этот титул. И для мамы. Эта наша общая история.
До того я даже как то не задумывалась о некоторых вещах, мусоля только одно: начать танцевать. А сейчас вспоминая все эти выступления дома, порой в парках и осознание обрушилось на меня с новой силой - ни когда больше не смогу станцевать для мамы. И как это такая простая и очевидная вещь не приходила ко мне И тут в голове на рисовалась картинка, как я танцую. Танцую для мамы. На кладбище. И видят это только трое. Мама, дедушка, который прислуживает и Джек. Увидела движения, эмоции, понимая, что хочу то воплотить.
Ноги сами несли меня к заветной цели, будто знала уже это место. Хотя чего греха таить и правда навела справки, и уж точно знала адрес.
Анастасия

Well hello, trouble

почему я ненавижу специальные выпуски на канале? всё просто - это геморрой, которого у меня и без того много вообщем. чёрт его знает, что внезапно происходит с моим окружением в дни съемок специальных проектов, но большинство просто сходят с ума, у них всё валится из рук, все агрессивны и настроены друг к другу враждебно, никогда не получается заснять всё с первого раза. и техника тоже будто специально выходит из строя, глючит, и всячески пытается усложнить жизнь как операторам, так и всем окружающим, включая меня. не то, чтобы такого не случалось в рядовых эфирах, но именно специальные выпуски всегда отбирают огромное количество энергии и полностью устраняют желание делать что-либо вообще. понятия не имею, почему я всё ещё этим всем занимаюсь. хотя нет, имею. просто это мой хлеб с виски, и если я не буду этим заниматься, то просто-напросто останусь без еды и прочих жизненно необходимых аспектов.
мне порядком надоело сидеть на одном месте.  отсидел бы свои положенные десять минут в кресле гримёра и ушёл – всё может было бы по-другому. но нет. я сидел здесь уже битый час. чёрт знает, где носит эту Молли. я бы с радостью просто встал и ушёл отсюда, даже в кадр вошёл бы без этой совершенно никому не нужной косметики, однако, мне за такое надают по голове и прикуют к этому грёбанному креслу наручниками.
трижды пролистав ленту социальной сети вверх-вниз, я уже начал искренне злиться на безответственную девчонку, которая должна была размазать долбаный тональник по моему лицу еще час назад. и тогда мне уже было искренне плевать на всё, так что я поднялся и поплёлся к выходу, ибо по-другому назвать это нельзя.
Клаус

Сегодняшний день не задался с самого начала. Мало того, что я с утра проснулся с невыносимой головной болью, так еще и завалил чертов коллоквиум. Об этом мне сообщила Клэр, которая ясно дала понять, что если я не приду пересдавать сейчас - другой попытки мне не дадут. Мистер Тернер был  тем еще занудой, и, все это знали. Знал об этом и я,  вот только вместо того чтобы готовиться на завтра и провести вечер за учебниками - я провел его в компании соседа и принесенной им бутылки виски. Неверное решение. Виски был чудесным, а вот мой результат за тест  был сущей катастрофой. Все бы ничего, если бы у меня было достаточно времени в запасе, но нет - его у меня не было. Нужно было скорее попасть на работу, которой я недавно обзавелся. Мне нравилось то, что я делал, и я старался делать это хорошо, но к сожалению, всем на это было наплевать И первым в списке тех, кому было крайне параллельно на мои старания был Клаус. Мужчина был моим непосредственным руководителем, и, именно от него зависело, буду ли я дальше работать на канале или нет. Не могу сказать хотел ли я остаться здесь или нет, но с треском провалиться на своей первой работе в мои планы не входило. Как и не входило в планы пересдавать этот чертов коллоквиум.
Ничего не поделаешь, и, выбирая из двух зол, я решил выбрать пересдачу. У меня все еще оставался шанс не опоздать на работу, а вот исправить свой результат в другой день возможности не было. Выбравшись из кафе, которое было совсем неподалеку от университета, я помчался назад в корпус, где меня и других неудачников терпеливо ждал зануда-препод. Залетев в кабинет, я быстро выхватил у него задание, и, принялся за решение теста, который на мое счастье оказался гораздо легче, чем предыдущий.
Сэм

Рипли
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Дейна
посмотреть

Хайди
посмотреть

Алесса
посмотреть

Рипли
посмотреть

THOMAS A. OSBOURNE 09/11/01 AM
Keep me in your memory, leave out all the rest.
Томас перечитывал письма от клиента, перепроверял оставшиеся в офисе записи к встрече. Утро шло своим чередом. Офис постепенно наполнялся людьми, но что-то было не так, что-то неуловимо менялось. Кто-то удивился громкому хлопку, но никто не предал особого значения. Это могло быть все что угодно от очередной неисправности с вентиляцией до того, что кто-то застрял в лифте. Они работали в самом развитом здании города, за всеми системами следили с маниакальными усердиями, но все равно то и дело что-то ломалось, а лифты переставали работать, как положено. Становилось жарко и довольно быстро, Осборн решил, что всему виной была система кондиционирования, которая явно начала работать как хочет и в том режиме, котором хочет. Это было очень не кстати, совсем не кстати, проводить встречу в таких условиях не лучшая идея, но выбора не было. Все приглашенные уже должны были ехать и отменить вряд ли получится.
Несколько коллег стояли возле одного из огромных окон и что-то оживленно обсуждали. В их голосах слышалось волнение и напряженность. Вздохнув, Томас взял в руки свою чашку и подошел к ним, он сбирался уточнить, что происходит, но слова застряли у него в горле. На них летел самолет. Должно быть это был один из тех, что взлетал или садился в JFK, сбился с курса или еще какая-то неисправность. Все стоящие около окна завороженно смотрели на приближающийся к ним Боинг, казалось, еще чуть-чуть и он успеет свернуть в сторону. Еще чуть-чуть и все будет в порядке. Все происходило словно на кадрах замедленной съемки. Томас был готов поклясться, что в какой-то момент видел человека, который управлял самолетом и это был точно не пилот. Кажется, они даже столкнулись глазами, и мужчина за штурвалом усмехнулся, но скорее всего это было лишь разыгравшееся воображение. Это уже никто и никогда не узнает. В последний момент самолет резко изменил траекторию, но вместо того, чтобы уйти от столкновения, он ушел несколько выше. Все собравшиеся еле успели разбежаться к дальним стенам помещения, с ужасом наблюдая, как самолет сносил на своем пути их вещи, столы, перегородки. От всего этого не осталось и следа.
читать продолжение: «The Day I Died»

Брайан! Вот ты дрыхнешь без задних ног, пугая кошку своим протяжным дыханием, а я в это время пытаюсь осмыслить то, что читала украдкой, пока ты по пенсионерски цедил вискарь. И знаешь, это печально Я же не хотела расстраиваться, а ты меня печалишь, не стыдно? Почему, когда мне сообщили, что у Брая лучший пост, я ожидала увидеть веселую игру про пожарника-раздолбая, а в итоге оказалось что это настоящая, прочувствованная трагедия, заставляющая сопереживать героям, представлять весь тот ужас и боль от потери? Ты смог передать эту атмосферу, донести до читателя скорбь Брая и вспомнить о той катастрофе. Потому да, хоть мне и грустно, но ты достоин этой награды, с чем я тебя и поздравляю! Продолжай эту историю, которая с новой стороны раскрывает этого персонажа, придумывай новые и по окончании создай ему десяток веселых эпизодов, чтобы восстановить равновесие, понял? Я прослежу! Ну и да, прилетай снова, кошка будет ждать))   
(с) Медея
За окном дикая жара, которая в очередной раз мешает мне сосредоточиться и набрать достойные слова, чтобы хотя бы немного приблизиться к посту, который заслуженно попал в лучшие на этой неделе, и все же я попытаюсь выразить не столько свои эмоции относительно поста, сколько насчет того, что ты оказался вон там в шапочке наверху со своей мордашкой.
Как долгожитель острова, ты уже не в первый раз попадаешь в шапку, и далеко не первый раз слышишь приятные слова о своих постах, и в этот раз скажу я, и что-то побольше, чем куча стикеров и ваниль в личку, особенно на тот самый наш альт по Скаму, когда было так приятно найти единомышленника и откликнувшегося, и самое главное, способного простить и забыть старые обиды, связывающие нас долгое время. Как игрок ты очень «живо», и беря это слово в кавычки, я имею в виду то, что в каждом своем образе, ты не только раскрываешь персонажа сам, но и вокруг него зарождается история между близкими, друзьями, знакомыми и любимыми, переживает свои взлеты и падения, драмы и счастья, а как игрок, ты сам влезаешь в шкуру другого человека, чтобы отыграть одну из самых страшных глав в жизни Брайана, потери родного старшего брата в такой страшной трагедии, когда заново переживаешь жуткие воспоминания, что не могу покинуть ни днем, ни завтра, ни через год, иными словами – никогда. Пост заставляет пройти сквозь эмоции, увидеть своими глазами эти последние мгновения, когда вместо ужаса, паники и отчаяния включается хладнокровие, а может происходит переклин, когда садишься с бокалом чего-то покрепче и встречаешь на пороге Смерть. Всегда тяжело прощаться с теми, кого уже нет и никогда не буде в жизни персонажа, еще тяжелее привязываться к ним, зная, что они потеряны.
Брай, я от души поздравляю тебя с постом недели, игрока, который готов показать не только счастливого персонажа, но и разбитого до самых костей, до основания, когда не остается просто… ничего. Ни человека, ни мысли, ни эмоций, пустота, всепоглощающая и уничтожающая даже это самое «ничего». И все же, пусть это будет приятный сюрприз, что будет всю неделю напоминать тебе о том, что ты замечательный игрок, вон там, вон в той шапочке наверху!   
(с) Дейна

Энджел

Рокки

Джордан

Лукреция

Мэд

Шон

Смеркается, розовой полосой проносится устье реки, в вагонах тесно, душновато, обслуживают недосыпающие проводницы уже не замечающие красот остающихся позади мест, задержек возле границ, названий, горизонтов. И снова поезд дальнего следования вагон южного направления, после вынужденной пересадки, сделанной из-за отставания от своего маршрута на одной из станций. Сутки в дороге, много незнакомцев, много пейзажей мелькает перед ним. За столами продолжали есть сэндвичи с отбивной в сухарях, с лиц стекал пот, и от спертости воздуха, от алкогольной разморенности не хотелось никому болтать, только в тамбуре посмеивались, ворковали молодожены, изредка постукивали колеса о рельсы, иногда слышался протяжный гудок, видимо, здоровающихся машинистов. В салоне карамельно пахло сгущенным молоком, теплым, хлебным тестом – знакомые запахи альфахоры. Между тем пассажиры посасывали груши, нехотя мяли в кулаках салфетки, а бутылки с вином время от времени, будто сами по себе, неожиданно приближались к бокалам, и как бы случайно наполняли их. Здесь из открытого окна манит к себе вечер, точно вездесущий океан, так бы соскочить и упасть на хрустящую изморозью траву да лежать, лежать, размышляя, как прекрасна суетливая путевая жизнь. Но был ли он по-настоящему счастлив?
«would you?..» Дуглас

Исключительно маскировки ради, Рита Мэй попросила у Рауля яблоко в карамели. Ну и в качестве орудия самозащиты - ни одно зло не устоит, когда ему по зубам прилетает затвердевшей карамелью. Получив требуемое, Рита довольно обхватила тонкую палочку двумя ладонями и крепко зажала, чтобы лакомство ненароком не выпало. И лишь уверившись в собственной безопасности и защищённости хрупкого мира вокруг, девушка позволила себе обратить внимание на то, что Нью-Йорк действительно невероятен, запутавшийся в иллюминации и свете вечерних фонарей. По широкой улице, разрывая толпу напополам, мчались дети с корзинкой для сладостей, и мумия с яблоком в руках чуть было не забылась, чтобы помчаться за ними следом. Но тут уже Рауль не позволил Рите умыкнуть от него в неизвестность, а взамен он предложил ей стать свидетельницей маленькой шалости, которая, на самом-то деле, являлась грабежом. Но больше всего Рите было жаль, что в остывающий вечер пугало, которое раздевал Рауль, останется без одежды. Ещё немного, и она бы начала убирать бинты с рук, чтобы оставить лишившемуся теперь уже даже головы пугалу хоть немного тепла, но Рита Мэй взглянула на друга с тыквой под мышкой и подумала о том, что он разозлится. А злить ей хотелось меньше всего.
Рита всё ещё не переставала улыбаться, когда возвращалась к Раулю в костюме пугало. 
«side by side» Рита

Я погружался во мрак вместе с утопающим в дождевой воде Нью-Йорком, тщетно хватаясь за ускользающие сквозь пальцы пески времён, преданные убеждения и данные самому себе обещания, которые никогда не будут исполнены. По ту сторону, во тьме, не осталось места ни городу, ни его жителям. Только бар, ряды бутылок с алкоголем за спиной, сильное обезболивающее в кармане брюк и дерзкая клиентка — призрак прекрасного прошлого, появившийся напомнить мне о том, чем я всегда желал обладать, но не мог удержать.
Сомнения одолевали меня под взглядом её удивительных глаз, и я ненавидел себя за это. В моей истории было множество мерзких страниц, выученных наизусть, но та, которую мы писали с ней вместе в тот дождливый вечер, неприятно шокировала меня.
Девушка попросила удивить её. Простая с игривыми нотками просьба стала смертоносным выпадом: одной фразой она вырвала мой рассудок из настоящего и закинула в иное измерение без времени и пространства, будущего или прошлого, в нём не было моей бывшей жены и дочери, лишь расколотые отголоски разрушенной семьи, превратившиеся в крохотные едва различимые точки где-то на горизонте.
«бросать камни с души» Бен

Сны открывают двери в иной мир, но как убежать от его послевкусия?
Офелия понимала, о чём говорил растрёпанный долговязый мужчина, осторожно обходя её и приближаясь к насесту с воронами. Когда Морфей осторожно занимает место на краю кровати, постельное бельё не сминается узорчатыми складками. Мы ощущаем его присутствие мысленно, когда в сознании вспыхивают яркие огоньки — предвестники снов. Печальных, счастливых, тревожных, безмятежных. Мастерсон была знакома с ними лично, о да. Едва закрывая глаза и погружая тело в сладостную негу после тяжёлого рабочего дня, волшебница не то грезила снами о счастливой семье с мужем, который не отправился по ту сторону мира в длительное путешествие, не то металась в отчаянии на кровати, раздираемая болью и отчаянием. Фрагменты сновидений вводили девушку в заблуждение: порой она едва осознавала, что это — не более чем плод разыгравшегося воображения, а не обрывки воспоминаний, которые не упорядочит ни один Омут Памяти. Офелия Мастерсон прекрасно понимала собеседника. Разница заключалась лишь в том, что ему, чёрт возьми, всё это не приснилось!— Это был не сон, — отрицание очевидного виделось волшебнице не более чем абсурдом юродивого. — Мы действительно встретились в Таймс–сквере…
«Magic Britain. Miles Away.» Хайди/Офелия

Чем старше я становлюсь. Тем грустнее мне. Вы не подумайте. Нет у меня не кризис среднего возраста. Я не плачу в подушку по ночам. И не жалуюсь об этом каждому встречному. Просто жизни стала терять свои краски. Вращаться из яркого и свежего полотна в черно-белый нуар. Девушки с каждым годом становятся старше. На их лицах появляются морщинки. И это не может меня расстраивать, ведь я-то красивее с каждым днем. А они нет. А те, которые взрослеют…такие глупые. Вот честно слово, в мою молодость девушки были начитанными, сексуальными в меру развратными, но интересными! С ними можно было поговорить о кино, о литературе (о ней я правда никогда не говорил, зачем нужны книги, когда есть фильмы). О погоде, Буше и Обаме. А с этими…только обсудить новую прическу Бибера. Но мне неинтересна новая прическа Бибера от слова совсем. Из фильмов они предпочитают, любую ерунды с этим ужасным лысым англичанином. Джейсон Стэтхем. Я ненавидел его всей душой. Его роли должны были быть моими ролями. А уж, то что он похитил мое имя и вовсе становилось за гранью разумного. Но у него миллионы подписчиков в инстаграмм. А у меня даже инстаграмма нет. Потому что камера на моей мобилке, не способна фотографировать в таком качестве. И это тоже становилось грустно. Одно время я даже пытался всерьез взяться за это дело. 
«Why are we Strangers?» Лиам

- Не страшно, - давит она из себя через силу слово за словом, совершенно не умея подыгрывать.- Это уже четвертый, если не ошибаюсь, за эту неделю.  – Складывается ощущение, что вместо троеточия в конце сказанной фразы должен звучать ее смех, ну такой непринужденный, как у человека, который сказал что-то беззаботно и весло. Но смех не звучит.  Она вновь садится в кресло, хотя всего секунду назад смотрела на дверь, имея намерения покинуть помещение, покинуть здание. Уотсон передает ей листок и тот начинает мелко дрожать в руке Ви. Она, стиснув зубы, концентрирует все оставшееся спокойствие в руке, что держит лист и подносит тот ближе, читая его. Она изучает тот дважды, в секундных перерывах бросая взгляд на Элизабет, словно у той есть шанс реабилитироваться в глазах фон Хорст.  Она аккуратно складывает листок пополам, потом еще раз пополам и убирает тот в сумку, вынимая взамен пачку с сигаретами и зажигалку.  Снова прикуривает.  Ее молчание, как приговор к расстрелу. Вероника стряхивает пепел в пепельницу и с легким прищуром смотрит на ту, что ее обманула.  – Это не паника.- Она выстраивает в своей голове диалог, но в реальности облегчает Лиз задачу и молчит словно рыба. – Не более чем перестраховка. В прошлом я часто игнорировала такие «звоночки», сами видите, к чему это меня привело. Но за совет спасибо.
«Feuer Frei!» Вероника

Трезвости нет оправданий!

Лучшая игра недели

Их борьба предсказуемо продолжилась грузным падением на пол во впившиеся в спину предметы, боль от которых только подзадоривала, побуждала не упускать ни единого мгновения из их общего дыхания, сроднившихся мыслей или их полнейшего отсутствия как такового, поскольку единственным, что сейчас возобладало над рассудком, были лишь здоровые инстинкты, нездорово подстегнутые придающим сил и, казалось, бесконечной энергии наркотиком. В Сфорца не было фальши сейчас, в эти растянувшиеся до невозможностей минуты, во всяком случае, Мэдок мог поручиться, что только теперь она и отдавалась этому миру и чувствам вся, без остатка, ну, а остальное его не так уж и беспокоило, как и не касалось вовсе. Какое ему было дело до того, кем девка была до встречи с ним, как и ей не было интереса, что за человек из себя представлял случайно свалившийся ей на голову незадачливый грабитель - ведь он любил ее прямо сейчас, со всей силой и душой, на которую был способен. Не то, чтобы ему никогда в жизни не везло на веселых и чувственных девчонок, но какое они все имели значение, когда он был с совершенно другой?
Сжимая в пальцах ее бедра, чтобы та даже в мечтах не вздумала его покинуть на самом интересном месте, подобной меры Мэду показалось недостаточно, а потому он и подмял девицу вновь под себя, доходя до той точки невозврата, когда по телу женщины прошла судорога, и Мэдок больше был не способен оттягивать экстаз, упругой сжатой пружиной сорвавшийся по взвинченному телу и увлекший по инерции все мышцы вслед за толчками. 
Мэд

Медее казалось, что она не умела любить. По настоящему, беззаветно, безумно, со всей душой, какая ей досталась от рождения, со всем холодным огнем, что прожигал ее изнутри день ото дня. С застилающей разум страстью, что оставляла после себя лишь выжженную пустыню из первобытных мыслей, эмоций и слов. Оказалось, что она ошибалась и сейчас раз за разом, со всем смирением признавала допущенную ошибку, не осознавая, насколько чисты и искренни были эти эмоции, что разрывали ее изнутри. Насколько был тому виной струящийся в крови наркотик, или же он лишь помогал ей раскрыть то, что давно томилось в ее душе, не находя выхода? Пусть и к первому встречному, которого она знала уже слишком долго, чтобы позволить себе любить его, говорить ему об этом и словом и телом, раскрываться ему навстречу, встречая жаркое дыхание, держаться за него, приникая каждой частичкой тела, стараясь слиться воедино снова и снова, оставляя после себя белесые следы на спине, наутро грозившие стать саднящими царапинами, впрочем, едва ли мужчина возражал, отзываясь для нее протяжным стоном и сжимая ребра столь сильно, что те едва не хрустели, не в силах выдержать накал их пьяной любви, явно излишний для простых смертных и едва не стоящий для них жизни. Но что им стоило после воскреснуть и повторить все сначала? Вновь проживая собственную жизнь, вновь стремясь к ее окончанию, окрашенному ярким фейерверком под неумолкающие звуки салюта, что раздавались вроде бы из окна, но столь близко, что можно было усомниться: а не взрывают ли эту пиротехнику прямо в этой комнате, у них за спиной?
Медея

Во что бы ни стало

Следующие дни были просто сказкой, ну по крайней мере для этого места. Вас никто не трогал, вас кормили, давали возможность сходить в душ, и вообще если бы не так называемые нары, то можно было бы себя почувствовать очень в дешевом отеле. Вот только в отелях не ограничивают территорию, а вам разрешалось только быть в карцере, в комнате, где вас кормили и душевая. А так же в отелях к вам не приставляют цепных псов, которые следят за каждым вашим шагом и не орут чуть что, если ты ни так посмотрел. Хотя тут ни все такие были, ну в смысле они все были отморозками, но один был совсем отбитый на голову. И ты его боялся больше всего, потому что кто его знает, что у него в голове. Вдруг как приложит своей пятерней по затылку, что ты в стол впечатаешься и все. Хотя им четко сказали "товар" не портить. Как же от этого было противно. Ты не знал что же будет дальше, если бы знал, что еще хуже, чем уже было, то лучше бы пятерней в стол, и умереть от сотрясения, чем вот это вот все. Впечатление такое, что Дрю же знал, что может случиться, ну или догадывался, и старался тебя подбодрить, хотя это же ты хотел выступать в этой роли, ты же был спасителем, ты должен был заботиться о парне, но как-то плохо это у тебя получалось. не думал ты, что Остин мог втащить брата в такое дерьмо. Ублюдок!
А потом начался ваш персональный кошмар, никого такого не пожелаешь. Хотявот этим отморозкам можно, пусть на себе бы это испыталино ты не уверен, что это было бы для них уроком или наказанием. Они же больные извращенцы, может быть еще и кайф словили. Об этом не хотелось думать.
Нейт/Леви

После вы отправляетесь в душ, в этом доме благо есть достаточно ванных комнат, а точнее три, Леви идет в ту, что при спальне Грэма, а точнее вашей с Грэмом, а ты отправляешься в гостевую. Ты сам так решаешь, тебе хочется чтобы Леви было удобно, чтобы он сразу оказался в спальне и не чувствовал себя неловко бродя по дому где дофига незнакомых ему людей. Ты долго моишься, отмываясть и смывая все, что только можно. Жаль, что так легко не возможно смыть все и с памяти. Ты трешь кожу мочалкой до ее красноты, тебе все равно содрать ее даже, лишь бы смыть с себя чужие касания. Ты это делаешь еще потому, что хочется перебить чувства, ту боль, что сжимает твою грудь с момента как ты оказался в доме у Грэма. Ты не знаешь, что будет завтра, не знаешь, что тебя ждет, но это все не важно, ведь сегодня ты еще тут, сегодня ты среди его вещей, все в его запахе, вокруг все напоминает о нем, напоминает о вас. Ты даже не замечаешь как стонешь, болезненно, а потом начинаешь плакать судорожно вытерая слезы с щек которые все равно смывает вода. Ты чувствуешь себя виноватым в его смерти, ведь из за тебя он пошел на эту встречу. Все мысли, что были в карцере в первый день когда он умер возвращаются и ты еще какое-то время плачешь в душе, а после заставив себя успокоиться домываешься, вытираешься и натянув какую-то свою одежду домашнюю которую нашел в шкафу идешь к Леви в комнату и проходя мимо Веро и братьев желаешь им сладких снов.
Леви уже в кровати, а ты замираешь посреди спальни глядя на эту самую кровать.
Джефф/Дрю

Everything that rises must converge

Стоячий густой воздух без продыха свежести вызывал желание забраться под холодный душ опять, спустя всего пару часов с тех пор, как они покинули комнату мотеля. Энджел ощущал себя словно опутанным липким целлофаном, который лез в глаза, обволакивал лёгкие изнутри при каждом вздохе после того, как Миртл встала, и встречный ветер перестал бить в лицо остужая.
Он зажмурился, прижал ещё хранящую льдистую прохладу холодильника жестяную банку колы к виску, в который иголками долбилась настойчивая мигрень. Недавнее опьянение ушло совсем, оставив во рту мерзкий тошнотный привкус да головную боль. Меньше всего ему хотелось тащиться куда-то по тёмному шоссе.
Фары машины высвечивали призрачным белым пятном название городка, выписанное по белому деревянному плакату. Оно читалось как приговор: Маустрэп. Вокруг тёмными стенами склепа нависал лес, и ни единого намёка на близость живых людей: ни калитки, ни частокола. От деревьев тянуло сладковато-гнилым душком умирающей листвы, старых засохших стволов. По-ночному пахло парным перегноем - запах свежеразрытых могил, речного дна.
Где-то высоко над их головами дважды ухнул сыч, вылетевший на охоту. Энджел вскинул взгляд к непривычно-звёздному небу, усыпанному огромными искрящимися алмазами. Он чувствовал себя как никогда одиноким, далеко от привычной жизни бетонных джунглей. Потерянным в первозданной мгле. Сглотнув, он покосился на Рокки, дивясь его показному оптимизму. После всего, случившегося за этот день, он выглядел бодрым, готовым к новым свершениям.
Энджел

- Только не предлагай мне толкнуть малышку в кювет на самом деле, – пробормотал Мун, пытаясь удержать восторженного Чёрча на месте. - Придумай, по историям у нас всё равно ты…
Он передал щенка любовнику, с неохотой расставаясь с  приятным теплом, хотя ни за что бы не показал свою особенную любовь к этому животному. В конце концов, он же не девчонка, чтобы сходить с ума по собаками, это удел слабых. Но всё равно Мун поглядывал то на рыжего, то на золотого. Он растеряно повёл плечами, мол, откуда я знаю, есть там кафешка или нет, он же здесь ещё не был ни разу. Хотя, рыжий наверняка и не требовал от него ответа, привыкнув, что иногда проще поговорить со стенкой, а не с Муном.
Почему-то он ощущал себя как-то странно… словно замер в ожидании чего-то неправильного, чего-то по-настоящему жуткого, но никак не мог понять – что именно его настолько напрягает. Он ведь сам согласился приехать в Мышеловку, потому что был уверен, что он не мышь, чтобы его ловить. Что изменилось сейчас? Среди темноты в лесу Рокки ощущал себя странно, будто попал в другой мир, как в этих странных играх а-ля «Фрэнни» или как там её, божечки… Он никак не мог вспомнить игру, которая ассоциировалась у него с миром вокруг него, но потом решил не думать об этом.
Взяв ладонь Ангела в свою, Рокки привычно насупился и выпрямил плечи, будто защищая свои отношения с рыжим, хотя давно считал их нормой, но рефлекс остался, и бороться с ним было бы глупо. Оклик Энджела заставил его подпрыгнуть, а Чёрча недоумённо заворчать, мол, ты чего, хозяин меня пугаешь? Мун был согласен с псом, но не спешил высказывать недовольство.
Рокки

Сестрами не всегда рождаются, но стать ими возможно.

За переработки? Едва улыбаюсь, узнаю я в этом кого-то, и даже не одного человека. Порой они прекрасны, сильны и на них равняются, но к сожалению многие из них несчастны, и единственной любовью на всю жизнь остался танец. Эх, девочка, жизнь ломала тебя и морально и физически, но так еще нет. Впрочем, Лу,  сколько раз тебе говорили не совать свою любопытный нос в чужую жизнь и уж тем более воздерживаться от комментариев со своей колокольни? Много, очень много, можно сказать этих слов хватит на пару-тройку жизней, но в голове они почему-то все равно не откладываются. Когда-нибудь я получу за это по голове, но не сегодня.
-Переработки это не очень комильфо, мышцы превращаются вначале в желе, а потом в камень и ни один массажист тебя не спасет. - непроизвольно поморщиться, так не кстати вспомнить, чем заканчивалось излишнее усердие. О, эти ванны со льдом, тонны согревающих и охлаждающих пластырей, непереводимые словесные обороты массажиста и боль в каждой клеточке тела (даже уши болели, хотя они то с чего непонятно). Хотя, это было даже немного весело.- В общем, будь готова к тому, что результат может немного тебе не понравиться. Но ко всему в итоге привыкаешь.
Прыснуть со смеху. Стихи, нет, серьезно стихи? Мне кажется, что на лбу большими буквами написано, что с рифмой дружить не умею, не могу и даже не стараюсь. Конечно, любая сейчас любая безалаберная бестолочь считает себя творческим человеком и лезет писать, а еще хуже что-то играть, но для начала опозориться таким способом не хочется,  да и боюсь за психологическое состояние того редактора кто это сможет оценить.
Лукреция

Это неповторимое чувство, когда ты осознаешь, что вот сейчас, вот еще чуть-чуть, еще немного и ты можешь танцевать. По-настоящему! Свою маленькую и аккуратную студию тоже считаю настоящей, конечно. Там есть все условия для репетиция и даже для семейного концерта, кои любила делать специально для мамы. Да, она была у меня на многих репетиция, конечно, с переездом в Америку, эти походы сократились до минимума из-за маминой работы, но и я выросла. Екатерина Берсенева не пропустила ни одного выступления своей дочери. И все же зная ее любовь к танцам по выходным танцевала только, для нее, а не только для жюри. И все же нужно признать, что у моей личной студии были не те размахи. Да. Потому когда почувствовала, как в низу стягивается узел в предвкушение своего выступления. Ведь я не была на "большой сцене" почти два года. Это слишком большой срок для профессионала, а я именно таким и была. И хотела в первую очередь для себя вернуть этот титул. И для мамы. Эта наша общая история.
До того я даже как то не задумывалась о некоторых вещах, мусоля только одно: начать танцевать. А сейчас вспоминая все эти выступления дома, порой в парках и осознание обрушилось на меня с новой силой - ни когда больше не смогу станцевать для мамы. И как это такая простая и очевидная вещь не приходила ко мне И тут в голове на рисовалась картинка, как я танцую. Танцую для мамы. На кладбище. И видят это только трое. Мама, дедушка, который прислуживает и Джек. Увидела движения, эмоции, понимая, что хочу то воплотить.
Ноги сами несли меня к заветной цели, будто знала уже это место. Хотя чего греха таить и правда навела справки, и уж точно знала адрес.
Анастасия

Well hello, trouble

почему я ненавижу специальные выпуски на канале? всё просто - это геморрой, которого у меня и без того много вообщем. чёрт его знает, что внезапно происходит с моим окружением в дни съемок специальных проектов, но большинство просто сходят с ума, у них всё валится из рук, все агрессивны и настроены друг к другу враждебно, никогда не получается заснять всё с первого раза. и техника тоже будто специально выходит из строя, глючит, и всячески пытается усложнить жизнь как операторам, так и всем окружающим, включая меня. не то, чтобы такого не случалось в рядовых эфирах, но именно специальные выпуски всегда отбирают огромное количество энергии и полностью устраняют желание делать что-либо вообще. понятия не имею, почему я всё ещё этим всем занимаюсь. хотя нет, имею. просто это мой хлеб с виски, и если я не буду этим заниматься, то просто-напросто останусь без еды и прочих жизненно необходимых аспектов.
мне порядком надоело сидеть на одном месте.  отсидел бы свои положенные десять минут в кресле гримёра и ушёл – всё может было бы по-другому. но нет. я сидел здесь уже битый час. чёрт знает, где носит эту Молли. я бы с радостью просто встал и ушёл отсюда, даже в кадр вошёл бы без этой совершенно никому не нужной косметики, однако, мне за такое надают по голове и прикуют к этому грёбанному креслу наручниками.
трижды пролистав ленту социальной сети вверх-вниз, я уже начал искренне злиться на безответственную девчонку, которая должна была размазать долбаный тональник по моему лицу еще час назад. и тогда мне уже было искренне плевать на всё, так что я поднялся и поплёлся к выходу, ибо по-другому назвать это нельзя.
Клаус

Сегодняшний день не задался с самого начала. Мало того, что я с утра проснулся с невыносимой головной болью, так еще и завалил чертов коллоквиум. Об этом мне сообщила Клэр, которая ясно дала понять, что если я не приду пересдавать сейчас - другой попытки мне не дадут. Мистер Тернер был  тем еще занудой, и, все это знали. Знал об этом и я,  вот только вместо того чтобы готовиться на завтра и провести вечер за учебниками - я провел его в компании соседа и принесенной им бутылки виски. Неверное решение. Виски был чудесным, а вот мой результат за тест  был сущей катастрофой. Все бы ничего, если бы у меня было достаточно времени в запасе, но нет - его у меня не было. Нужно было скорее попасть на работу, которой я недавно обзавелся. Мне нравилось то, что я делал, и я старался делать это хорошо, но к сожалению, всем на это было наплевать И первым в списке тех, кому было крайне параллельно на мои старания был Клаус. Мужчина был моим непосредственным руководителем, и, именно от него зависело, буду ли я дальше работать на канале или нет. Не могу сказать хотел ли я остаться здесь или нет, но с треском провалиться на своей первой работе в мои планы не входило. Как и не входило в планы пересдавать этот чертов коллоквиум.
Ничего не поделаешь, и, выбирая из двух зол, я решил выбрать пересдачу. У меня все еще оставался шанс не опоздать на работу, а вот исправить свой результат в другой день возможности не было. Выбравшись из кафе, которое было совсем неподалеку от университета, я помчался назад в корпус, где меня и других неудачников терпеливо ждал зануда-препод. Залетев в кабинет, я быстро выхватил у него задание, и, принялся за решение теста, который на мое счастье оказался гораздо легче, чем предыдущий.
Сэм

Рипли
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Дейна
посмотреть

Хайди
посмотреть

Алесса
посмотреть

Рипли
посмотреть

by Linda Martinson,Blue Ridge Naturalist

We often have interesting weather in Western North Carolina. One day this month, during about an hour and a half period mid-morning we experienced; fog, sudden sunshine, rain turning to sleet, gusty winds, sunshine again, and then, a lovely rainbow over the mountains. The last few days have been so cold that the rhododendron leaves are calling for help. It’s sometimes hard to get a grip on the weather in January and in our area in general.

North Carolina is longest state east of the Mississippi River at miles in length; and it has the greatest range of altitude of any state east of Mississippi. The elevation ranges from sea level along the coast to 6, feet at the summit of Mount Mitchell in Western North Carolina. It is the highest peak of the Appalachian Mountains, right in the heart of the Blue Ridge mountain range. Western North Carolina has some of the most variable average precipitation in the southeastern United States, and the differences in precipitation within the WNC mountain gradients can vary from up to inches to 36 inches per year. 

The area we live, near Lake Toxaway in Transylvania County, has the wettest recorded weather in the state with an average annual precipitation of around 92 inches. Lake Toxaway is at the southern edge of the Blue Ridge Escarpment, and moist air lifting over the mountains dumps lots of rain here making parts of the area wet enough to be considered rain forests. There are + waterfalls nearby giving the area the description of ‘Land of Waterfalls.’ By contrast, the driest area in the state is only 50 miles away in Asheville/Buncombe County with an average annual precipitation of around 37 inches. The Asheville area sits in the French Broad River basin, where the prevailing moist winds and rain are frequently either squeezed out or blocked from the south by the Balsam Range and from the west by the Great Smoky Mountains.

Considering the weather in general findings released jointly by NASA and the National Oceanic and Atmospheric Administration on  January 15 illustrate a trajectory that should scare us all. Each of the past five years was among the five hottest years since record-keeping began in the s, and was the second-hottest year ever recorded just behind Also, 19 of the hottest 20 years ever recorded occurred during the past two decades. Scientists quoted in a Washington Post article state that this warming trend “bears the unmistakable sign of human activity, which emits tens of billions of tons of carbon dioxide into the atmosphere each year”.

“No individual hot year — or hot day or hot season, for that matter — is by itself evidence for climate change. But this hot year is just one of many hot years in this decade,” said Kate Marvel, a research scientist at both NASA and Columbia University. “The planet is statistically and detectably warmer than before the Industrial Revolution. We know why. We know what it means. And we can do something about it.”

Reading this article, and the news, and the month of January in general, made me want to hibernate, and then I began to wonder if this warming trend affects migrating and hibernating animals. Apparently, migratory birds are affected more by global warming than hibernating animals. Research indicates that climate change has a triple whammy effect on migratory birds — it disrupts migration times and successful breeding as well as causing food shortages for both birds and their chicks. For example, changes in the length of daylight trigger bird migration, but warming temperatures result in earlier hatching of caterpillars and of other insects at their breeding locations. Migrating songbirds may arrive on time according to the length of daylight, but the caterpillars they feed to their chicks have hatched early because of warming temperatures and are already moths which their chicks can’t eat. Since fewer chicks live, the songbird population immediately begins to decline. Also, because of the changing climate, migrating birds have to travel farther and search harder to find food when they migrate. This tragic scenario exists for many bird species and climate change has become the top threat to migratory birds. For several reasons the number of birds worldwide is declining precipitously.  For example, a report in the journal “Science” in September states that North American bird populations have declined by nearly 3 billion birds since , a loss of nearly one in four birds.

Note: Cathy Walsh, Board member of Elisha Mitchell Audubon Society, will speak to Blue Ridge Naturalist Network members and other guests at the West Asheville Library on Tuesday, February 4, from to pm on ‘Native Plants, Birds, and the Climate Crisis’.

Another adaptation to winter is hibernation, which is not a very precise term. A general definition is that hibernation is a period during which some animals stop self-regulation of their body temperature and submit to being physically affected by the surrounding environment, usually by the cold temperatures of winter. Generally, hibernation is characterized by low body temperature, slow breathing and heart rate, and a low metabolic rate. Some researchers and writers use a term “true” hibernation to describe a state of “suspended animation” during which breathing and heart rates slow considerably and body temperature drops to the air temperature of the animal’s burrow and sometimes even below freezing. “True” hibernators also stop eating and drinking and excreting, too; and they wake up only once the outside temperature warms sufficiently and then very slowly. Of course, they need to eat furiously and store significant fat reserves before they enter hibernation.

Among the mammals of the Appalachians, only the ground hog or woodchuck, and all native Appalachian bats are “true” hibernators. The heart rate of ground hogs during hibernation goes from about 80 beats per minute when active to only 4 to 5 beats per minute. In contrast to “true” hibernators, for example, Eastern chipmunks could be characterized as “deep” hibernators. They spend the winter with reduced body temperatures but in intermittent deep sleeps from which they awaken occasionally to eat their cached seeds and to eliminate. Then they return to their deep sleep until spring.

Bears are unique hibernators and their denning for the winter has been referred to as “winter torpor” or “winter sleep,” but it is also considered in other physical descriptions to be a special case of hibernation. Their heart rate, breathing rate, and metabolic rate do slow down but not as much as other hibernating animals, and a bear’s body temperature is only slightly reduced by just 10 degrees or so. In contrast to other hibernators who awaken slowly at the end of a constant deep sleep, a bear can wake up fairly easily during its denning period, and sometimes frequently. They do not eat, drink, defecate or urinate during the entire time in their dens, however, which makes bear hibernation a period of amazing physiology.

During hibernation, a bear’s fat cells break down to provide water and calories and their muscles and organ tissues break down to supply protein. The same process would happen with any animal deprived of food and water, but it would be the beginning of the process of starvation if it wasn’t a hibernating bear. Humans, for example, can’t restore muscle and organ tissue that breaks down to supply protein to the body, but bears can. Hibernating bears can also utilize the nitrogen in their stored urea, a component of urine that is produced during tissue breakdown, to build new proteins. These new proteins can then be used to maintain organ and muscle tissue.  

Female bears develop fertilized eggs during mating in the summer, but they delay attachment of the eggs until just before they den. If a female bear’s condition is not strong enough, she will abort the eggs because lactation is so energy intensive. However, if it has been a good foraging season, for example during a mast year, bears can have up to six cubs. The cubs are born usually in late January, and they are blind, bald, and about the size of a guinea pig. The cubs grow rapidly in their dens with their lactating mother because bear’s milk is about 35% fat. By the time they leave the den in March/April, the cubs are the size of a large puppy and ready to move around and to follow their mothers. They leave their mothers at about 18 months, which means that they typically spend a second denning season with her. An aside: the number of black bears in North Carolina has increased significantly from about 4, in to estimates as high as 20, now.

And now a leap to opossums, a common nocturnal omnivore about as big as a cat. I’ve been musing about opossums because I’ve noticed quite a few dead ones along the roads this winter; and because their physiology, although different, is as amazing as that of hibernating bears. I’m quite fond of opossums, partly because I had one as a pet for a week or two when I was about I was riding my horse through the woods one day when I saw that my dog had found a critter. It was a dead opossum with only one surviving baby. I stuck the baby opossum in my pocket to take home thinking (I swear this is true) that I could impress my high school friends by driving them around in my parents’s car with a baby opossum swinging by its tail from the rear view mirror. 

I named her Daisy and kept her alive with condensed milk fed by an eye dropper for a week or so, and she did make an attempt to swing from the rear view mirror, in terror I’m sure. What I didn’t know then was that opossums can’t swing by their tails for long periods of time, although they have been known to use their tails to pick up and carry bunches of dry grass and leaves. 

Opossums are best described as marsupial mammals, because they are not fully developed at birth and have to spend a significant amount of time in a pouch on the mother&#;s belly. There are over 65, and some sources say over , species of opossum, but the only marsupial native to the Appalachians is the Virginia opossum (Didelphis virginiana). Opossums are prolific breeders and can have up to three litters in a year. Their gestation period is a little less than two weeks, and they can have as many as 20 small honeybee-sized babies called joeys, just like kangaroo babies. The newborn joeys crawl into their mother’s pouch, which is a perilous journey. Inside the pouch there are only 13 nipples (neatly arranged in a circle with one in the middle). Usually fewer than half make it, and those fortunate little joeys each latch onto a nipple and continue developing for about 50 to 70 days. Opossums are devoted mothers and even after the joeys crawl out of their mother’s pouch, she will stay with them and carry them around on her back for about another days. Opossums are sexually mature at six to eight months and live for two to four years.

Another reason I am fond of opossums, and that I believe we all should be, is that they are super efficient tick-killers. According to Richard Ostfeld, a research scientist at the Cary Institute for Ecosystem Studies studying Lyme disease, opossums can kill and eat as many as 5, ticks in a single season. They also eat cockroaches and kill rats, and I’m cheering for them to add stinkbugs to their menu. As omnivores, they will eat just about anything dead or alive: rats, mice, snails, slugs, birds, eggs, fruits, grain, frogs, pet food, table scraps, carrion, etc. Opossums have an unusually high need for calcium, and they are often seen on or near roads crunching the bones of roadkill. 

Opossums prefer arboreal living, but they also seem to enjoy swimming. They are strong swimmers and seem to prefer living in woods and swampy areas that get plenty of rainfall. They are, however, exceptionally adaptable and will live happily among humans in open country, in the suburbs and even in cities. Opossums often den in tree holes or in ground burrows, but will also move into sheds, garages, barns and under houses. They are harmless to humans; they rarely contract rabies; and they have a natural immunity to poisonous snake bites. Although they don&#;t hibernate, opossums do slow down during the winter. They spend more time in burrows that they fill with dry leaves and draw down their fat reserves.

Opossums are also fastidious groomers like cats, and they are quite intelligent. They score as high as dogs on intelligence tests, particularly in one category: they have a remarkable ability to both find food and to remember where it is. When tested for the ability to remember where food is, opossums scored better than rats, rabbits, cats, and dogs but not as well as humans. They also can find their way through a maze more quickly than many animals. Also, opossums have opposable “thumbs” although they are on their hind feet so technically they are opposable first toes. They share this trait with only one other mammal species, primates, and it’s the main reason why they are such excellent climbers. 

Another interesting fact about opossums is that they have more teeth than any other mammal; they have 50 teeth and in comparison, dogs have 42, humans have 32 and cats only have They also have excellent night vision partly because they have giant pupils with just a small rim of iris which makes their eyes seem black. Unfortunately, if spotted during the day opossums look stunned and rather slow-witted because they are semi-blinded by the bright light.

So what’s not to love about opossums? One reason they are not more popular is that when threatened, they turn ugly. They try to escape, growl, hiss, belch, urinate and defecate. And if they have joeys with them, they will attack and bite, too. As a last resort, they act as if they were dead. They fall over, stiffen up and either close their eyes or assume a blank stare. Also, they bare their teeth and foul-smelling saliva foams from their mouth. This ability to “play ‘possum” by feigning death is not a conscious act; it is an involuntary response like fainting. Opossums can remain in this catatonic state for up to four hours, so it is a very effective deterrent to possible predators. Reading, thinking and writing about opossums, I’m in awe of their intelligence and adaptability and no longer convinced that Daisy’s mother was really dead.    

References: State Climate Office of North Carolina  

          The Washington Post January 15,  

          Frick-Ruppert, Jennifer Mountain Nature The University of North Carolina                                   Press  

          Florida Fish and Wildlife Conservation Commission 

          San Diego zoo website 

          Richard Ostfeld Cary Institute for Ecosystem Studies Millbrook NY